— Я знаю, Квинн. Просто…

Квинн встал.

— Знаю, Бретт. Просто мы по-разному думаем… разного хотим.

— Разве? — вопрос был задан мягко и осторожно.

— Боюсь, что да. Ты всегда стремишься к семейному очагу, в банк, а я… мне нужна лишь колода карт да сговорчивая женщина. Мне нравится моя свобода, Бретт. И я не переменюсь. Ни ради тебя, ни ради кого-либо другого.

Бретт вздохнул:

— Я отправлю Ситонам письмо.

— Спасибо, брат. Мне пора идти.

— Ты не придешь на обед?

Квинну этого очень хотелось. Но ему приходилось держаться на некотором отдалении от Бретта, чтобы не повредить ему в случае чего. Если его когда-нибудь арестуют, он не хотел бы, чтобы у брата были проблемы. Будет лучше, если все будут считать, что братья не общаются.

— У меня запланирована встреча. Прости. И передавай Бетси мои наилучшие пожелания и поздравления.

Бретт кивнул. Его голубые глаза, которые были гораздо светлее, чем у брата, затуманила грусть.

— Мы в любое время рады тебя видеть, ты же знаешь.

— Знаю, — мягко ответил Квинн. И ушел.

— Брат сделает мне приглашение на бал на плантацию Ситонов, — сказал он Кэму, вернувшись на пароход. Увидев, как озарились ожиданием глаза его друга, он добавил: — Ты, конечно, едешь со мной.

— Когда?

— В канун Дня всех святых. Хорошее время для того, чтобы кого-нибудь унесли духи, как ты считаешь?

Впервые за несколько недель Кэм позволил себе улыбнуться.

— Пастор?

— Ну да. Мы не можем быть связаны с этим, но зато можем привести в действие наш план.

— А я смогу повидать ее и подбодрить.

Квинн кивнул. Он был доволен, что все так легко складывалось.

— Особый груз повезем? — спросил Кэм.

— В этот раз, я думаю, нет. — Ответил Квинн. — Элиас сказал, что увеличившийся поток беглых рабов заставил хозяев плантаций удвоить бдительность. Хотя, конечно, он наверняка не знает, когда кто-нибудь появится, но именно сейчас он предупреждает всех, с кем связан, чтобы они были крайне осторожны.

— Значит, скучная поездка.

— Они редко бывают скучными, Кэм. В Виксбурге мы сойдем с парохода и поживем там до тридцать первого октября. Возьмем с собой двух лошадей.

— Календулу? — спросил Кэм. Квинн сам выбрал это смешное имя для огромного золотистого жеребца, которого держал при городском доме на Джексон Плейс.

— Думаю, Календула произведет хорошее впечатление, а?

— А вы хотите произвести на кого-то впечатление?

— Только на Дафну, Кэм, — быстро ответил Квинн.

— Хм, — сказал Кэм с дружеской дерзостью. — А ваша гордость, кэп?

Глаза Квинна сузились. — Гордость?

— Обычно женщины вам не отказывают, что бы вы у них ни просили.

Квинн почувствовал раздражение. Ему совсем не нравилась мысль, что Мередит Ситон каким-то образом занимает его.

— Тебе что, нечем заняться?

— Да, сэр, хозяин, cap. Я конечно всегда могу драить палубу, грузить ваши ящики и обмахивать веером вашу особу.

— Сходи в город, Кэм, — холодный взгляд сопровождал его слова.

Кэм подарил ему одну из своих верных улыбок. Никогда ему и в голову не могло прийти, что можно с таким удовольствием дразнить белого человека.

— Пожалуй, именно так и сделаю, кэп. Да, таки сделаю.

Для него по-прежнему казалась чудом возможность выбирать. Чудом. Может быть, через несколько недель он сможет подарить это чудо Дафне.

Мередит нервно разглаживала атласную полосу своего пеньюара.

Черт возьми брата!

Зачем, во имя Неба, он пригласил на бал Квинна Девро?

Вчера, когда он приехал, она как раз смотрела в окно. Черная одежда, посеребренные сединой черные волосы — его ни с кем нельзя было спутать. Нельзя было не узнать и его раба, Кэма, который ехал немного позади.

