– Когда начнем, сэр?

– Снимемся с места в сумерках. Хочу быть на позиции для атаки к восходу луны. Можете теперь сказать людям.

Они с Нонгой двинулись вперед по дну долины. Между тем сверху за ними наблюдали двое. Они залегли среди скал – оба бородатые, один подпоясан английским офицерским ремнем поверх заплатанной кожаной куртки, но винтовка, лежащая перед ним на камне, системы Маузера.

– Они послали к лагерю шпионов, – прошептал он, и его спутник ответил на африкаансе:

– Ja, они нас нашли.

– Иди! Быстрей поезжай к ууму Полу и передай, что здесь три сотни хаки, созревшие для уборки.

Второй бур улыбнулся и пополз назад, стараясь не показываться на линии неба. Спустившись, он побежал к своей лошади и, прежде чем сесть верхом, провел ее по густой траве, которая заглушает стук копыт.

Спустя час вернулся из разведки Шон.

– Мы их нашли, Экклз, – свирепо улыбнулся он Солу и Экклзу. – Они примерно в двух милях в скрытой ложбине в скалах.

Он присел и ладонью разровнял участок земли.

– Вот как мы это сделаем. – Он начал быстро чертить на земле прутиком. – Вот наша долина. Мы здесь. Это лагерь; здесь, здесь и здесь холмы. Здесь вход в углубление. Здесь мы поместим два «максима», сто людей под ними и сто впереди, вот так. Я хочу, чтобы вы...

Неожиданно земляная карта взорвалась, насыпав грязи ему в глаза и открытый рот.

– Какого дьявола... – начал он, схватившись за лицо, но его слова заглушил треск маузеров.

Слезящимися глазами Шон посмотрел наверх.

– О мой Бог!

Дым выстрелов плыл там, как морская пена в ветреный день.

Шон вскочил.

– В реку. Загоните лошадей в реку! – закричал он, перекрывая убийственный треск, резкие щелчки рикошетов и постоянные удары пуль о землю и плоть.

– В реку. Уходите в реку!

Он побежал вдоль ряда кричащих людей, которые пытались извлечь ружья из чехлов на пятящихся, упирающихся лошадях. Буры поливали их огнем, люди и кони с криками падали на траву.

Вырвавшиеся лошади бежали по долине, волоча за собой узду; пустые стремена били их по бокам.

– Оставьте их! Пусть уходят! В реку!

Упали два мула из запряженных в коляску. Шон сорвал брезент и поднял пулемет. Пуля ударила в дерево у него под руками.

– Эй! – крикнул он одному из моряков. – Держи-ка!

Он передал ему пулемет, и тот, подхватив «максим», побежал и спрыгнул с речного берега. Держа в каждой руке по ящику с патронами, Шон рванул за ним. Ему казалось, что он бежит по пояс в воде, подгоняемый отчаянием; страх не покидал его. Пуля пробила поле его шляпы прямо перед глазами, ящики с патронами тянули вниз, а он в слепой панике продолжал бежать к реке. Неожиданно земля ушла у него из-под ног, он упал, ударился спиной, перевернулся ничком и погрузился в ледяную воду.

Но мигом поднялся и, не выпуская ящиков с патронами для «максима», побрел к берегу. Над ним свистели и пели бурские пули, русло реки уже было забито его людьми, которые продолжали падать и прыгать с берега, увеличивая смятение.

Шон в льющейся с одежды воде, тяжело дыша, прислонился к берегу, осматриваясь. Поток уцелевших, стремившийся в реку, замедлился, потом совсем прекратился. Буры тоже прекратили стрелять, и на поле боя воцарилась относительная тишина, нарушаемая стонами и проклятиями раненых.

Прежде всего Шон подумал о Соле. Он нашел его под берегом. Сол держал двух вьючных мулов, рядом с ним Мбежане и Нонга держали еще двух. Сола Шон посылал командовать дальним участком линии.

– Старшина! – крикнул он и с облегчением услышал совсем близко ответ:

– Здесь, сэр!

– Растяните их вдоль берега. Пусть готовят платформы для огня.

– Слушаюсь, сэр.

И сразу начал:

– Эй вы, слышали, что сказал майор? Поднимайтесь с задниц!

Через десять минут вдоль реки вытянулась цепь из двухсот стрелков с ружьями, а «максим» был установлен за насыпью из земли и камней и обслуживался расчетом. Те, кто потерял оружие, занимались ранеными.

