Цэрину выделили кое-что из одежды Пхубу. Сапоги, правда, оказались великоваты, а штаны коротковаты, но Цэрин был рад и этому. А вот пастушьей шапки ему не досталось – не заслужил еще. Зато выдали гребень, и он смог распутать свои длинные снежно-белые волосы, заплести их в косу, и теперь выглядел вполне прилично. А еще ему предложили маску из выделанной кожи.

«Какая же скучная и не тягостная работа», – размышлял Цэрин, глядя, как Пхубу расположился на прихваченной циновке и неспешно наливал в пиалу чай из старого железного чайника с коротким носиком.

Солнце припекало, лицо под маской вспотело и зачесалось. Так что, недолго думая, Цэрин спустил маску и перекинул ее болтаться за спину. После скитаний по пещерам и горам возможная сухость кожи его совершенно не пугала.

Рядом вдруг всхрапнул один из яков, заставив вздрогнуть от неожиданности.

«Злобный темный демон!» – взвизгнул женский голос в сознании Цэрина.

Он окинул взглядом животное и мысленно возразил невидимому духу:

«Вовсе нет. Демонов ты, очевидно, не видела!» – Он поморщился и тряхнул косой, отгоняя образ заросшей шерстью смрадной рожи пленника из пещеры. – «А як… Зверюга, конечно, огромная, но совсем не демон».

В подтверждение мыслей Цэрин подошел ближе, протянул руку и потрепал яка по мохнатой морде. Тот не стерпел посягательства: высоко вскинул голову, вздыбил мочалку хвоста и яростно сверкнул глазами.

– О, спокойнее, приятель… – только и успел произнести Цэрин.

Як мотнул массивной головой, метясь вспороть рогом его живот, и обязательно бы это сделал, если б Цэрин каким-то чудом не увернулся, не отскочил на несколько шагов. Однако на этом удача отвернулась от него – а вот камень под ногу, наоборот, подвернулся. Грузное животное издало агрессивный хрипящий крик и ринулось на падающего Цэрина. Из-под толстых округлых копыт взлетели ошметки земли… А Цэрин, не успев среагировать, опрокинулся навзничь, больно ударился спиной и затылком. Да так, что глаза заволокло яркой вспышкой боли, совсем как тогда, в пещере.

Шум. Топот. Хрипение.

Цэрин зажмурился и интуитивно откатился, пытаясь уйти из-под копыт разъяренного животного…

– А ты не так прост, дорогой гость, – раздался совсем рядом голос Пхубу.

– Что?

– Говорю, ты не из этих, случайно, не из сынов дракона?

– Каких еще сынов? – Цэрин приподнялся на локте, держась за ноющий затылок. На удивление, тот огромный як, что пытался его затоптать, теперь мирно обкусывал мох с валуна. Когда только успел успокоиться и отойти?

Цэрину показалось, что прошло всего несколько мгновений после того, как он опрометчиво приласкал злобную скотину. Но видимо он сильно ударился головой – опять – и потерял счет времени, ведь Пхубу стоял рядом и деловито, с видом истинного пастуха, чесал лоб под шапкой, на которую сверху надвинул свою маску. А животные мирно паслись чуть поодаль.

– Спасибо! – Цэрин осторожно встал и чуть поклонился Пхубу, выражая благодарность за спасение и внутренне называя себя трусливым идиотом, который только и смог, что крепко зажмуриться до белых точек перед глазами.

«Не тягостная работа?» – вспомнил он свои недавние мысли и скептически хмыкнул.

– Мне-то за что, – пожал плечами Пхубу и добавил, явно придя к каким-то своим заключениям: – А ты явно не из наших, не из деревенских.

Цэрин пожал плечами:

– Кто ж знает? Я-то не помню. Но, вероятно, не посмел бы забыть, будь моим папашей дракон. – Он хохотнул. – Но да, с яками я тоже, похоже, дел не имел… Или забыл…

– Да уж, и животные на тебя странно среагировали. Они и на волков-то так не кидаются. Только на ракшасов бросаются разве что…

– Ракшасов? – Очередное незнакомое слово не отзывалось в памяти.

– Попрошу мать помолиться за твою голову, – улыбнулся Пхубу. – Чаю хочешь? Пойдем.

