– А этому коллекторному агентству всегда так быстро дела передают? – подбросила следующую идею Мурка. – Всего два месяца прошло…

Какие все стали экономически продвинутые! Не знает он, как в коллекторном агентстве, а в их детективном, скоро, похоже, совсем к нему уважение исчезнет! Сначала в жадности обвиняют, потом – будто он не сумел сберечь их деньги (высказалась Кисонька, но и за остальными не заржавеет!), а теперь что – они на себя его дела возьмут?

– Не всегда! – мрачно буркнул Сева. – Хотя сумма большая…

А и пусть берут! Вот поглядит он тогда, как они без него справятся!

– Значит, что у нас получается? – наконец выступил Вадька, привычно распределяя сведения по ячейкам таблицы на экране компьютера. – Кто-то рассчитывал, что учредители в плохих отношениях между собой и в первую очередь подумают друг на друга. Скорее всего, этот же кто-то сумел сделать так, что с Петром Маркеловичем не говорили – на него сразу начали давить. И его дело попало к коллекторам ненормально быстро. Выходит, кому-то выгодно было, чтоб учредители поссорились. Для чего? Наверное, чтобы вышло именно так, как вышло – всю работу банка парализовало.

– Кто-то задумал банк разорить? – предположил Сева. – Конкуренты своего человека внедрили – хотят стоимость банка понизить и купить по дешевке?

– Опять не сходится! – головой качала Мурка. – А про всякие мелкие неприятности вы забыли? – И видя их недоуменные взгляды, напомнила: – В банке все время что-то происходит! Вроде фигня, но как раз такая, что позволяет выиграть немножко времени и не объясняться пока с клиентами! Ну ладно, системщик сам шесть раз повесился, а все остальное – ступеньки, ограбление… Тоже само?

– Думаешь, кто-то устраивает мелкие диверсии? Специально, чтоб потянуть время и дать банку выкарабкаться? – задумался Вадька.

– То есть получается, кто-то банк подставляет, а другой, наоборот, спасает? – предположил Сева.

– А может, это один и тот же кто-то? – вдруг выпалила Катька.

Сева, не задумываясь, повертел пальцем у виска:

– На фига?

– Информации мало! – вздохнул Вадька. – Мне бы в их сети пошарить – там, куда этот недовешанный сисадмин так и не залез!

– Для этого надо попасть в банк! – уныло ответила Мурка. – А даже если председатель Саляма проведет – много мы через камеру на нем увидим?

– Конечно, нам нужно попасть в банк! – воскликнул Сева. – И Салям здесь совершенно ни при чем! Я думал, вы догадались! – Беря реванш, Сева оглядел остальных сыщиков с высокомерной снисходительностью. Пусть помнят, кто тут все-таки спец по финансам! Увидел, как недовольно нахмурилась Мурка, и торопливо закончил: – Мы – то есть на самом деле я, конечно, – устроимся работать в детский банк!

– Мне так нужна эта работа! – Низенькая и пухленькая девчонка лет пятнадцати, похожая на отделанную рюшами диванную подушечку, прижала полные ручки к груди. – Понимаете, папа говорит, что я бессмысленное и ни к чему не способное существо! Остальные ребята спортом занимаются, компьютерами, а я только и могу, что вышивать крестиком! Мне обязательно, понимаете, обязательно надо ему доказать, что я на самом деле многое могу! – И она повела вокруг полными надежды глазами. Похоже, девчонка искренне верила, что остальные претенденты на единственное место оператора проявят глубокое понимание и немедленно свалят.

Встречаясь с ней взглядами, топчущиеся в безликом банковском коридоре ребята торопливо отводили глаза, но никто не тронулся с места. Лишь один мальчишка постарше смущенно пробормотал:

– Мне, вообще-то, тоже надо… Мне поступать…

– Слышь, а че, без банки в наши универы теперь не берут? – громко чавкая жвачкой осведомился еще один пацан – бритоголовый, в клетчатой рубахе навыпуск, из тех, что тусуются в проходных дворах. – А без бутылки? – Он заржал.

