Все было по-прежнему тихо. Янс придвинулся ближе ко мне.

— Кин, — зашептал он мне в самое ухо, — мне страшно. Что-то здесь не так!

Я не сводил глаз с темной линии частокола. Легкий ветер перебирал кроны каштанов, растущих поблизости от форта. Мне было видно, как слегка покачиваются ветки на деревьях, силуэты которых чернели на фоне ночного неба.

Внезапно я выругался от охватившей меня досады. Ветки качаются! Но ведь ветра-то нет!

— Янс! Они полезли через стену!

И я побежал. Позабыв о своей больной ноге, я вскочил с земли и со всех ног бросился бежать к форту. Янс не отставал от меня ни на шаг.

На бегу мы видели, как из-за угла форта вышли несколько человек, и в тот же самый миг широко распахнулись ворота.

— Сюда!

Из-за частокола прогремел выстрел, послышался крик, потом еще один выстрел. Люди толпились в воротах, когда мы с Янсом подбежали к ним.

Бородатый детина с пистолетом в руке обернулся, собираясь закричать. В этот момент за воротами что-то ярко вспыхнуло, и я заметил, как удивленно вытянулось его лицо. Он узнал меня, и в тот же миг я всадил в него нож, рванув вверх рукоятку. Он успел лишь громко охнуть, и я с силой отпихнул его от себя, левой рукой выхватывая пистолет. Он разжал пальцы, опрокидываясь навзничь, а я, перескочив через него, вбежал в ворота.

Янс неотступно следовал за мной.

— Это Сэкетт! — выкрикнул я, не желая угодить под пули своих, и тут же услышал ответный крик Джереми.

Я так и не узнал, сколько их было. Вокруг кипела кровавая бойня. Я выстрелил из оказавшегося у меня в руках пистолета, затем запустил им в маячивший передо мной затылок, с удовлетворением заметив, как он глухо стукнул и отлетел в сторону.

Янса сбили с ног, но он сумел быстро подняться. На мою голову обрушился сокрушительный удар, от которого у меня потемнело в глазах. Из раны пошла кровь, но я все же сумел удержаться на ногах.

Выбравшись из толпы дерущихся, я огляделся -по сторонам, ища взглядом Бауэра, но его отчего-то нигде не было видно. Дверь в мою хижину была приоткрыта, и я бросился туда.

— Жаль, что его нет здесь, — говорил Бауэр, — чтобы видеть, как ты умрешь.

В руке у него был пистолет, а перед ним стояла Диана.

— Я здесь, Макс, — сказал я, и он резко обернулся.

Он был не из тех, кто привык терять время понапрасну, и его реакция была мгновенной. Глаза его взяли меня на прицел, как только его уши услышали мой голос. Обернувшись, он выстрелил.

Но этот выстрел оказался чересчур поспешным; я успел отскочить вправо, чувствуя жар выстрела и крупицы пороха у себя на щеке.

Я набросился на него, но Бауэр сумел вывернуться и, вскинув руку с пистолетом, обрушил на меня мощный удар, рассчитывая, по-видимому, проломить мне череп. Ствол пистолета миновал мою голову, но со всего размаху угодил мне по плечу, и лишь только моя развитая мускулатура уберегла кость от перелома. У меня на мгновение онемела рука, и я выронил нож.

Он надвигался на меня, криво усмехаясь, будучи совершенно уверен в том, что ему удалось справиться со мной. Взгляд его был почти насмешлив. В низко опущенной руке он держал нож; другая рука все еще сжимала пистолет. Я осторожно отступал, мысленно прикидывая свои возможности.

Комната наша была достаточно просторной, но путь к очагу, где лежали щипцы и кочерга, мне преграждал большой стол. Добраться до них не было никакой возможности.

Мой противник был настроен решительно, и по всему было видно, что он не собирается попусту тратить время. Бауэр был во всеоружии, готовый прикончить меня в любую секунду, а я оказался перед ним с пустыми руками. Он загонял меня в угол, туда, где у меня уже не будет шанса увернуться. Но все же я вынудил его отойти от Дианы.

В моем мозгу засела одна-единственная мысль. Я должен убить его, потому что, если ему удастся прикончить меня, в следующий же миг настанет очередь Дианы. С улицы доносились глухие звуки ударов, слышались крики и звон оружия. Время от времени гремели разрозненные выстрелы. Там я был тоже очень нужен.

