Так или иначе, однако «эрк гроа», или «призыв о помощи», в подобном исполнении существовал только на севере. Ближайшие воины могли распознать диалект и акцент вопрошающего, и уже после либо промолчать, либо ответить согласием. В последнем случае короткого «гроа» было достаточно. Это означало, что попавший в беду может надеяться как минимум на один меч.

У тех, кого Ерикан ошибочно назвал хускарлами, не было особого выбора. Они охраняли покой и жизнь Гелт Вирха денно и нощно вот уже шесть долгих лет. Контракт перевалил за середину, и всего через четыре года Рульф Рыжебородый, Ганнар Медоносный и Петтер из Бремнеса, могли вернуться домой. Не ранее, потому что все трое оказались изгнаны из северных земель из-за того, что не смогли сохранить жизнь своего ярла. И те, кто некогда действительно были хускарлами, превратились в «вандров» — «блуждающих воинов».

Их изгоняли из родных земель, не взирая на прошлые заслуги, наличия жен и детей. Отныне десять лет они должны были доказывать свою доблесть и лишь после, когда опальные воины возвращались, новый ярл слушал их и принимал решение, достойны вандры вернуться в лоно своего народа или же нет.

Самым простым и вместе действенным для опозоренных хускарлов было наняться в услужение богатому амиста. Охранять его покой, а после завершения контракта вернуться домой. Многие благородные по окончанию службы пытались всучить вандрам, которые действительно были неплохими бодигардами, украшенный меч или скрепленную фамильной печатью рекомендации, однако обычно северные воины не брали и этого. Их слова было достаточно, потому что рассказывая свои похождения за десять лет, они клялись кровью пред статуей одноглазого бога войны. А как известно каждому северянину, можно обмануть человека, но никак не предводителя всех жрецов и колдунов.

Рульф, Ганнар и Петтер не были самым лучшими из всех воинов, населявших север. Как не были и самыми худшими. Им попросту не повезло выжить в ужасной сече, в которой убили ярла. Если бы тот погиб по случайности или по собственной глупости — упал с коня и свернул шею или утонул при переправе, дело другое. Но нет, молодой ярл умер от вражеского меча, а его верным хускарлам пришлось отправиться в изгнание.

Надо сказать, что их жизнь сложилась не самым худшим образом. Рульф, Ганнар и Петтер вкусно ели, сладко пили, бывало, что ради спора (за одну-две храмовки) сражались потешными мечами с солдатами тюрьмы. И каждый раз выходили победителями. Однако с ними произошло то же самое, что и со стражниками. Вандры слишком давно не обнажали оружие ради настоящей битвы, забыли, как льется кровь неприятеля, как пахнет мертвый враг.

Да и самого хозяина они недолюбливали, презрительно называя меж собой «псык», что отдаленно можно было перевести, как «маменькин сынок, которого оторвали от сиськи». Но стоило им услышать призыв о помощи, как перед глазами у каждого встала родная земля. Скрытая в тумане и ускользающая, словно волшебная страна фей. Потому что, если умрет псык, то эти шесть лет, которые они провели здесь, станут напрасными.

Юти слышала, как стонут деревянные половицы под ногами спешащих вандров. Как сотрясаются перекрытия, как ругаются на себя сами телохранители, допустившие подобную оплошность. И все ее существо затрепетало. Не из-за страха за собственную жизнь. Юти испугалась, что может не услышать местонахождение убийц прежде, чем умрет Гелт Вихр.

Девочка прижала нож к горлу неприятеля и скороговоркой выпалила.

— Шантал Келлиган, Драманти Чат, Зорт Оливерио Фернанд, женщина по кличке Жало. Где они?

Гелт Вихр смотрел на Одаренную взглядом затравленного зверя, которому вот-вот пустят кровь. Вместо членораздельных слов он полустонал, полумычал, не в силах справиться с ужасом собственных фантазий. Под ногами у Юти зажурчал тихий ручеек, и она даже нехотя оттупила — проклятый убийца обмочился.

— Арк одар! — ревел снаружи голос.

— Драг вар! — вторил ему другой.

Желваки Юти заходили вверх-вниз. Она поняла, что процесс переговоров надо значительно ускорять.

— Шантал Келлиган!

