Стампет не знала историю самой известной лавины на этой самой горе. Она не знала, что здесь происходила последняя битва между Дриззтом и Акаром Кесселом, пока земля не ушла из под них, похоронив Кессела.

Стампет остановилась и залезла в карман, достав немного свиного жира. Она пробормотала небольшое заклятье и коснулась сала сморщенными губами, запуская действие заклятья помогающего ей оградиться от холода. Там внизу, летнее время года быстро набирало обороты, но здесь, ветер все еще был холодным, и дварф промокла. Закончив, она услышала еще один грохот и посмотрела на вершину горы, все еще находившуюся в двухстах футов от нее. Впервые она стала гадать, сможет ли она на самом деле туда добраться.

Гора Кельвина, конечно же, не входила число больших гор. Если бы она была рядом с Адбаром, местом, где Стампет родилась, или рядом с Мифрил Холлом, ее вообще бы не стали называть горой. Это была лишь куча горной породы, каменная глыба высотой в тысячу футов. Но здесь, на ровной тундре, она казалась горой, а Стампет Рэкингкло была дварфом, считавшим, что главное предназначение любой горы — это захватывающий подъем на нее. Она знала, что могла бы и подождать до позднего лета, когда на Горе Кельвина осталось бы мало снега, а почва была бы более податливой, но дварф никогда не была известна своим терпением. В любом случае, взобраться на гору без опасного, сдвигающегося снега, было бы не так вызывающе.

“Только не смей скатываться на меня”, — сказала Стампет горе. “Тем самым, оттащив меня обратно вниз”.

Она произнесла это слишком громко, и, как будто в ответ, по горе пронесся невообразимый рокот. Внезапно Стампет заскользила в обратном направлении.

“Черт тебя побери!” — выругалась она, хватая свою длиннющую палку, ища, за что бы зацепиться. Она потеряла равновесие и повалилась назад, но, сохранила достаточную маневренность, чтобы уклониться от выступающего камня и крепко зацепиться за него своей палкой. Ее мышцы напряглись, когда снег сходил вниз мимо нее, но он был не слишком глубок, да и сходил не очень сильно.

Мгновенье спустя все снова затихло, не учитывая отдаленных отзвуков, и Стампет выбралась из огромного снежного навала, в который она и поддерживающий ее камень превратились.

В этот момент она заметила любопытный осколок льда, лежавший, на ставшей теперь голой земле. Выбравшись из снежного навала, она не предала особого значения предмету странной формы. Она подошла к пятнышку голой земли и отряхнулась как можно тщательнее, чтобы снег не растаял на ней и не намочил еще больше ее и так уже промокшую одежду.

Ее глаза все продолжали возвращаться к кристаллу. Он не казался необыкновенным, всего лишь обычный кусок льда. И все же у дварфа возникло четкое ощущение того, что в нем крылось что-то большее.

Несколько мгновений Стампет удавалось отгонять неразумные порывы и сконцентрироваться на подготовке к продолжению подъема.

Кусок кристалла продолжат взывать к ней, действуя за гранью ее сознания, маня ее подобрать его.

Прежде чем она успела осознать, что делает, она держала предмет в руке. Не лед, тут же поняла она, потому что на ощупь он был теплым, теплым, и каким-то образом ободряющим. Она подняла его к свету. Он оказался сосулькой с квадратными сторонами, едва достигавшей фута в длине. Стампет остановилась и сняла свои перчатки.

“Кристалл”, — утвердительно пробормотала она, потому что теплый предмет на ощупь не был скользким, как лед. Стампет закрыла глаза, сосредоточившись на своих осязательных ощущениях, пытаясь почувствовать действительную температуру предмета.

“Мое заклятье”, — прошептала дварф, думая, что она разгадала загадку. Она снова пропела заклятье, развеивая магию, которую она привела в действие, чтобы отогнать холод.

И все же осколок кристалла был теплым на ощупь. Стампет потерла руки об его край, и его тепло дошло даже до ее мокрых пальцев ног.

