Бак пихнул металлический стул (тот резко царапнул по каменному полу) и подошел к краю бассейна. Помедлил секунду-другую, сделал несколько вдохов и выдохов и нырнул. Прохладная вода успокоила, он поплавал минут десять, вылез, обтерся и пошел к себе в номер.

Официант проводил его внимательным взглядом. «Надо же, — подумал, — а мне показалось, нужно вызвать „скорую“. Слава Богу, обошлось. Пусть все эти сердечные приступы достанутся другой смене».

После душа Бак устыдился: «Ослабил бдительность. Позор. Смешно думать, будто Элли Парриш-Дювен по-прежнему девочка. Да в Калифорнии таких девочек тысячи. Следует лучше себя контролировать».

Отражение в зеркале убедило его, что с ним полный порядок. Он выглядел прекрасно, пребывал в образе. Чего еще желать? Он совершенно не похож на Бака Дювена.

Погрузив в багажник «БМВ» чемоданы, новоявленный Эд Йенсен поехал вдоль берега. В Монтесито он плавно свернул к отелю «Билтмор» и передал машину дежурившему у входа служащему. Сняв номер с видом на океан, он направился в бар и взял двойной бурбон, дабы отметить переезд.

Бак испытывал возбуждение сродни сексуальному. Место было знакомое. Он бывал здесь, только в совсем другой ипостаси. Тогдашний Бак Дювен был застенчивым и скромным, не таким уверенным в себе, как сейчас. Не таким богатым.

Жизнь богача ему нравилась. Когда деньги Парришей станут его, он будет жить в «Билтморе» месяцами. Или постоянно, если захочет. Он это заслужил. Ждал долгие двадцать лет. Целую жизнь, черт возьми!

В понедельник после полудня Мисс Лотти, как обычно, ждала Элли. У леди был день рождения, и Мария помогла ей выбрать платье с рисунком в виде сирени и соответствующий короткий жакет болеро. Мария сказала, что и платье, и жакет очень давние, но Мисс Лотти они показались абсолютно новыми, она не помнила, чтобы видела их прежде.

Жемчуга на Мисс Лотти были в точности такие же, как у Элли. В свое время она купила два гарнитура и один подарила на восемнадцатилетние дочери, Романи. Она надела бриллиантовые кольца и несколько любимых брошей. Не забыла золотые часы, которые купила в Швейцарии в тридцатые годы, совершая большое турне по Европе, как раз перед этой ужасной войной.

Утром, когда Мария принесла завтрак в постель, Мисс Лотти почему-то вспомнила войну.

— Какая-то странная у вас стала память, — сказала Мария. — Выбирает все только плохое.

— Да нет же, — недовольно возразила старая леди, атакуя серебряной ложечкой вареное яйцо. — Хорошее я тоже по мню. Например, всегда знаю, когда приезжает Элли. И когда Бруно нужно принимать таблетки.

Старый Лабрадор положил большую голову на одеяло, не спуская глаз с серебряной тарелочки с гренками. Мисс Лотти густо намазала кусочек французским маслом, любимым, несоленым, и протянула ему. Бруно сначала уронил гренок с маслом на ковер, бледно-зеленый обюссон, покрытый причудливым орнаментом из роз и лилий, а затем подобрал и слизнул масло.

— Ничего, ничего, — повинилась Мисс Лотти, поймав сердитый взгляд Марии. — Это всего лишь масло.

Бруно получил еще пару кусочков. Она знала: масло для пса вредно, он от жирного толстеет, но решила: в таком возрасте чуть больше килограммов, чуть меньше — значения не имеет. А вот немного счастья собаке не помешает. Даже если оно — кусочек тоста.

Поджидая Элли на террасе, она думала о Европе. Тогдашняя поездка возникла перед глазами совершенно отчетливо, как в кино. Достопримечательности, дорогие отели у итальянских и швейцарских озер, платья, купленные в Париже.

Мисс Лотти с сожалением вздохнула и сдвинула вверх зеленый целлулоидный козырек. Тогда, будучи молодой, она полагала, что жизнь никогда не изменится, вечно будет беззаботной и счастливой. Ей и в голову не приходило, что любимая дочь может погибнуть в автомобильной катастрофе.

Трагедия периодически возвращалась к ней, и она удивлялась, почему мозг предпочитает хранить именно это событие и отвергает массу других, приятных, моментов. Мисс Лотти знала: воспоминания о катастрофе останутся с ней до могилы, хотя практически ничего не помнила, что было после. Даже похороны, а ведь они состоялись. Обязательно. От отчаяния ее тогда удержала необходимость вырастить внучку.