Крохотный острый нож вошел под коленную чашечку с мерзким хрустом. Гелт Вирх завопил от боли, отчего вздрогнула даже Юти. Вздрогнула, но и только. Не теряя не секунды, девочка продолжила экзекуцию.

— Драманти Чат!

Сил Юти хватило, чтобы продавить нож. Клинок вошел почти до гарды. Гелт Вирх тем временем издавал уже какие-то нечеловеческие звуки.

— Зорт Оливерио Фернанд.

Ее рука повернулась, а вместе с тем крутанулся и нож. Теперь, если бы начальник тюрьмы и выжил, то до конца жизни остался хромым. Ерикан не показывал подобного Юти. Это Гелт Вихру передавал привет покойный Наместник Шестого Предела, еще в юности научив девочку, что нужно делать, к примеру, при нападении разбойников. А для Юти начальник тюрьмы был хуже, чем сто самых опасных разбойников.

— Женщина по имени…

— Драманти, я знаю только, где Драманти! — завопил обезумевший от боли пленник. — Он в Конструкте. Мы изредка переписываемся. В моем столе письма.

— Гроа! — повторно заревел один из телохранителей совсем уже близко, будто почувствовав, что с его хозяином происходит нечто неладное.

Юти дикой кошкой метнулась к столу, рванув на себя сразу два ящика. На пол посыпались бумаги и конверты, среди которых девочка, будто по наитию, схватила самый большой, со сломанной печатью, бегло прочитав. «Его императорскому подданному Гелт Вихру, начальнику карательного учреждения № 1, именованному Теол, от императорского подданного Драманти Чат, служителя Дома Правды, третий округ».

Конверт скользнул за пазуху, а Юти подскочила к Гелт Вихру, коротким движением сломав ему шею. Подобному ее уже обучил Ерикан

Одаренная чувствовала себя обманутой. Будто пленник, которому пообещали свободу в обмен на сказанное, а после снова заключили в катакомбы. Все ее фантазии о мучительной смерти Гелт Вихра оказались пшиком, пустышкой, растаявшими в бытие мечтами.

И вместе с тем девочка больше всего желала оставить свое негодование здесь, рядом с мертвым телом. А самой поскорее выбраться наружу.

Она выскочила в уходящий полукругом коридор, мгновенно оценив ситуацию. С той самой, «алой» или левой стороны от входа, к ней неслись двое детей севера. Громила в шкурах, с длинной, завитой в косу до пояса рыжей бородой, и молодой светловолосый коротышка с кривым, явно когда-то переломанным носом.

Почти все кольца Юти сейчас загорелись. Девочка поняла, что третий, последний хускарл, как раз побежал через другую лестницу, чтобы они смогли взять ее в тиски и не позволить сбежать. Сбежать? Одаренная на мгновение попробовала это слово на вкус. Оно кислило, как перебродившее вино.

Внутри девочки медленно разгоралось необъятное пламя злости. Из-за этих северян она не смогла в полной мере насладиться мщением. Потому о бегстве не могло быть никакой и речи. К тому же взгляд Юти скользнул по чистым рукам хускарлов. Не отмеченные даже единственным кольцом кехо и элементи. Скорее всего, сиел, но едва ли мастера. Иначе бы не прожигали жизнь в этом проклятом замке.

Рульф Рыжебородый и Петтер из Бремнеса, были совершенно разными, какими только могут быть воины с разницей почти в два десятка лет. Однако они, не сговариваясь, радостно заголосили, увидев крохотного чужака, с будто игрушечным ножом в руке. Рульф к тому времени уже обнажил старый, но верный ему во всех военных походах меч, а Петтер схватил поудобнее здоровый топор.

Вандры приготовились к преследованию. Они знали цену крепости своей руки, понимали, что выглядят более, чем устрашающе. Однако крохотный нарушитель спокойствия их хозяина вопреки ожиданиям не устремился в ловушку к Ганнару. Он замер лишь на мгновение, а после, с невероятной быстротой, рванул навстречу.

Юти понимала одно, ее шанс в скорости и внезапности, пока эти сиел (а кем еще быть северянам-телохранителям?) не опомнятся и не начнут плести вязь заклинаний. Она даже успела нанести удар, пробив заскорузлую шкуру, накинутую на рыжебородого, и почувствовав, как клинок вкусил плоти. И почти отскочила прочь, когда северянин обхватил ее кулак вместе с ножом здоровенной лапищей.