Эта жалкая маленькая группа собралась в середине линии, раненые сидели у берега по пояс в грязи, и их кровь окрашивала воду в бурый цвет.

Шон поднялся на одну из платформ для стрельбы и осторожно выглянул за край берега. Открылось тошнотворное зрелище. Всюду мертвые лошади и мулы с разорванными тюками, земля усыпана одеялами и провизией.

Раненые животные беспомощно хромали или стояли на месте, понурив голову.

– Есть кто-нибудь живой? – крикнул Шон, но мертвецы не ответили. Снайпер сверху вогнал пулю в землю перед ним, и Шон торопливо спрыгнул вниз.

– Большинство сумело уползти, сэр. А тем, кто не смог, теперь лучше, чем сидящим в грязи.

– Сколько мы потеряли, Экклз?

– С десяток мертвых, сэр, вдвое больше раненых. Легко отделались.

– Да, – кивнул Шон.

– Почти все первые выстрелы прошли выше. Даже лучшие стрелки допускают такую ошибку, когда стреляют сверху вниз. Они застали нас со спущенными штанами, – добавил Экклз, и от Шона не ускользнула нотка осуждения в его голосе.

– Знаю. Мне следовало разместить наверху посты, – согласился он.

«Ты не Наполеон, – сказал он себе, – и потери это доказывают».

– Сколько потеряно оружия?

– Сейчас у нас двести десять ружей и один «максим», сэр, и перед самым нападением я раздал всем по сто дополнительных патронов.

– Должно хватить, – решил Шон. – Остается терпеть, пока мой туземный проводник не приведет подкрепление.

Полчаса ничего не происходило, если не считать редких выстрелов сверху.

Шон прошел вдоль линии, разговаривая с людьми.

– Как дела, моряк?

– У моей старушки-мамы был бы припадок, сэр. «Джордж, – сказала бы она, – сидение в грязи не облегчит твой геморрой». Вот что она сказала бы, сэр.

Он был ранен в живот, и у Шона нашлись силы усмехнуться его словам.

– Но я бы покурил. Это я бы с удовольствием.

Шон нашел для него в кармане измятую сигару и пошел дальше.

Молодой солдат колониальных войск тихо плакал, прижимая к груди окровавленную тряпку.

– Больно? – мягко спросил Шон. Мальчишка посмотрел на него, заливаясь слезами.

– Уходите, – прошептал он. – Пожалуйста, уходите.

Шон отошел. «Я должен был проверить высоты, – снова подумал он. – Должен был».

– Наверху флаг перемирия, сэр! – возбужденно воскликнул человек рядом, и Шон поднялся наверх.

По всей линии пробежал гул замечаний.

– Подштанники сушат.

– Ублюдки хотят сдаться. Знают, что мы их прикончим.

Шон выбрался из реки и помахал шляпой в сторону белой тряпки, которой махали сверху. К нему начал спускаться всадник.

– Middag [ 18], минхеер, – поздоровался Шон. В ответ он получил лишь кивок и записку, которую протянул ему всадник.

«Минхеер, в ближайшее время я ожидаю прибытия пулеметов Гочкиса. Ваше положение безнадежно. Предлагаю сложить оружие, чтобы избежать дальнейших жертв. Я. П. Леруа, вехт-генерал, отряд Винберга».

Написано по-голландски на вырванном из блокнота листке.

– Мои приветствия генералу, минхеер, но мы немного задержимся здесь.

– Как хотите, минхеер, – ответил бур, – но сначала проверьте, нет ли там живых. – Он показал на фигуры в хаки, лежащие среди мертвых лошадей и мулов. – И добейте раненых животных.

– Вы очень любезны, минхеер.

– Вы, конечно, не станете забирать оружие и боеприпасы?

– Конечно.

Бур оставался с ними, пока Экклз и полдесятка солдат обыскивали поле, добивая раненых животных и осматривая лежащих людей. Один оказался еще жив. Воздух со свистом вырывался из его пробитого горла, вокруг отверстия выступила кровавая пена. На одеяле его перенесли к реке.

– Одиннадцать погибших, – доложил Экклз Шону.

– Экклз, как только перемирие закончится, нужно будет забрать еще один «максим» и два ящика с патронами.

Они стояли у шотландской коляски, и Шон кивком указал на металл, видный из-под брезента.