Немного успокоенная, Опал предприняла последнюю попытку исполнить свой долг наперсницы.

— Я действительно не думаю…

Но Мередит предложила сегодня вечером сходить в театр, и негодование Опал тут же перешло в восторг. Мередит знала, что после такого выхода Опал очень устанет, и что у нее будет возможность попозже вечером выбраться к Элиасу. Она хотела рассказать ему про Джима, раба с плантации Маттисов, и предупредить Дорогу, чтобы его ждали, и еще ей очень хотелось поделиться хорошими известиями о Лизе. Элиас казался единственным, разделявшим ее желания. А пока они с Опал отправятся за покупками. Как и собирались.

Но этот день будет очень долгим.

Когда Квинн вернулся на “Лаки Леди”, Кэма не было. Оно и к лучшему, решил он. Ему надо было побыть одному, разобраться в своих мыслях. В них был какой-то беспорядок.

День был полон неудач, начиная со встречи с Мередит Ситон. И встреча с Бреттом была не лучше.

Мередит выбила его из колеи, чего с ним давно не случалось. Он думал, что вполне доволен своей жизнью. Он занимался делом, которое считал важным. В то же время он давал пищу своей ненасытной жажде приключений и водил за нос тех, кто лишал других свободы. Он считал, что ему достаточно одного друга — Кэма, но сейчас он стал задумываться над тем, не было ли увлечение Кэма Дафной желанием выйти из одиночества, которое и он очень часто ощущал. Был ли он неискренен с Кэмом? Сам с собой?

Он убедил себя, что его не интересует Мередит Ситон, но гнетет желание встретить женщину, которую он мог бы любить и которая любила бы его. Его одолевало такое страстное желание, что даже Мередит Ситон начинала казаться достойной, и это с его ранее безошибочным глазом. Неужели он и вправду был в таком отчаянии?

От посещения Бретта его настроение не улучшилось. Он увидел сожаление в глазах брата, когда опять отказался прийти к нему в гости, и одобрение, когда положил в банк карточный выигрыш, полученный в последнем путешествия на пароходе.

День ото дня ему казалось все более важным, чтобы Бретт понял, что он, Квинн, не только прожигатель жизни, и чтобы кто-нибудь еще кроме Кэма знал, каков он на самом деле. Он не вполне понимал, почему это было так важно для него. Раньше ему вполне удавалось подавлять это чувство, убеждая себя, что хорошая репутация не так уж и важна. Но сейчас эта потребность терзала его, как болезнь.

Единственным развлечением во время его короткого визита к Бретту была картина, которую он увидел у брата на столе. Он взял ее, праздно разглядывая. Она была очень плоха, мутные цвета вызывали в памяти только джутовые мешки и ничего больше.

— Как испортился твой вкус, братец, — заметил он. Бретт криво улыбнулся.

— Боюсь, это такой подарок.

— От самого заклятого врага? Бретт усмехнулся.

— От худшего клиента.

Рука Квинна замерла.

— Не хочешь ли ты сказать…

— Мисс Ситон. Она заходила за деньгами. Этот подарок, я полагаю, изрядная насмешка.

— Значит, не надо было ей давать денег, — сказал Квинн, пряча в глазах смех.

Бретт улыбнулся шире, хотя ему и было немного стыдно за это. Ведь это действительно был подарок.

— Она не имела в виду ничего плохого, — сказал он.

Квинн еще раз взглянул на картину, на этот раз внимательнее. Он вспомнил, как тетушка что-то говорила про хобби Мередит, почти извиняясь при этом. Теперь понятно почему. Но по какой-то причине он продолжал смотреть на холст. В правом углу пряталось имя “Ситон”. Что-то в этой картине было не то, словно…

Он покачал головой, отгоняя мысль, которая налетела и исчезла, как летняя гроза. Однако в его памяти осталась какая-то заноза.

— Когда ты уезжаешь? — слова Бретта вернули его к разговору.

— Завтра после полудня.

— Ты действительно не придешь сегодня обедать?

— Мне очень жаль, но никак не получится, — ответил он, и в его голосе зазвучала мягкая нотка. — У меня деловая встреча.

— Квинн…

Квинн обернулся и увидел, что брат с тоской и сожалением смотрит на него.

— Дети все время о тебе спрашивают.