Дварф почесала щетину на ее подбородке и посмотрела вокруг, чтобы увидеть, не переместилось ли еще что-нибудь во время небольшой лавины. Теперь она ясно мыслила, пытаясь найти объяснение этой неожиданной загадке. Но она видела лишь белое, серое и коричневое, ничем не примечательное покрывало, которым и являлась Гора Кельвина. Это не удерживало ее подозрения. Она снова подняла кусок кристалла в воздух, наблюдая за тем, как внутри него играли лучи солнца.

“Волшебный оберег от холода”, — сказала она вслух. “Тебя притащил торговец во время путешествия в долину”, — сделала она вывод. “Возможно, он здесь искал како-то сокровище, или просто поднялся сюда, чтобы получше осмотреть окрестности, думая, что ты защитишь его. И от холода ты защитил”, — уверенно заключила она, “но не от снегопада, похоронившего его!”

Вот, она в этом разобралась. Стампет чувствовала, что ей и впрямь повезло найти столь полезный предмет в голой пустоши, которой и являлась Гора Кельвина. Она посмотрела на юг, где в сером тумане маячили вечно покрытые снегом высокие вершины Мирового Хребта. Внезапно жрица дварфов подумала о том, куда она сможет добраться с помощь этого с помощью кристального осколка. С такой защитой, какую гору она не сможет покорить? Она за одно путешествие смогла бы забраться на них все, и тогда, все дварфы будут преклоняться перед ней!

Креншинибон, осколок кристалла, разумный и коварный артефакт уже начал действовать, тонко передавая Стампет обещания исполнения ее самых глубоких желаний. Креншинибон понял, что эта хозяйка, была не только дварфом, но и жрицей, и этим обстоятельством, он был не доволен. Дварфы были упрямым и непростым народцем, к тому же обладавшим сопротивлением к магии. Но все же, самый злостный из артефактов был рад выбраться из снега, рад тому, что кто-то вернулся на Гору Кельвина и теперь уносил его оттуда.

Кристальный осколок вернулся в мир живых, вернулся туда, где он снова мог сеять разрушение.

* * * * *

Он крался по туннелям, измеряя свои шаги ритмичным звоном молотов дварфов. Размеры тесного места были не очень удобны, не для привыкшего к звездам в качестве потолка, и высокому Киерстааду иногда приходилось вставать на колени, чтобы пройти через низкие арки.

Услышав шаги, он замер у угла и выпрямившись, прижался к стене как можно плотнее. Он был без оружия, но здесь, в шахтах дварфов ему будут не рады, только не после неприятной встречи Бруенора с Берктгаром. Отец Киерстаада, Ревджак, лучше умел общаться с дварфом, он-то приветствовал возвращение Бруенора, но напряжение было очевидно даже во время их встречи. Берктгар и его последователи оказывали на Ревджака огромное давление, что бы окончательно вернуться к древним путям неверия никому, кроме членов племени. Ревджак был достаточно мудр, чтобы понять, что если он будет бороться с Берктгаром слишком безрассудно, он может вообще потерять контроль над племенем.

Киерстаад тоже понимал это и испытывал смешанные чувства. Он оставался верным отцу и считал, что дварфы были друзьями, но доводы Берктгара были убедительными. Древние пути — охота по всей тундре, молитвы духам тех животных, жизнь которых отнималась — вносили свежую струю в жизнь юноши, который провел последние несколько лет своей жизни общаясь с алчными торговцами или сражаясь с темными эльфами.

Приближающиеся дварфы свернули на перекрестке, так и не заметив Киерстаада, и варвару стало легче дышать. Он на мгновенье замер, что бы прийти в себя, вспоминая, какие туннели он миновал, и где, как он полагал, могли быть покои вождя. Сегодня многих дварфов не было в шахтах, они отправились в Брин Шандер, чтобы забрать припасы, которые заказал Бруенор. А те, кто остались, находились в глубинных туннелях, старательно открывая жилы ценных минералов.

Других Киерстаад не встретил по пути, часто меняя направление и иногда двигаясь кругами. Наконец, он вышел в небольшой коридор с двумя дверями по каждой стороне и одной в самом его конце. Первая комната совсем не походила на дварфью. Роскошные ковры и кровать, с нагроможденными на нее матрасами и теплыми одеялами, подсказали варвару, кто пользовался этой комнатой.