Перед мысленным взором Мисс Лотти, быстро сменяя друг друга, прошли образы Элли. Внучка, совсем маленькая, с огненно-рыжими волосами отца и красивыми, светло-голубыми глазами матери, заливисто смеется. Элли, шестилетняя, в розовой балетной пачке, делает неловкий пируэт. Мисс Лотти знает: девочка ощущает себя прекрасной балериной, и только это важно. Элли, восьмилетняя, падает с лошади и ушибается, но крепится, не плачет. Позднее обнаружилось, что она сломала руку. Школьное сочинение «Мои родители», Элли с гордостью сообщает, что ее бабушка — и мама, и папа в одном лице, причем самом лучшем в мире. Выпускной вечер, длинное платье, туфли на высоких каблуках. Колледж.

Мисс Лотти вспомнила Элли и Майю на красном «харлее». Боже, как она смеялась потом над этой сценой, о чем, разумеется, внучке не сказала. Элли следовало преподать серьезный урок. Показать, что без труда не вынешь рыбку из пруда.

Потом у внучки появились ухажеры. Дом наполнился молодыми людьми. К Мисс Лотти будто возвратились силы, она даже в известной степени помолодела и задумалась: не пожить ли для себя? Хотя бы немного. Например, махнуть в какой-нибудь круиз вместе с дамами своего возраста. Впрочем, какие круизы, когда рядом живчик вроде Элли.

Мисс Лотти улыбнулась. Слава Богу, не все события исчезли из памяти. Кое-что осталось и согревает. Повзрослев, Элли стала очень похожей на Романи. Та же энергия, тот же вкус к жизни и та же оригинальная красота. Хотелось надеяться, что ей повезет больше, чем матери.

— Привет, Мисс Лотти. Вот и я.

По ступенькам на террасу взбежала Элли. Мисс Лотти посмотрела на свои знаменитые часы.

— Почти вовремя, первый раз в жизни. Что случилось?

— Твой день рождения, вот что. — Элли опустилась на колени и обняла бабушку. — Поздравляю, поздравляю, поздравляю, мою дорогую Мисс Лотти. И желаю, чтобы ее можно было поздравить еще много, много раз. Fetiz cumpleanos, bon aniversaire… Короче, счастливого тебе дня рождения на всех языках, какие есть на свете.

— По-испански, мне кажется, это будет «Feliz Novidad», — заметила Мисс Лотти.

— Не понимаю, при чем здесь Рождество? Но если тебе так нравится, то и «счастливого Рождества» тоже.

Мисс Лотти запрокинула голову и рассмеялась над своей ошибкой. На долю секунды Элли увидела в ней девушку.

— Наверное, я не совсем правильно запомнила, но смысл тот же.

— Ладно. А почему мы опять в козырьке? Только не рассказывай, что ты снова сидела за компьютером и колдовала с акциями. Ба, ты и так спустила последнюю рубашку.

— Я на бирже давно не играю. Во-первых, скучно и вульгарно. Во-вторых, у меня нет акций. Просто мне нравится компьютер, понимаешь? У него огромные способности. Да что там, он может с тобой разговаривать, отвечать на вопросы и передавать послания. Они называются E-mail. Или, может быть, Интернет. До сих пор не разобралась.

— Я знаю, что ты гуляешь в Интернете, — улыбнулась Элли. — Тебя научил этому твой молодой человек.

— Дивный мальчик. Дело знает на «отлично». И зря ты смеешься. Работать на компьютере очень легко и забавно. Можно заводить новых приятелей и болтать с ними сколько влезет. Это гораздо приятнее, чем смотреть телевизор. Там одно насилие и секс.

— Мисс Лотти, что я слышу? Прежде ты подобных слов не употребляла.

— «Не употреблять» еще не означает «не знать». А как, по-твоему, у меня появилась Романи? Нашла в капусте? Не будь дурочкой, Элли. Конечно, о сексе я осведомлена достаточно. Просто леди не должна о нем рассуждать, вот и все.

— Ба, ты никогда не перестанешь меня удивлять. Мисс Лотти озорно улыбнулась, оперлась на трость с серебряным набалдашником и медленно встала.

— Иногда я сама себе удивляюсь. Кстати, ты свободно можешь рассказать мне о своей сексуальной жизни. Может быть, я даже тебе что-нибудь посоветую.