От страха у меня пересохло в горле. Нас было трое против сорока, и, если они все же нападут, шансов остаться в живых у нас почти не останется. Два выстрела из мушкета, потом еще пистолеты, ножи и копье Генри. К тому же я до сих пор не знал, сможет ли Генри сражаться и вообще вступит ли в бой, хотя он был, несомненно, вынослив и производил впечатление человека решительного и умевшего обращаться с оружием.

Наши следы они обнаружить не могли — шли с другой стороны. К тому же если они и дальше будут продвигаться все в том же направлении, никуда не сворачивая, мы останемся незамеченными. И еще — я улыбнулся — они неизбежно должны будут выйти на Бауэра и его компанию.

Мы сидели очень тихо, затаив дыхание, не решаясь шевельнуться. Первые индейцы прошли всего в каких-нибудь пятидесяти ярдах от нас, легко и бесшумно пробираясь среди деревьев.

Воины были стройными и жилистыми, мало кто из них обладал внушительными мускулами, но все же встречались достаточно могучие, и, несомненно, вместе они представляли большую силу. Они были вооружены копьями, луками и томагавками.

Они медленно шли мимо, и нужно сказать, мои догадки подтвердились. Я насчитал тридцать два воина, и, судя по всему, этот отряд в бой еще не вступал. Видимо, они что-то затевали, и все это было еще впереди.

Когда последний индеец скрылся в лесу за деревьями, я поднялся с земли и жестом приказал всем следовать за собой. Мы спустились вниз по поросшему соснами склону и пошли по следам, оставленным индейцами, повторяя их путь в обратном направлении.

Мы прошли мимо озера, раскинувшегося по правую сторону от нас, и, пройдя еще пять или шесть миль, устроили привал. Мы выбрали укромный уголок под ветвями раскидистых дубов. Собрав немного хвороста и сухих веток, мы развели костер, который почти не давал дыма. Деревья обступали нас со всех сторон, а значит, со стороны никто не увидит пламени.

В тарелке, сделанной наспех из березовой коры, мы нарезали немного оленины; затем, когда похлебка уже кипела на огне, я добавил в нее пару горстей камышовой пыльцы. Диана наблюдала за нами внимательно и, как мне показалось, не без скепсиса, но вслух ничего не сказала.

Янс свернул из бересты два кулька, таким образом получились миски. Каждую из них мы наполнили похлебкой. Одну передали Керри, а вторую — Диане. Керри принялась за еду не сразу, но голод все же взял верх. Я занялся приготовлением новых порций похлебки.

Посмотрев на сидевшего в стороне Генри, я спросил:

— Тебе доводилось прежде бывать в лесах?

— Там все было совсем по-другому.

— Ты идешь по лесу как охотник.

Он глянул на меня, гордо вскинув голову.

— В своей стране я был воином. Я вел всех в бой.

— Похоже, тебе и здесь скоро представится такая возможность, — заметил я. — Ты из Африки?

— Я ашанти, — просто ответил он.

— Работорговец?

Он пожал плечами.

— У нас была война. Когда война окончена, победитель забирает врагов в рабство или же убивает, чтобы они не напали снова. Некоторое количество рабов мы обычно продавали, выменивали на оружие или одежду.

— А как ты стал рабом? Проиграл войну?

— Нет, просто однажды мы грузили рабов на корабль, но корабль был слишком большой, а рабов оказалось мало. Ветер надул паруса, и мы вышли в море. Кто-то толкнул меня сзади, и я тоже стал рабом.

— Теперь ты знаешь, каково это.

Он равнодушно пожал плечами.

— Кому-то достается победа, кому-то поражение. Тогда я проиграл, теперь я — победитель. У меня теперь есть свобода, и ее я никому не отдам. — Он с вызовом глядел на нас.

Я улыбнулся.

— Разумеется. Мы не продаем рабов и не покупаем их. Мы сами работаем на себя.

Теперь его взгляд был полон презрения.

— Настоящий воин не должен работать!

— Вот как? Но если ты решишь остаться с нами, то ты тоже должен помогать. И работать, и сражаться. А иначе, — я указал рукой в сторону леса, — твоя свобода там. Бери ее, сколько пожелаешь.

Генри не тронулся с места; уперев руки в бока, он пристально разглядывал меня.