Мередит зачарованно смотрела на них. Ей не хотелось признаться в этом, но капитан Девро был прекрасным наездником. Он легко управлялся со своим жеребцом, который нервно приседал, приближаясь к дому. Если бы это был кто-то другой, она бы с удовольствием его нарисовала — стройная прямая фигура в черном на горячем золотистом скакуне. Вместо этого она выругалась такими словами, какие вовсе и не должно знать молодым леди.

Что он здесь делает?

Она вышла из комнаты и попыталась найти Эвелин. Ее она нашла в спальне. Эвелин была в бальном платье, которое портниха заканчивала подгонять по ее фигуре.

— К нашему дому приближается капитан Девро, — и утверждение и вопрос одновременно.

— Ах, мы разве тебе не говорили? — сказала Эвелин. — Бретт Девро прислал свои извинения и просил принять его брата вместо него. Опал в восторге. Она сказала, что он был очень любезен.

Мередит не знала, что сказать.

— Он игрок… его никто не принимает.

— Ну, если Бретт утверждает, что он — джентльмен, значит, он таковым и является, — самодовольно ответила Эвелин. — В любом случае уже слишком поздно. Его уже пригласили. Он сегодня у нас обедает, — она критически оглядела Мередит. — Постарайся надеть что-нибудь получше.

Мередит разозлилась. Все это время она безуспешно пыталась избавиться от образа Квинна Девро и от ощущения на своих губах его поцелуя, даже несмотря на то, что понимала — поцелуй был лишь частью плана, по которому она должна была продать ему Дафну.

Дафна. В душе Мередит зародились подозрения. Может быть, поэтому он устроил это приглашение. Ну, это ничего хорошего ему не принесет. Дафна принадлежит ей, а не Роберту.

И разрази ее гром, если она еще хоть раз сядет с Девро за стол. Она приложила руку ко лбу и покачнулась.

— Кажется, у меня мигрень. Моя бедная головушка просто раскалывается.

На лице Эвелин не было сочувствия. У Мередит часто бывали мигрени. И обычно в самое неподходящее время.

— Это было бы очень невежливо.

— Почему я должна беспокоиться — вежлива я или невежлива с игроком? Его репутация… сомнительна. Не могу поверить, что вы его пригласили. Да о нас весь штат будет говорить, — при этом она обмахивала лицо рукой.

Лицо Эвелин сразу же сморщилось от беспокойства.

— Ты действительно так думаешь? Ведь Бретта так уважают. Он никогда бы не обратился с сомнительной просьбой.

— А может быть, его просто заставили, — коварно сказала Мередит. — Все знают, что Квинна Девро в приличных домах не принимают.

— О Господи, — сказала Эвелин, позабыв, что обычно не обращала внимания на мнение Мередит.

— Но если вы должны, тогда конечно… — сказала Мередит. — Но я собираюсь обедать у себя в комнате.

— Так… думаю, надо пойти поговорить с Робертом. Так что Мередит обедала в грустном одиночестве. Но все думала о Квинне Девро, который сидел сейчас в комнате внизу, чрезвычайно красивый и высокомерный, тогда как она была пленницей в своей собственной комнате. И Дафну она держала при себе, насмотря на то что девушка была необычно взволнована.

Так она провела вечер и большую часть следующего дня. Но не было никакого способа уклониться от присутствия на балу. Проигнорировать его присутствие за обедом — это было одно, а оставить без внимания главные общественные события года — совсем другое. Она успокаивала себя мыслью, что соберется больше сотни людей, включая Гила, которые послужат буфером между ней и ним, с его раздражающей улыбкой и едкими замечаниями.

Она выбрала желтое платье. Этот цвет делал ее кожу ужасающе бледной и ничуть не подчеркивал прелесть ее глаз и волос, того, что было лучшего в ней. Платье с высоким корсажем было украшено сотнями розеток и бесчисленными оборками, из-за которых она выглядела в два раза толще, чем была. Она велела Дафне завить ее волосы в мелкие спиральные кудряшки, которые свешивались на щеки, скрывая чистый овал лица. Когда волосы были уложены так, как ей хотелось, она отпустила Дафну.

И вот она стояла одна посредине комнаты, боясь спуститься вниз, хотя и знала, что ей надо принимать гостей вместе с Робертом и Эвелин. Но внутри себя она ощущала беспокойство, а руки ее дрожали.