— Это синтез профессии барда с ремесленной. Когда происходит полное слияние, класс преобразуется.

— То есть?

— То есть, вот ты, например. Разбойник и ремесленник, а в будущем, возможно, грабитель и земледелец… Какой будет синтез?

Я покачал головой:

— Всё равно не понимаю. Налётчик какой-нибудь? Кочевник?

— Не знаю, честно, — Тегрий покачал головой, — У тебя «взлом» и «сбор»…

Я поджал губы. Ну, и что это значит? Вспарывать арбузы буду?

— Жнец Смерти, — вдруг выдал Бобр.

Все удивлённо повернулись к нему, и даже Тегрий крякнул:

— Это почему ты так думаешь, плеер?

— Да я это, книжку там…

— Единственную, — прошептал Толя, но сразу же замолчал, ухнув от Бориного локтя в бок.

— Короче, там чувак один был. Головы отсекал, души переправлял в мир мёртвых, и сам типа вскрывал врата, и всё такое…

— Харон, — Тегрий взволнованно погладил лысину, — Да, учёные вроде как называют такой класс в древности. Но раньше не было деления на игроков, все были магами. Это в последнее время пытаются всё классы упорядочить.

— А разве у Харона не весло было? — спросил Лекарь, с недоверием поглядывая на Борю.

— И серп тоже, — заступился за Борю Тегрий, — Или коса, но тут мнения учёных расходятся.

— Звучит как-то… — вырвалось у меня, — зловеще.

— Да это же теории, — весело бросил Тегрий, а потом снова опрокинул фляжку, опустошив её до дна, и встал, хлопнул по крышке ящика, — Ну-с, плееры, продолжаем?

Утихомиренный магическим свитком мангольер задёргался, шатая свою темницу, и мы вздрогнули. Ощущения его острых зубов, разрывающих плоть, были ещё очень свежи.

Такое внимание со стороны куратора было нам непривычно. Обычно он до последнего отнекивался, чтобы забить на тренировки, а тут прямо…

— Тегрий Палыч, вы — двойной агент? — не удержавшись, прошептал я.

Тот пожал плечами, потом выругался:

— Щебень-гребень, какие термины. Реагенты какие-то, — и поднял крышку ящика.

***

Тренировка прошла более чем успешно. Всего-то семь раз умереть, чтобы понять — от мангольера просто так не спрячешься.

А теперь мы стояли в зоне «респауна» у своих ворот, и смотрели на трибуны, полные народа.

Гоблины постарались на славу — целые ряды скамеек возвышались за полупрозрачной сеткой, которой было окружено поле. Я ощущал на себе взгляды тысяч пар глаз, да ещё вездесущие дроны парили под потолком клетки, не сводя с нас своих объективов.

Мы были одеты в нубские броники зелёного цвета. Почему зелёного? Ну, тут у нас случилась целая война, основным эпицентром которой стала Блонди.

По её мнению, розовый цвет вообще был самым замечательным, и «команду хорошо видно друг другу». Но сошлись на том, что дриады зелёные, и любят голду, за которую мы сделаем Блонди самый шикарный гель-лак.

И теперь мы зелёные. Такие же, как и кусты по грудь высотой, окружающие всё игровое поле.

В руках дубинки, и даже Толя был без бубна. Правда, Лекарь нас уверил, что на песни это никак не повлияет.

— И правильно, — Бобр не преминул приколоться, — Я твоего бубна как смерти боюсь…

— Деревня, эта шутка уже была.

— Не ври, я слова поменял местами.

К счастью, были и поблажки. Блонди могла применять форму зверя, и Биби вызывать своего ёжика.

Рогатку было нельзя, шипастую булаву нельзя, тяпку и кинжал тоже. Почему была такая дискриминация боевых классов, я не знал. Радовало, что у Бобра в руках хотя бы был щит, правда, тоже нубский. «На один укус зубастику», как выразился Боря.

В кошельках запасные дубинки, по одному зелью здоровья. И неожиданно по одному зелью ускорения — это было нововведение, как объяснил нам Тегрий Палыч. Говорят, Федерация Нубобола после долгих споров пришла к выводу, что это повысит зрелищность матчей.

Вот и всё, и впереди 1 час и 17 минут выживания ради победы.

— Ага, прямо нам дадут час и семнадцать, — вздохнул Лекарь.

— Точно, Толян. Укокошим их за пять минут! — Боря стукнул по щиту дубинкой.

— А мне страшно, — прошептала Биби.

