— Дайте солдата, чтобы он донес милорда до покоев герцога.

Процессия, дойдя до дверей, остановилась. Мажордом указал солдату на кресло, в которое тот усадил Эйгеля, а сам прошел к герцогу. В этот день герцог давал обед своим приближенным, а также оказавшимся в городе двум людям ларского графа. Они частенько бывали здесь, и герцог уже хорошо их знал: рыцарь Ястред со своим оруженосцем. За прошедшие два года, с момента их первого появления в городе, оруженосец заметно вырос, превратившись из подростка в юношу.

Пройдя в обеденный зал, в котором только собрались гости, мажордом подошел к герцогу.

— Мой милорд, сообщение для вашего сиятельства. В зале ожидает юный баронет Севир. У него вывихнута нога.

— И это и есть сообщение? — Герцог в этот день пребывал в хорошем настроении.

— Нет, ваше сиятельство, у него сообщение для одного человека, которого сейчас нет в замке.

— Так позовите его. Я же не буду этим посыльным?

— Тот человек далеко, а сообщение должно заинтересовать вашу милость, но лучше принять баронета наедине.

— И он мне поведает великую тайну? Вы мне подняли настроение. Позовите его.

— Но, ваше сиятельство, я думал, что это лучше сделать в другом месте.

— Позовите!

— Как будет угодно вашему сиятельству.

Через минуту солдат внес Эйгеля в зал.

— О, какой юный. Дайте ему кресло. Итак, что же у тебя за сообщение?

— Ваше сиятельство, это сообщение для мальчика, у которого нет кистей рук. Дар, Дарберн, так его зовут.

— Вот как? И от кого?

— От его брата.

— ЧТО?!!!

Игривое настроение оставило герцога, он вскочил, впрочем, не он один. Вскочили и два ларских гостя, а граф Тратьенский разбил бокал, выпавший из его рук.

— Простите, ваше сиятельство, но я хотел только его найти, меня сюда привел ваш мажордом и я не смел отвлекать вас…

— Где он?

— Кто, ваше сиятельство?

— Брат Дарберна!

— Он… он сейчас уже умер.

— Давно?

— Вчера.

— Как? Почему?

— Мой брат… И я тоже наказали его плетьми. Пятьдесят плетей. Это было больше месяца назад. А вчера мой брат отправил его к храмовникам. А он ходить только начал. За стенку держался. Он мне позавчера оставил послание для своего брата.

— Давай сюда!

— Оно на словах.

— Говори!

«Сашка тебя любит». Вот и все, что он просил передать.

Пока герцог стоял и грыз в раздумье палец, рыцарь, обратившись к нему, сказал:

— Ваше сиятельство. Я хочу найти его останки. Если еще не поздно. С вашего разрешения мы покинем город. Прошу дать нам этого баронета, он покажет дорогу.

— Да. Хорошо. Позовите Гонторна.

Начальник стражи явился незамедлительно.

— Гонторн, выделите офицера с десятком солдат. Он поступает в распоряжение милорда Ястреда. Выделите по две запасных лошади. И уже через полчаса… Нет, раньше, все должны покинуть замок.

— Куда ехать, ваше сиятельство.

— Милорд Ястред все скажет. И баронета с собой пусть возьмут. Всё!

Кавалькада из четырнадцати человек и сорока двух лошадей бешено скакала на север. Был шанс, что храмовники еще его не зажарили, а оставили погибшего на сегодняшний вечер. Значит, был шанс найти его останки и привести их графу Ларскому. Конечно, хотелось верить, что виконт еще жив, но все понимали, что человек после получения пятидесяти плетей в полную силу и только что вставший с ложа, на котором пролежал больше месяца, не сможет пройти и самой малой части пути. Попросту упадет. Как поступали храмовники в таких случаях, тоже все знали, но все — таки теплилась надежда, что те его вчера еще не успели съесть.

Солнце приближалось к горизонту, когда впереди засверкали костры. Храмовники! Ястред выхватил меч и крикнул:

— Убей их!

Помянуя приказ герцога, стражники во главе с офицером тоже выхватили мечи и, налетев на растерявшихся храмовников, стали наносить удары. Закончилось все в считанные минуты.

— Вертел! Они его собрались жарить!.. Где он? Где труп?..

