Первым пунктом назначения должна была стать фактория, находившаяся, насколько мне известно, недалеко от залива. Она принадлежала человеку, которого звали Клэборн. Я имел в виду именно это место, когда советовал капитану Тилли продать здесь часть своего груза или выменять на что-нибудь, но у меня были большие сомнения насчет того, что он последует моему совету. Он собирался отправиться прямиком на север, к берегам Ньюфаундленда.

Я был уверен, что у Клэборна можно будет разузнать последние новости о том, что происходит в здешних краях, а заодно и пополнить запасы продовольствия. Катоба знали об этой фактории, но сами никогда здесь не бывали.

Самые первые дни, несмотря на то, что часть пути пролегала по болоту, над которым роились полчища москитов, были поистине идиллией. Дни стояли ясные, течение было спокойным, и мы неуклонно продвигались вперед. Земля здесь была щедрой и плодородной, но по большей части не заселена. Несколько раз вдали мы видели струйки дыма, поднимающиеся не то над кострами, не то над трубами далекой деревеньки; однажды нам на глаза попалось каноэ, в котором сидели трое индейцев. Так как численное преимущество было на нашей стороне, они попросту решили уклониться от встречи и скрылись в небольшом фьорде.

Я был твердо убежден, что не пускать сюда английских бедняков в высшей степени преступно. Мысленно представляя эти толпы грязных, одетых в лохмотья людей из европейских городов, о которых мне рассказывали мой отец, Джереми и Кейн О'Хара, я не сомневался, что для них этот край стал бы землей обетованной.

Вне всякого сомнения, нам с индейцами предстоит научиться друг у друга еще многому. Хоть я частенько задумывался над этим, но все же не принимал эту идею всерьез. Взаимный обмен идеями и опытом — вещь, разумеется, многообещающая, но я общался с индейцами достаточно много, чтобы понять, что наши жизни различны по сути своей, как небо и земля. Так что свести их вместе будет совсем непросто.

Мы плыли довольно быстро, но на подходе к южной оконечности острова Кент несколько сбавили темп, не желая удивить местных жителей своим внезапным появлением, ведь никто из них не знал, кто мы и откуда.

На берегу стояли несколько белых с мушкетами и несколько индейцев. Я поднял руку и приветственно помахал им, после чего мы медленно стали подходить к берегу, чтобы они могли разглядеть, кто мы такие.

Форт, если его можно так назвать, был выстроен на небольшом пригорке. Огромные ворота были заперты наглухо; лишь маленькая калитка, рассчитанная на то, чтобы в нее заходили по одному, была открыта.

На маленький причал вышел коренастый краснолицый толстяк, который с интересом уставился на нас, очевидно удивленный присутствием в нашей компании белой девушки.

— Это вы Клэборн? — спросил я.

— Я — Дил Вебстер, — ответил толстяк, — здешний приказчик. А Уильяма Клэборна сейчас нет. Отлучился по делам, знаете ли.

— Мы хотим продать кое-что, а также купить провиант. Меня зовут Кин Ринг Сэкетт, я из Каролины. А это моя жена. Она до недавнего времени жила на мысе Анны.

— Так причаливайте! Милости просим! — радостно засуетился он. — Гости у нас здесь бывают нечасто. — Он взглянул на катоба. — А вот ваших индейцев я вижу впервые.

— Они, как и я, из Каролины. Из племени катоба. Катоба дружелюбны к белым людям.

— Вот как? Да да, до меня доходили какие-то разговоры. Племя великих воинов, я знаю.

— Когда это необходимо, — осторожно заметил я. — Сейчас они пришли с миром. Они провожают меня домой, в горы.

Я сошел на берег и протянул руку Диане, которая тут же последовала за мной, легко ступив на крохотный причал. Катоба вытащили свое каноэ на берег рядом с пристанью, не удостоив даже взглядом индейцев, собравшихся на берегу.

Я знал, что эти катоба в представлении не нуждаются, так как слава об этом племени шла далеко за пределами их земель.

