Мастер подошел к девочке, которая натянула на себя грубую холщовую одежду и резким движением сорвал с ее шеи желтый камень. Со своим он сделал то же самое. Завернув драгоценности в роскошную одежду, тайтури швырнул ее в сторону от дороги.

— Что вы делаете?! Там целое состояние! Эти камни можно продать!

— Девочка, ты слышала о Серебряных Воронах?

Юти кивнула. Кто не слышал об элитной императорской гвардии? Амисты, прошедшие обряд одарения богини в раннем возрасте. Сразу после этого их учили обращаться с оружием и ездить верхом. К шестнадцати годам воронят отправляли на границу, помогать местным егерям. Искать славы и кольца. К семнадцати у каждого из них должен был быть обруч. Если все удавалось, вороненок становился Вороном.

Каждый мальчишка начинал говорить тише про императорских гвардейцев. Каждый амиста в душе желал надеть на плечи серебряную броню. Каждый вороненок мечтал наконец нанести себе иголкой тушь с изображением пера над правой бровью.

Но у медали имелась и оборотная сторона. Орден, задумывавшийся, как меч, несущий справедливость для всех жителей Империи, подчинялся лишь Императору. Немолодому человеку, запертому многочисленными бюрократическими делами в самом сердце Конструкта. И Вороны вскоре почувствовали, что в их руках сосредоточена невероятная власть. Подкуп, шантаж, угрозы — все это стало верным спутником гвардейцев. Редкое письмо с жалобами от какого-нибудь Наместника или высокопоставленного амисты доходило до Императора. И даже если доходило, то зарвавшегося Ворона тайком отправляли на оплачиваемую пенсию. Потому что Император не сдавал своих людей.

— Убийство Наместника — дело громкое, — сказал старик. — Голуби уже отправились из Райдара в Ближние Земли. А оттуда других птиц пошлют в Конструкт. После Император отправит ближайший отряд Серебряных Воронов расследовать преступление. Ну, и найти убийцу.

Юти кивнула, соглашаясь с мастером. Примерно так она все и представляла.

— Путь по северной дороге, из Шестого Предела в Четвертый, у нас занял бы несколько недель. Серебряные Вороны к тому времени успеют из Ближних Земель добраться до Райдара и вернуться. К тому же, я не особо верю в преданность Караванщика. Он выплатил свой долг и больше мне ничего не должен. Поэтому я сказал его людям, что мы отправились во Второй Предел. Пусть все думают, что мы решили обмануть Воронов и пойти западной дорогой, через Третий Предел.

— Но мы пойдем в Первый, — все равно не понимала Юти. — А оттуда куда?

— Ты все узнаешь, когда придет свое время. И, пожалуйста, больше не устраивай сцен. Шутка, повторенная дважды, перестает быть смешной.

И они пошли дальше. Так быстро, как это только было возможно. Так быстро, как только могла идти Юти. Боль не казалось уже такой острой, но бок противно ныл при каждом резком движении. Язык превратился в застывший кусок сургуча, распухший во рту. Единственной влагой, которую видела девочка, были лишь слезы от сильного степного ветра.

Вспомнились слова проводника. Если так пойдет, то тварей Скверны им придется бояться в последнюю очередь. Солнце погубит их раньше. Будто желая опровергнуть ее подозрение, мастер в очередной раз поглядел на Юти, как смотрел каждые сто-двести шагов, проверяя, не упала ли она без чувств, а после остановился.

Уверенными движениями тайтури вырыл небольшую ямку возле дороги и уперся ладонью в горячую землю. Довольно скоро вода обступила его пальцы, поднимаясь все выше. Смешиваясь с глинистой почвой и песком, она приобретала темно-ржавый оттенок, а на ее поверхности плавал мелкий сор. Однако Юти это мало интересовало.

Не дождавшись разрешения, девочка кинулась к рукотворному роднику, черпая грязную жижу ладонями. Она пила подобно еле живой, загнанной лошади, после долгой скачки добравшейся до реки. И с негодованием посмотрела на мастера, который вскоре попросту поднялся на ноги и отряхнул руки. Вода ушла в землю сразу же.