— В другой раз, Бретт. В другой раз, я обещаю.

— Я запомню, — ответил Бретт. Он подошел и протянул брату руку, и тепло его рукопожатия тронуло Квинна.

Он кивнул и вышел. А сейчас он подумал, куда же мог запропаститься Кэм.

Ему надо было как-то отвлечься от разрушительных и бесплодных мыслей.

Квинн ушел с свою каюту, пытаясь укрыться от взбаламученных эмоций. Он смотрел на стремительную Миссисипи на картине, которая скрашивала его комнату, и пожалел, что спокойствие радуги ему не передается.

Может быть, настало время задуматься о будущем. Рано или поздно их с Кэмом раскроют, и надо разработать план спасения. А что потом? Перед ним протянулось бесконечное и пустое будущее.

Чтобы свободнее себя чувствовать, он переоделся, сменив черный костюм на свободную льняную рубашку и более удобные черные брюки. В зеркале отразились зарубцевавшиеся шрамы и он представил, какой ужас испытает мисс Ситон или любая другая женщина, увидев их. Вспомнив боль от удара, он сжал кулаки.

Он напоминал себе слова О’Коннела, когда с него содрали рубашку и крепко привязали к мачте.

“Не давай чертовым ублюдкам одолеть себя. Думай про небо, паря, про зеленые лужайки. Думай о них и не отвлекайся”.

Он попытался так и сделать, но первый удар по коже словно обжег его тело огнем, а к спине будто приложили огненную кочергу и оставили там. Он знал, что его тело дернулось, и кусал губы, чтобы удержаться от крика, пока не начал захлебываться кровью.

Плеть впивалась в его плечи, и он ощущал, как каждый новый удар ложится поверх старых. Его голая грудь была забрызгана кровью, а в глазах стоял кровавый туман, но он изо всех сил крепился, стараясь не закричать.

Думай про луг, про небо, твердил он себе. Но как он мог, если его тело превратилось в сгусток огненной боли, а каждый удар добавлял мучения, о которых он и не подозревал, и не представлял, что такое можно вынести.

Он закричал, и крик повторился в его ушах. Но это было не эхо. Это был другой крик, а затем еще и еще…

— Кэп…

Квинн встряхнул головой, чтобы избавиться от воспоминаний.

— Кэм! — он открыл дверь.

Кэм с беспокойством посмотрел на него. Лицо капитана было бледным, губы плотно сжаты, в глазах — мрак.

— Что-нибудь случилось?

— Сегодня утром я видел мисс Ситон. Дафна с ней.

Кэм переменился в лице, его рука застыла на ручке двери. Каждый день он ждал вести о том, что Дафна — в Иллинойсе, в безопасности.

— Значит, придется подождать еще несколько недель, — сказал Квинн.

— С каждым днем ей будет все труднее бежать, — сказал Кэм тихо.

— Знаю, — ответил Квинн. Рабство, как и любая другая форма лишения свободы, ломало человека, разрушая его мужество, особенно если этого мужества было немного. Он часто думал, что ни у кого не было столько мужества, сколько у рабов, которые решились на побег, у мужчин и женщин которые ничего не знали о свободе, никогда не были свободными, но готовы были рискнуть всем, чтобы достичь ее.

— Может быть, — сказал он задумчиво, — может быть, мы поможем ей бежать отсюда. Возможно, Элиас…

— И она сможет поехать с нами. — Голос Кэма дрожал, переполненный чувствами, которых Квинн раньше в нем не подмечал.

— Почему бы и нет? — он улыбнулся.

— А как?

— Элиас. В любом случае, я собирался зайти к нему сегодня вечером. Он прислал мне записку, что ожидает партию груза. Так что я его и спрошу.

Лицо Кэма выразило облегчение, а когда он подумал о Дафне, его губы сложились в улыбку. Путешествие в тайнике на пароходе будет тяжелым, но он сможет навещать ее, подбадривать. Он убедится, что она в безопасности и хорошо устроена. Если получится… м-м-м… если получится, может быть, он станет за ней ухаживать.

Он не понимал, почему она стала так много для него значить. Может, рассуждал он, это потому, что она была удивительно наивна, обладала невинностью, которой у него никогда не было. А может, из-за смелости, которую он чувствовал в ней. Он знал только, что хочет защитить ее, подарить ей целый мир.