Они расположились на циновке, поодаль от стада, и Пхубу завел неторопливый рассказ:

– Они к нам с гор пришли. В аккурат, когда священная гора Ундзэн дрожала и извергала пламя. Не иначе как из самого пекла и вылезли, твари проклятые. – Он покачал головой и взялся за чайник. – Отец мой ребенком в горной деревне жил. Так не осталось от их домов ни камня. Все смело́. Что не пламенем, то ракшасами. Злобные, голодные, когтями да зубами они задирали скот и людей.

Цэрин поморщился:

– Звучит, как страшная сказка, которыми детей пугают.

– Да ты слушай дальше. Как раз дети им больше всего по нраву! Маленькие или в утробе еще – все одно.

– Пхубу…

– Да ты любого спроси! Отец мой еле уцелел, а вот брат его… А… – Он махнул рукой и отхлебнул чая. – Что с тобой говорить, когда ты и себя-то не помнишь. Помолюсь за тебя.

Пхубу отставил пиалу и унесся взором куда-то за вершины гор, неспешно шевеля губами.

Так с тех пор и повелось. Солнечные дни сменялись лунными, а Цэрин жил у Пхубу, помогал его матери по хозяйству, а самому пастуху – с выпасом яков. Довольно быстро он осознал, что его приняли, перестали считать чужаком. Израненные ноги зажили, да и сам он быстро окреп на молоке и сытных лепешках Лхамо. А потому все чаще замечал девичьи взгляды, обращенные в его сторону, а порой и томные вздохи.

Тем днем был черед Пхубу коротать время на дальнем пастбище в компании косматых зверюг. Переделав все, о чем просила старая Лхамо, Цэрин вышел со двора и направился на долгожданную встречу. На его губах играла предвкушающая улыбка. Но в этот раз все пошло не по плану.

В разгар свидания Цэрин нехотя оторвался от сладких девичьих губ и прислушался: кто-то выкрикивал его имя. Пассанг открыла затянутые поволокой глаза, ее грудь бурно вздымалась.

– Что? Почему ты остановился?

– Прости, милая, – Цэрин поправил ткань, укрывая ее оголенное плечо. – Меня зовут.

– Показалось, наверное. – Она прильнула к нему, не желая отпускать. – Не обращай внимания. Мой Дава скоро вернется, нужно поторопи…

– Похоже, что-то случилось, – оборвал ее Цэрин и отступил. – Продолжим в другой раз, ладно?

На лице Пассанг отразилось разочарование. Он потрепал ее по щеке, как несмышленого щенка, оправил свою одежду и вышел на улицу. Чумазый мальчишка как раз выбегал со двора.

– Стой! Здесь я, чего голосил, как перелетная нгангпа?

– Сам ты гусь, Цэрин. Скорее! Где тебя ракшасы носят?! Меня старая Лхамо прислала…

Мальчонка уклонился от подзатыльника, который Цэрин хотел отвесить тому за дерзость, и рванул вперед, постоянно оглядываясь. Можно подумать, Цэрин не знал дорогу к собственному дому – ведь он жил у Пхубу и его матери уже немало дней, уж успел выучить по именам не только жителей деревеньки, но и яков из деревенского стада.

К дому он подбежал почти одновременно с Лхамо, что тащила бадью с водой, постоянно всхлипывая. Цэрин забрал тяжесть из ее трясущихся рук.

– Что случилось-то?

– Беда, ой, беда… – Она зашлась в рыданиях, и Цэрин похолодел.

Холодная примочка из тряпицы и горсти заиндевелых камней, тайком принесенных из монастырского ледника – вот и все, чем она могла помочь приятелю.

– Беда не приходит одна, – пробурчал Лобсанг, потирая больное плечо, на котором краснели следы от ударов палкой.

Джэу сочувственно вздохнула. Она и по себе знала, что наставников и почтенных кушогов лучше слушаться во всем. А уж ученикам астролога, видимо, и подавно. То ли Цэти Нгян был слишком строг, то ли Лобсанг слишком ребячлив в свои шестнадцать, но его частенько ссылали помогать работникам, воспитывая дух и наказывая тело.