Последние несколько дней Алексу Ларсону было нестерпимо скучно и местами даже одиноко.

Глупые моногамные харонцы (Юкки с Сейджем) наслаждались отношениями со своими единственными, бесценными и далее по списку; наследное высочество был не лучше — уже полгода как почти не отходил от милой Стеллы, а последние два дня еще и готовился к Очень Важному Экзамену, От Которого Зависит Его Политическое Будущее. Как оно от него может зависеть, если парень и так станет Монархом Бангина — вопрос отдельный.

За Дара и Стеллу Ал на самом деле был рад. Но ходить в бары в одиночестве Ларсон уже отвык. Причем настолько, что ни один из них во всем Велире уже не радовал. Больше радовала дорога. Ал умел и любил водить: авиалет, машину, байк, корабль для учебных полетов — другими словами, к своим двадцати двум годам он постарался освоить как минимум азы всевозможной техники и останавливаться на достигнутом не собирался. В пути прочищались мысли. Путь отгонял все проблемы. Путь манил предвкушением приключения. Вот только никаких приключений потом не было. Алекс начал думать, что пересидел в барах.

Ал проводил время в спортзалах и на тренировочных площадках по полетам. Несколько раз смог уговорить ректора Бина составить ему компанию и посетить планету Кита. Тот только рад был. Но Бин все таки был ректором, и в учебное время старался держать дистанцию даже с самыми близкими и родными студентами.

Один раз Ларсон даже сходил с Такирой в музей. Милая добрая Тэки то и дело предлагала ему досуг культурно-развлекательный, но и девушек развеселых там не предвиделось, а саму Такиру Алекс слишком ценил. В Тэки, пусть сам себе не признавался, но он видел женщину, которая не предаст, и он не мог предать ее. Когда-то флирт стал для них странным своеобразным ритуалом: Ал называл ее красоткой, Тэки называла его неисправимым ловеласом. И очень редко, одинокими вечерами: когда у него не было подружки на ночь, а у парня Такиры были другие дела, Тэки и Ал любили сидеть на балконе ее комнаты, или сидеть в беседке университетского парка, болтая и обнажая закрытые души.

— Я мечтаю увидеть космос, я мечтаю посмотреть другие миры.

— Я мечтаю жить в своем доме, целовать мужа и детей.

И они улыбались. Их мечты были слишком несовместимы. Ал не сможет жить на одном месте, Тэки не сможет жить в вечном пути. Но от этого было не больно. И каждый мечтал: пусть сбудется мечта другого.

К тому же Тэки с недавних пор начала встречаться с их приятелем Роем. А главное правило Ларсона гласило: не спать с девушками друзей. Так что, один раз Алекс сходил с ней за компанию в музей, но больше для того, чтобы успокоить заботливую подругу, которая переживала, что он может чувствовать себя покинутым.

В музее Ал встретил одну из своих бывших пассий. После чего он пришел к выводу, что пересидел именно в барах Велира.

Направиться в выходные на развлечение в другой город родной планеты было слишком просто.

— Поэтому я взял учебный мини-космолет и решил посмотреть поближе родную планету лучших друзей, — рассказал Ал.

— Просто ты знаешь, что я как друг семьи предоставлю тебе лучшую вип-комнату своего клуба и выпивку, — заметил парень, сидящий напротив. На вид тому было около двадцати пяти лет; темные волосы до плеч, квадратный подбородок, желтые глаза.

Вокруг царила приятная полутьма, играла веселая музыка, наполняла просторный зал весельем и беззаботностью. Ал сидел за барной стойкой, от любезно предложенной вип-комнаты парень пока отказался. Ему не хотелось уединения. Не хотелось быть одному в толпе, одиночеством он еще успеет насладиться.

— А вообще, знаешь, — продолжил его собеседник, — с тех пор, как мои близкие друзья поголовно переженились, нет, общаться мы не перестали, но иногда кажется, чего-то не хватает и это при том, что я машина, — вздохнул единственный до сих пор полу-робот на Хароне.