Вебстер проводил нас в хижину, что была пристроена к частоколу, бревна которого служили одновременно и дальней стеной жилища. Это была уютная комнатка, где в большом очаге ярко горел огонь и решительно все указывало на благополучие и достаток обитателей. Мы были приглашены к столу, и слуга подал обед: хорошо приготовленную оленину, несколько кусков какой-то доселе неизвестной мне рыбы. Свежеиспеченный хлеб был еще совсем теплым, а еще у них было масло, настоящее масло!

— Мы держим двух коров, — не без гордости объяснил наш радушный хозяин, — единственные во всей округе. Уильям Клэборн доставил их сюда. Они пасутся неподалеку от форта, там хорошая трава, но нам приходится постоянно приглядывать, чтобы кто-нибудь из местных индейцев не убил их ради мяса.

Он уселся за стол против нас, держа в руке большую кружку эля.

— Так значит, желаете что-нибудь сторговать? Я заприметил меха…

— Они принадлежат индейцам. Я буду расплачиваться золотом, — сказал я.

— Что ж, как угодно! — Он расплылся в улыбке. — Нет проблем! Золото — штука редкая. — Он пристально взглянул на меня. — Вы слыхали о лорде Балтиморе? Знаете, кто он такой?[6]

— Понятия не имею.

— У нас неприятности, — сказал Вебстер. — Уильям Клэборн признает только правительство Вирджинии, а Балтимор утверждает, что мы живем на его землях, и обещает изгнать нас отсюда.

— О подобных вещах я ничего не знаю, — сказал я. — Мы живем вдали от правительства. И со всем управляемся по собственному усмотрению.

Мы еще долго разговаривали, а когда с едой было покончено, то перешли непосредственно к делу, купив пороха и дроби, а также провизии в дорогу.

— А у себя в горах, — спросил Вебстер, — где вы достаете порох и дробь?

— Мы их сами делаем. В горах имеются залежи свинца, и мы слышали, что подобные месторождения есть и дальше, к западу. В нашем поселении есть настоящие умельцы, а еще мы нашли залежи железной руды.

— А золота нет?

Я пожал плечами.

— Так мало, что оно не стоит усилий, которые приходится затрачивать на его добычу. Но до нас доходили слухи об огромных месторождениях меди, которые находятся далеко к северу. Я уверен, что там в земле скрыты большие, пока еще никому не ведомые, сокровища.

На рассвете мы снова продолжили свое путешествие по реке; уложить все припасы и разместиться всем вместе в одной лодке оказалось нелегко, и поэтому мы купили у Дила Вебстера еще одно каноэ и разложили вещи в каждом из них. Мы продолжили путь, распределившись так, что в нашей лодке осталось только четыре человека.

Целью нашего путешествия было устье реки Раппаханнок, но в самый первый день мы всего лишь переправились от мыса Кент к побережью и добрались до широкой запруды, где, как уверял Вебстер, рыбы было так много, что ее можно было ловить едва не голыми руками. Расположившись на берегу в устье небольшой речушки, мы посвятили весь день ловле и копчению рыбы.

Когда мы снова погрузились в каноэ и уже выгребали от берега по направлению к устью большой реки, вдалеке показался парус небольшого судна. Оно шло в глубь залива в сторону острова Кент. Судно было слишком далеко, а мы держались у самого берега, так что заметить нас они никак не могли. И все же при виде паруса мне стало не по себе, ибо людей в этих местах можно было встретить самых разных. Были среди них и пираты и прочие типы, которые рыскали вдоль побережья, торгуя, а иной раз промышляя и разбоем, готовые грабить и убивать, особенно там, где это можно было сделать легко и безнаказанно.

Когда мы наконец вошли в устье Раппаханнока, я почувствовал большое облегчение. Дни на реке были настоящей идиллией. Мы накоптили рыбы и оленины, выменивали у местных индейцев маис, а еще у нас была провизия, прихваченная с «Абигейл», и те запасы, что были прикуплены в фактории на Кенте.

Единственной стоявшей перед нами задачей было оставаться настороже, ибо никто не мог чувствовать себя в полной безопасности на реках, по которым то и дело переправлялись вооруженные отряды индейцев, вышедших на тропу войны. К счастью, нам удалось избежать подобной встречи. Мы плыли вверх по течению, направляясь к устью реки Рапидан, откуда нам и предстояло повернуть на запад.