— Я обещал им, что помогу, — сказал он наконец. — Я поклялся кровью. Я останусь с вами до тех пор, пока они не будут в безопасности.

— Вот и хорошо! Ты нам пригодишься.

Спустя некоторое время Янс спросил:

— Что он имел в виду, когда сказал, что его толкнули сзади?

— По всей видимости, его столкнули в трюм. Такое случалось и раньше. Работорговцы не привередливы — хватают всех без разбору. Мы обсуждали это с Сакимом, который в свое время совершил путешествие из Каира в Тимбукту.

Потом мы собирали хворост для костра, Генри тоже помогал. Пламя было невысоким, и время от времени кто-нибудь из нас отправлялся в лес, подальше от костра, где можно было бы сосредоточиться и прислушаться.

В ту ночь мы по очереди стояли в карауле: Янс, потом Генри и наконец я. На рассвете отправились в путь, и я позволил Диане задать темп. Мыс Анны и поселения находились теперь к востоку от нас, немного севернее.

Наше шествие продвигалось довольно медленно, потому что Керри быстро уставала, и я уже начинал всерьез опасаться за нее. Как чувствует себя Диана Маклин, я не знал, потому что она, как ни в чем не бывало, молча шла вперед. Она не жаловалась на усталость и неизменно проявляла большую заботу о Керри Пенни.

После двух часов пути мы снова оказались на берегу ручья, который нес свои воды на север, к большой реке. Здесь мы устроили привал, а Генри спустился вниз. Недалеко от ручья мы нашли несколько островков черники, и тут же принялись собирать ягоды. Янс беспокойно расхаживал по поляне.

Сквозь листву я видел, как Генри ловит рыбу палкой с заостренным концом.

Янс остановился рядом.

— Думаешь, стоит попробовать добраться до поселения? Отсюда до него не больше десятка миль.

Я и сам уже подумывал об этом, но меня беспокоила мысль о том, что мы ничего не знаем о Максе Бауэре и его теперешнем местонахождении. Точно так же нам ровным счетом ничего не было известно об остальных, о тех, кто вместе с Лашаном отправился на юг.

Они прекратили поиски? Верилось с трудом. Девчонки имели для них слишком большое значение, потому что за одну такую, как Диана, можно было выручить в пять или даже в десять раз больше денег, чем за темнокожего здоровяка, каким был Генри. К тому же они никак не могли допустить, чтобы мы ушли живыми. Если обнаружится, что они выкрали девчонок, им не поздоровится.

Вокруг были дремучие леса, но и здесь нам приходилось обходить стороной поляны и переходить вброд ручьи. Где-то по лесу рыскали индейцы, да и Бауэр со своими людьми тоже был недалеко. И все же мы должны преодолеть и эти трудности.

Я подошел к Диане, которая собирала чернику.

— У тебя случайно нет знакомых в каком-нибудь поселении на побережье большого залива? Южнее мыса Анны? Возможно, туда будет проще добраться.

— У отца был друг в местечке под названием Шомат. Преподобный отец Блэкстон. Он живет один, и у него есть слуга.

— Это все?

— Нет, у нас есть еще знакомый в Уиннесиммете. У Самюэля Мэверика не дом, а настоящая крепость — с частоколом и несколькими пушками.

— Он хороший человек?

— Да, очень добрый, душевный человек. К тому же неимоверно сильный. Говорят, что он никого и ничего не боится.

— Он тебя знает?

Она неуверенно пожала плечами.

— Возможно, он помнит меня. Мой отец помогал Мэверику строить дом, но я видела его только один раз, еще в детстве.

— Хорошо. Мы попытаемся доставить вас к нему.

— Если бы он согласился принять нас, мы были бы в безопасности, потому что к нему никто сунуться не посмеет. С ним считаются, его хорошо знают и здесь, в колониях, и в Англии тоже. Я думаю, что даже Макс Бауэр поостерегся бы выйти против него.

Еще какое-то время мы молча собирали ягоды. Но тут меня посетила мысль другого рода.

— А он женат?

— Да. Он женат на вдове Дэвида Томпсона. Она очень душевная женщина. Я говорила с ней.

Генри вернулся с уловом, состоявшим из шести жирных лососей и довольно большого щуренка.