Ал по-доброму усмехнулся: андроид, способный на эмоции, до сих пор единственный в своем роде — вот, кто точно его поймет. Парни чокнулись за свободу отношений и разгульную жизнь. Алексу нравилось общаться с этим словоохотливым андроидом, часто повествующим о прошлом, о настоящей истории, сокрытой от остального мира.

Он был верным боевым другом, преодолел с родителями друзей не мало испытаний. «А еще очень часто нас оставляли под его присмотром», — рассказал как-то Сейдж. Андроид — нянька, и судя по рассказам, это испытание он преодолел с легкостью и честью. Анди — так любовно сокращенно звали его ребята.

И компания верного друга семьи — то, что нужно. Ал улыбнулся уголком губ.

«Семьи», — повторил он, не думавший раньше, что она может появиться в его жизни, тем более такая.

Вначале Ларсона поражали их отношения: вечное, с детства, сокрытие правды, нормальность двойных жизней и абсолютно полное доверие друг к другу. Но потом, он словно стал частью них, а они — частью его. Он понял их. Он сам готов на двойную жизнь ради них.

«Рано или поздно, мы бы рассказали тебе правду», — уверяла Тэки. И он верил.

Полу-робот, поставив перед Алом еще бокал вина, отошел по рабочим делам.

Медленный глоток, вино приятно разливается по горлу своим чуть горьковатым привкусом и начинает будить непрошеные воспоминания: вот Ал возвращается домой после первого учебного дня, не может не вернуться, хочет рассказать всё. Отца нет весь вечер, приходит с утра — довольный, успевают перекинуться лишь парой фраз, а деда Ал и вовсе в тот день не видел. Но он привык.

До семи лет его детство было безоблачным и прекрасным. И все казалось хорошо.

Первые годы жизни Ал, конечно, не помнил. Но в пять-шесть и даже семь лет считал свою семью нормальной, обычной. Только отец часто приходил поздно, а мать прятала красные от слез глаза. И начинала кричать на Ала, с надрывом и безысходностью.

В один из дней ее долго не было дома, он ждал до ночи, пока тяжелый, изнуряющий сон не охватил. Не появилась она и на следующий день и через день. Потом раз в год не его день рожденья присылала бумажные открытки. Ал выкидывал их, не читая. Он жил с отцом Лексом и дедом Леоном. Он старается навещать их как можно чаще.

Но сейчас Ал сидит в клубе, принадлежащем андроиду — другу семьи, а воспоминания переплетаются оборванными лентами. Болезненные и грустные; счастливые и радостные. Последних стало больше с тех пор как он поступил в университет.

— Это один из совместных кораблей МАД и Харона, тысячи кают и телепорты, чтоб дом родной на выходных из космоса посещать. Сконструирован совсем недавно. Еще находится на стадии испытаний, — ребята явно были довольны его реакцией.

— И угадай, чей дедушка-Монарх разрешил любимому внуку взять на тест пробный образец? — подмигнул Дарион.

— На самом деле, фактически его разрешил взять мой папа, — хмыкнула Саури, — который в разработке принимал участие.

— И разрешили вам его взять только под нашим присмотром, — мрачно добавили стоявшие рядом Бин, Анди и Верховный Лорд. … Это была лучшая неделя каникул в середине курса.

Когда-то давно Ал планировал не привязываться ни к кому, но привязался и не даже не к одному. Это было странно и непривычно: видеть отношения, которых раньше не знал; доверять и знать, что тебе доверяют.

С доверием у Ала была одна из основных проблем.

Воспоминания перенесли его на шесть лет назад в последний класс школы.

— Ты то ли безумец, то ли храбрец, — судачили его друзья. А он смотрел обожающим взглядом на Лейлу — молодую практикантку, часто заменявшую им учителя истории.

— Она тебе откажет и будет права, — говорили друзья.

— Даже не думай, — говорил отец, — свободных девчонок вокруг полно, — добавлял он.

А Алекс рассматривал извилистые линии — у нее на левой щеке их было три, любовался пышными темными волосами, неумело собранными в пучок. Не обращал внимания на скромную, мешковатую одежду, даже в ней для него Лейла была прекрасна и желанна.