Эта неожиданная передышка придала Юти сил. Теперь она шла в ногу с мастером, с интересом вглядываясь в даль. Больше девочка не бурчала про себя и не боялась коварных степей Пределов. Постепенно приходила вера в этого странного, но невероятно сильного человека, который шел рядом.

До заката они останавливались еще два раза. Сам Ерикан при этом совсем не пил. Юти догадывалась, что воля мастера укреплена кольцом. Оно дает ему возможность длительное время не пить и не есть. Девочка слышала о подобном от кехо. Однако до нынешнего дня считала подобную трату необоснованной.

Когда солнце коснулось краем диска горизонта, Юти обрадованно указала пальцем на стены впереди. Проводник ошибся, они успели. Достигли заставы до заката. Впрочем, как только Ерикан увидел военное поселение, он свернул с дороги и направился по единственному ему известному маршруту.

— Учитель, но ведь там застава! — бежала следом Юти.

— И нам туда не надо. Мы переночуем в другом месте.

Девочка тяжело вздохнула, но ей хватило выдержки и благоразумия ничего не говорить. Между тем солнце скрылось быстрее, чем закрываются ворота Райдара при виде исчадий Скверны. В Пределах темнело всегда быстро. Подобное, правда, являлось лишь неожиданностью для пришлых, местные научились определять закат даже не глядя на солнце. Такое бывает, когда из поколения в поколение твоя жизнь зависит от того, успеешь ли ты укрыться за крепкими стенами до ночи.

Юти шагала, спотыкалась, переходила на бег и снова шагала, пытаясь не отстать от мастера. В его руке плясал небольшой огонек, который не подсвечивал дорогу, а лишь являлся крохотным маяком, на который ориентировалась девочка.

Одаренная устала. И в своем лучшем состоянии она вряд ли была готова к дневному путешествию по Пределам на своих двоих. А после ранения, не учитывая вложенной силы, девочке требовалось много воды и сна. И ничего из этого Ерикан предлагать ей не собирался.

Внезапно Юти налетела на мастера, который неожиданно погасил огонек. Выглянув из-за плеча тайтури, Одаренная увидела множество огней, неторопливо наплывающих на них.

— Это оскверненные? — не с испугом (воины не должны бояться), а с небольшим волнением спросила она.

— Нет, это люди. Уставшие, обиженные и невероятно злые.

— Что за люди? — теперь Юти действительно услышала тихие голоса.

— В здешних землях их называют Черной Центурией. Ну что, пойдем, поздороваемся?

Страшнее, чем оскверненные для честного торговца был лишь испуганный выкрик охраны: «Черная Центурия!». Разбойники, орудовавшие исключительно в Пределах, давно набили оскомину у Императора и Наместников. Еще отец Юти ни единожды собирал войско для поимки преступников. И каждый раз Черная Центурия ускользала прямо из-под носа преследователей.

Они появлялись подобно саранче, пожирая все на своем пути, и так же молниеносно исчезали. Растворялись в степи, точно дым от костра, уносимый ветром. Все, что оставалась караванам — нанимать серьезную охрану или покупать резвых архасейских жеребцов, чтобы удрать при появлении разбойников.

При этом Черная Центурия вела себя осторожно. Они не совались в земли, нашпигованные стражей, а скитались в отдаленных Пределах. Ходили слухи, что некоторые торговцы, в том числе сам Караванщик, каждый месяц попросту откупались от разбойников, чтобы те беспрепятственно пропускали людей и товары.

Всего этого Юти знать не могла. Знакомая лишь с тем, что говорил отец, она судорожно сжала кулаки, готовая подороже продать собственную жизнь, и встала поближе к учителю. Девочка лишь сожалела, что у нее нет оружия. В рукопашном бою она была не так сильна.

Тайтури не выказывал тревоги. Напротив, он походил на высокий мыс, о который разбиваются беспокойные волны Кровавого моря. Девочка, привыкшая надеяться только на себя, именно в этот момент мысленно обратилась не столько к богине, которая хоть и мудра, но учит самостоятельно преодолевать трудности на пути воина, сколько к Ерикану. Под силу ли ему совладать со всеми воинами сразу?