Первый мальчишка смутился еще больше и, опасливо косясь на собеседника, пробормотал:

– Мне не в наш… Мне в Принстон, в Америку… На экономический…

– Ну во-от… – девчонка явно расстроилась. – Про таких, как ты, которые за границей учатся, папа тоже говорил… У них… ну, у вас… у тебя… карьера!

– Не дергайся, чувиха, не получится в операторы – в поломойки пойдешь, будет и у тебя карьера! – заржал бритый пацан. – Докажешь папе, что ты еще и урны классно выносишь!

Пухленькая девчонка низко опустила голову, надежда на понимание таяла, как льдинка на горячей сковородке. Аж слышно было, как шипела.

Кисонька, с изяществом профессиональной актрисы восседающая на единственном стуле, покосилась на нее со слегка презрительным сочувствием. Она этих переживаний по поводу родителей решительно не понимала. Кисонька давно заметила, что обычно с фанфарами и развернутыми знаменами с надписью «Мой ребенок лучше всех!» ходят родители таких чучундр и олухов, таких пней с ушами, что без слез не взглянешь, без противогаза не подойдешь. А родители по-настоящему продвинутых ребят вечно ими недовольны, вечно подгоняют – давай, мол, вперед и выше! Наверное, есть в этом какая-то природная закономерность. Главное, не принимать родительское ворчание слишком всерьез, и не делать то, к чему душа не лежит, только потому, что папа не так высказался.

– А вышиваешь ты хорошо? – звонко осведомилась она у девчонки.

Та молча сунула Кисоньке под нос край своей черной юбки. Шерстяной подол был украшен такой же черной вышивкой шерстью. У Кисоньки заблестели глаза – она даже забыла, зачем, собственно, сюда явилась.

– Извини, а сколько это будет стоить?

Рот девчонки приоткрылся, превращаясь в маленькую округлую букву О:

– А ты мне что, заплатишь? Деньгами?

– Ну помыть у тебя полы я вряд ли соглашусь, – с чопорным достоинством наследной принцессы ответила Кисонька.

Буква «о» стала больше:

– Зачем полы, не надо полы – я и сама их нормально мою, лучше деньгами, конечно… А может, у тебя и подружки есть, которые тоже захотят? – быстро спросила девчонка.

Кисонька поморщилась – они-то, конечно, захотят, кто ж от настоящей ручной вышивки откажется, только она-то хочет быть единственной и неповторимой! Впрочем, она может вывести знакомых девчонок на мастерицу после того, как ей самой шитье надоест.

– Может быть, – уклончиво пообещала Кисонька.

Девчонка с задумчивым видом уставилась на закрытую дверь кабинета – похоже, теперь она сомневалась, стоит ли ей при таком раскладе рваться в банк.

– Во-во, вали отсюда, вышивальщица, – откликаясь на ее невысказанные мысли, фыркнул бритый. – И вообще, чуваки… – он покосился на Кисоньку и галантно добавил: – И чувихи, можете не дергаться, местечко все равно мое будет!

– Это почему еще? – недобро спросил претендент на Принстон.

– А у меня есть опыт работы в банке! – лихо откликнулся бритый и снова заржал одному ему понятной шутке.

Боковая дверца распахнулась, и в коридорчик быстрым деловитым шагом вошел высокий мужик в офисном костюме. Верхнюю половину его физиономии закрывали большие темные очки, нижняя пряталась в округлой бороде и вообще двигался он так стремительно, что приглядеться к нему как следует не представлялось возможным:

– Все здесь? Все! – сам себе ответил он. – Пошли-пошли, скорее-скорее! Я вас проведу! – И, как наседка цыплят, он погнал ребят к выходу.

– Но на сайте сказано, что претенденты на должность в детском банке собираются тут, у этого кабинета! – с неожиданной подозрительностью высказался мальчишка, собравшийся в Принстон.

– А там сказано, что собеседование будет проводиться прямо в коридоре? – осведомился мужик. – Впрочем, если хотите, молодой человек, оставайтесь, мы никого не заставляем.

Мальчишка покраснел, как вареный рак, и первым кинулся в двери. Ожидая, пока толпа ребят вытянется наружу, мужик обернулся к замешкавшейся Кисоньке. Под темными очками не видно было, но девчонка точно знала, что он ей подмигнул. Просто она уже давно знала Саляма.