— Да мне тоже, братва, — крякнул Боря, — На трибуне где-то батя мой, Дубогрыз.

Команду противника мы не видели за центральным сооружением — частоколом из брёвен, где в нескольких проёмах виднелись густые заросли. Это было похоже на небольшой форт без крыши, который давным-давно забросили. Гоблины, за работой которых нам посчастливилось наблюдать после тренировки, называли эту зону «лабиринт, на!» в котором «всем хана, на!»

Зато команду Серого мы видели перед игрой, в раздевалке десять минут назад. Крутой коммандос пыжил бицепсы и трицепсы, стоя в сером нагруднике и издеваясь над упитанным Бобром.

Теперь наш танк стоял с каменным лицом. Казалось, его взгляд буквально прожигал «лабиринт», и здоровяк каким-то образом видел команду противника.

— Боря, без эмоций только, — крикнул я.

— Герыч, не дрейфь, — хмыкнул Бобр, — Пара косяков от меня, не больше.

Я только поджал губы. Пары косяков хватит, чтобы проиграть матч. Но, насколько я знал Борю, просто так он рисковать не будет.

Лихорадочно я пытался оценить обстановку, придумать какие-нибудь ходы. В центре квадрат, внутри заросли. Хотя нам так и не дали посмотреть, что там внутри, вполне может быть и лабиринт.

По краям поля тоже кусты, тянутся длинной чередой. Кажется, в команде Серого одна девка успешно пряталась в них. Как её там, Багира? Надо против неё что-то придумать.

Ворота были похожи на обычные футбольные. Тегрий даже рассказал о матчах, где гол забивали обычным пинком. Вот только попасть по увёртливому зубастику не так просто, большой шанс остаться без ноги, да и он вполне может поменять направление полёта.

Я понял, что сильно волнуюсь. У Серого два воина — он сам, и тот крепыш с дредами, Хищник. Нет, три воина, ведь ещё есть будущая разбойница, тёмненькая Багира. Как она мастерски скрывалась в зарослях тогда, на тренировке, которую нам удалось увидеть.

Скрипнув зубами, я оскалился. А у меня тоже теперь секретик. Тяпка-мен вам ещё покажет.

Ещё у Серого в команде друидка, на которую Блонди точит зуб. Вроде как владеет корнями. Ну и целительница, но ту пока в счёт не берём — даже на тренировке Серый особо на неё не полагался. Впрочем, она может вдруг оказаться и козырем.

***

Прозвенел сигнал, и трибуны вдруг притихли. Над центром поля в потолочной сетке раскрылось отверстие, откуда в центральный лабиринт упал знакомый оранжевый шар.

Зубастик, попав в заросли, не вылетел оттуда с тявканьем, а просто затаился. Все на миг замерли, а я выдал:

— И чего стоим? Его же сейчас на нас погонят.

Мы сразу понеслись к частоколу. Лекарь набрал воздуха, но я отмахнулся:

— Рано, придержи!

Вот мы добежали до форта, прижались к брёвнам. За стенкой слышалось будто похрюкивание и визги, как будто кабан там копошился. Ага, знаем мы этого кабанчика…

Толя, приложив ухо к стенке, вдруг зашептал:

— Они здесь. Четверо.

— Почему четверо? — Бобр оглянулся, — Пятеро же.

Я сразу закрутил головой, осматривая заросли по краям поля. Ясно, эта Багира где-то уже в кустах.

Удобно, она со своей скоростью перемещения по зарослям контролирует почти всё поле — может появиться и у наших ворот, и у своих. Технически, она способна выскочить и здесь, на середине, только от края поля до центрального форта ещё добежать надо.

— Эй, Гончар, вам бумажку не дать? — послышался весёлый крик Серого, — Или вы ещё не закончили?

Они там засмеялись, а мангольер в лабиринте испуганно захрюкал.

— Нет, оставьте себе, — крикнул я в ответ, — Если б нам было надо, мы бы взяли.

— А зачем им бумажка? — Биби спросила так искренне, что мы все расхохотались.

Бобр резко стал серьёзным и, перехватив дубинку, сказал:

— Ну, выгоняем?

Я кивнул, и сделал знак остальным. Блонди сразу обернулась в кошку, а Биби, зажмурившись, вытянула из земли своего ёжика.

Зверёныш заметно подрос, и теперь был размером с микроволновку, не меньше. Да ещё утыканный каменными иглами, что визуально делало его ещё больше.