За Сашкой пришли на рассвете. Его и хромого старика погрузили на повозку и провожаемая злобным взглядом барона, повозка выехала из замка. Сашка думал, что где — то рядом с замком их будет ждать лагерь храмовников, как это было два года назад, но повозка всё ехала и ехала на юг. В полдень они проехали трактир, тот самый, где Эйгель брал листочки. И лишь через пару — тройку часов появился лагерь храмовников. Здесь был сборный пункт. Сашку со стариком втолкнули внутрь костров. Через час появилась еще одна повозка, привезшая еще двух человек. Лагерь пришел в движение, храмовники стали связывать пленников. Подойдя к Сашке, они стали пристраивать к его шее рогатину, но после того, как он, не удержавшись, упал, орки, что — то пролопотав, вместо него пристроили его спутника, а его самого просто привязали веревкой к связанным за спиной рукам старика.

Чудодейственный листочек Сашка держал под веревкой, поддерживающей на бедрах дерюжный мешок. Весна, дни еще короткие, идти им до темноты не так уж и много. Он решил пока не трогать листочек. Станет невмоготу, вот тогда пожует. До вечернего привала он дошел, как это ему удалось, он не помнил. Повалился на землю, хрипел, стонал от боли в спине, но ведь дошел!

Может быть, с помощью листочка он выкроит у смерти еще один день? Нет, вряд ли, но побороться стоит. Утром проснулся, скрипя зубами от боли, смог подняться и побрел с узниками дальше по дороге. Солнце еще не успело подняться высоко вверх, как ему пришлось положить листок в рот. Вскоре полегчало. Он шел, ничего не соображая, думая только об одном, передвигать ноги и главное — не упасть. Надо дойти до вечерней стоянки! Надо! Но… невозможно.

Он упал. Не чувствовал, как били плетьми храмовники, видел лишь их морды, склонившиеся над ним. Видел, как они разжигают костры. Видел, как достают громадный вертел и козлы для него. Видел, но ничего не чувствовал. Ни боли, ничего. Даже когда храмовники его ощупывали, проверяли мясистость, он не чувствовал их лап. Тело ему уже не подчинялось. Он уходил туда, наверх. И когда появился громадный орк с большим мясницким топором, Сашка никак не отреагировал. Зачем? Зачем?..

— Хелг, это он?

— Да, кажется, он.

— Что? Как?

— Холодный. Умер. Окоченел.

— Верно. Совсем недавно. Чуть — чуть не успели. Закройте ему глаза.

— Милорд! А глаза теплые. Теплые — теплые! Вроде еще дышит.

— Одеяла! Несите всё, что есть. И костер поближе. Еще ближе! Вина внутрь влейте.

— Милорд Ястред!

— Что тебе, надо? Доволен?

— Милорд, есть средство. Чудотворное. С его помощью он после плетей выжил.

— Где оно?

— Это листочки. Я их покупал в трактире. Он неподалеку.

— Тогда скачи.

— Милорд, у меня нет денег. Всего несколько медянок. А они дорогие. Нужно несколько серебрянок. И мне не продадут. Трактирщик продает только тайно.

— Хелг! Ты всё слышал? Возьми трех солдат и быстро в трактир…

В трактир они добрались, когда уже стемнело. Стремительно вошли внутрь, Эйгель, увидев хозяина, подошел к нему.

— Милейший, я баронет Севир. Весь этот месяц наш Унни покупал для меня листочки. Мне нужно еще.

— Какие листочки, милорд? Вы что — то путаете? Может быть, листья капусты?

Хелг подскочил к трактирщику и вынул кинжал.

— Я даю слово дворянина, что выпущу из тебя кишки, если сейчас же не принесешь листьев!

— Милорд, это разбой! Вас схватят стражники.

— Стражники? Да вот они, стражники самого герцога. Они мне помогут. А ну — ка держите эту жирную свинью, сейчас я выпущу ему кишки.

Стражники подскочили к трактирщику, схватив того за руки и шею, а Хелг приблизил кинжал к низу живота хозяина трактира.

— Ну! — И нажав на кинжал, чуть повел его сверху вниз. Трактирщик закричал, а затем ошалелым взглядом уставился на кинжал, прижимающийся к его животу. На кинжале появилась красная точка, которая стала расти, стекая к рукоятке.

— Продолжим! — И Хелг повел кинжал в обратную сторону.