Бауэр рванулся вперед, пытаясь достать ножом мой живот, но я сумел увернуться, отскочив назад, и оказался зажатым у стены. Он поспешил наброситься на меня, но я успел сделать шаг в сторону и вновь оказался на свободе. Я сделал обманное движение, делая вид, что собираюсь наброситься на него, но он лишь улыбнулся. Движения его были быстры, он снова принялся наступать, размахивая ножом. Острие его пропороло ткань моей охотничьей рубахи, оставляя порез на руке. Начальное оцепенение прошло. Я попятился, и тогда он сделал резкий выпад.

Ударом левой руки мне удалось блокировать его руку, сжимавшую нож, и тогда, захватив правой его запястье, левой ногой я сделал подсечку, опрокидывая его на пол. Я отчаянно пытался вырвать у него нож, но его хватка была железной. Мы покатились по полу, и мне первым удалось вскочить на ноги. Он был неимоверно силен и слишком тяжел, так что, для того чтобы с ним справиться, я должен был оставаться на ногах.

Он поднялся быстро, и мой жесткий удар ногой, который, по моему замыслу, должен был прийтись как раз по голове, достал только до плеча. Бауэр лишь покачнулся и снова бросился ко мне.

Он опять попытался полоснуть меня ножом, но я вовремя увернулся и, изловчившись, шарахнул его кулаком в челюсть, одновременно ударяя ногой ему по колену. Я промахнулся, потерял равновесие и вновь оказался на полу. Он навалился на меня всей своей тушей, одной рукой хватая за горло и занося для удара другую, сжимавшую нож. В пылу драки он обронил свой пистолет.

Рука с ножом обрушилась вниз, и мне с большим трудом удалось вывернуться и избежать этого удара. Нож вонзился в пол, а я крепко двинул противника кулаком по челюсти, отчего голова его запрокинулась и он оказался на мгновение оглушен.

Сбросив его с себя, я вскочил на ноги, он тоже поднялся. В руке у него по-прежнему был нож.

— Кин! — внезапно окликнула меня Диана и бросила мне кочергу, что лежала у печи.

Я поймал ее на лету. Кочерга представляла собой железный прут в два с половиной фута длиной с остро отточенными концами, один из которых был загнут, образуя крюк. Держа это свое оружие наготове, я перешел в наступление. Бауэр резко рванулся вперед, и тогда я сделал выпад, орудуя кочергой словно шпагой и нанося колющий удар заостренным концом, который достиг цели, войдя на пару дюймов ему в бок.

Он отпрянул, но я тут же перевернул кочергу другой стороной и, зацепив крюком его одежду, сильно рванул кочергу на себя. С треском разрывая рубаху, острие крюка оставило кровавую отметину — не слишком глубокую — у него на животе.

Доносившиеся с улицы крики стихли, не было больше шума побоища. Он хладнокровно ухмыльнулся.

— Кончено, — сказал он. — Мои люди победили. Отдай мне ее. Ее и то письмо, и я отпущу тебя и не стану жечь твой форт. В конце концов, баб вокруг полно.

Я молчал, держа кочергу наготове. Его нож был огромен: пятнадцатидюймовое, прочное и тяжелое лезвие. Теперь у него на рубахе расплывалось кровавое пятно, кровь текла и из тонкого пореза на животе.

Кочерга, несмотря на все свои достоинства, была все же слишком громоздким оружием. Даже если раны беспокоили Бауэра, это было не слишком заметно. Он обладал поистине недюжинной физической силой, будучи при этом необычайно подвижен. К тому же в рукопашном бою он был не новичок.

Но тут раздался пронзительный крик Дианы:

— Кин!

На пороге стоял Лашан, и в руке у него был пистолет. В тот самый миг, как я его заметил, он уже поднимал руку, чтобы прицелиться в меня. Времени на раздумья не оставалось, а потому я просто одной рукой подбросил кочергу в воздух, перехватывая железный прут посередине, и тут же метнул его как пику.

Кочерга угодила в Лашана в тот самый момент, как он спустил курок. Пистолет в его руке дрогнул, отклоняясь всего на волосок. Пуля пролетела позади меня, и я видел, как Лашан упал, но в следующий момент Бауэр с новой силой бросился ко мне, отчаянно размахивая ножом. Я не знал, удалось ему это или нет, но лезвие было в крови. Оказавшись прижатым спиной к стене, я обеими руками ухватил за уши его голову и рванул к себе, разбивая его лицо. Я чувствовал, как ломается его нос, затем, отпихнув его, я со всего размаху ударил правой в подбородок. Этот удар сбил его с ног, и он опрокинулся навзничь.