Пела я сперва тихо, а потом приободрилась и прибавила громкость. На последнем куплете вообще весело стало — настолько, что едва этот самый куплет закончился, затянула дурноватым голосом: лай-ла-ла-ла-лай-ла, лай-ла-ла-ла-ла!
Это «ла-ла» я воспроизводила долго, и лишь бабахнув в последний раз по струнам, вспомнила, что не одна, и обратила внимание на остальную компанию. Парни смотрели оторопело — все, включая мишку.
Но именно он опомнился первым — громко хлопнул в ладоши и заявил:
— Ага, а вот и замена нашему танцу!
— В смысле? — нахмурилась я.
— В смысле, мы вместе споём песню, — оскалившись, заявил оборотень. Тут же глянул на часы и добавил: — У тебя есть полчаса, чтобы подобрать что-нибудь подходящее.
Я поперхнулась воздухом и выпалила:
— Чего-о?
— Ничего, — отозвался Карвил с видом командира. — Песню подбирай.
У меня аж… аж слова от переизбытка чувств кончились! А когда немота прошла, я тоже посмотрела на часы и напомнила:
— До церемонии не полчаса, а полтора.
— Но тебе ещё одеться нужно, — Карвил кивнул на коробки, — а мне выучить слова и отрепетировать.
Логика была железная, но…
— Я не хочу с тобой петь!
Ответом на заявление стали выразительно покрасневшие глаза и суровое:
— Напомни-ка, что мы с тобой только что обсуждали?
В общем, тирания — это у них семейное. Я недавний разговор, конечно, вспомнила и насупилась, но потом выдохнула и, стараясь не выдать коварную улыбку, кивнула.
— Хорошо, милый, будет тебе песня.
— Это должен быть дуэт про неземную любовь, — уточнил Вилли.
— Как скажешь, дорогой.
Парни переглянулись, напряглись, зато Карвил в результате не сомневался. Ну, что ж… Подходящей песни не знаю, но сейчас что-нибудь сочиню!
Когда я представила компании результат сочинительства, реакция получилась именно такая, на какую рассчитывала. Иллу с Ларном и Филом слушали внимательно и кивали, Карвил тоже кивал, причём одобрительно, а Дэн сидел, низко опустив голову, и зажимал рот ладонью в явной и — о чудо! — успешной попытке не ржать.
Мне самой удерживать серьёзное лицо было ещё сложнее, но оно того стоило — песня таки прошла цензуру.
После этого я продиктовала слова, ибо почерк, ввиду когтей, был крайне коряв, и… ну, собственно, всё, мне выдали коробки и отправили в ванную, примерять церемониальный наряд.
Дверь я запирала с видом триумфатора, а когда раскрыла коробки, сдулась и признала: один — один, мишки меня тоже сделали.
Вернее, мишка с помощью своей неугомонной бабушки, которая и подбирала это всё.
Ещё вспомнилось, что родителей Вила на торжестве не будет, и эта мысль неожиданно порадовала. Нет, я не собиралась знакомиться с ними позже, но… В общем, хорошо, что потенциальная свекровь меня не увидит.
Конечно, явись я в обычном облике, оно бы, скорее всего, смотрелось интересно, но учитывая покрытую тональником чешую, резиново-игольчатые волосы и всё прочее… В общем, предыдущий лук «модная ящерица» сменился ещё более очаровательным — «ящерица в розовых кружевах и шляпке».
Из интересного — шляпка была с вуалью, словно Велария предвидела необходимость этого элемента или изловчилась и успела дозаказать.
Как бы там ни было, одевалась я, скрипя зубами, а из ванной выходила, медленно и краснея. Знакомый с земной культурой Дэн, увидав меня, попробовал перекреститься, Иллу и Фил вздрогнули, а Ларрэйн пробормотал что-то про кошмары, которые будут его преследовать теперь до конца дней.
Спокоен остался только Карвил, который тоже уже успел переодеться в парадное, а теперь сидел на кровати и учил текст песни.
— Любимая, ты — чудо, — оторвавшись от листка, заявил оборотень.
Внутри вскипело желание убить! Но я лишь скрипнула зубами и выдавила из себя улыбку.
— А вот улыбаться не надо, — всё же сдал позиции мишка. — Улыбка тебе сейчас не идёт.
Я скрипнула зубами ещё раз, после чего услышала приказ Фила замереть и оставаться на месте. Алхимик собирался замазать тональником новые, открывшиеся благодаря другому платью места.
Дэн тоже забурчал о чарах, после чего началось то же самое, что было утром в общаге — только в ускоренном варианте. То есть команда горе-стилистов колдовала над обликом одного чудовища, а я стояла и терпела и тихо ненавидела всё их фэнтези.
Когда же стрелка часов подползла к нужной отметке, а парни отступили, сказала Карвилу:
— Ты всё-таки поинтересуйся у своей бабушки, когда она нас отпустит.
— Полагаю, если церемония пройдёт хорошо, то завтра утром отчалим, — отозвался тот.
Ага, понятно. О том, что будет, если церемония пройдёт плохо, решила не думать. Вопреки просьбе «жениха», растянула губы в новой «очаровательной» улыбке и спросила ласково:
— Ну, что, драгоценный мой? Идём?
— Конечно, радость моя.
Парадный зал замка оказался огромным и очень простым. Ни тебе лепнины с позолотой, ни фресок, ни портьер. Только узкие стрельчатые окна, затянутые пёстрыми витражами, два ряда гладких колонн, каменные стены и гигантская люстра на цепях.
У дальней от главного входа стены, в тени балкончика, на котором пиликали что-то заунывное музыканты, сидели жених и невеста. Ну, то есть мы с Карвилом. Если смотреть отвлечённо от общей обстановки, только на наш закуток, можно было решить, что у нас с мишкой самое что ни на есть традиционное свидание — круглый столик, накрытый на двоих, вино, торт, канделябр, связки бело-розовых шариков и вазы с розами на полу.
На деле же вся эта романтическая атрибутика выступала в роли камуфляжа. В тусклом свете трёх свечей, за баррикадой из надувных шаров и букетов, да ещё и на приличном расстоянии, желающим рассмотреть прелести невесты понадобился бы бинокль.
Столы для гостей выстроили в виде подковы, причём крайние места — ближайшие к нам — заняла моя свита. Слева расположились Иллу с Ларном, справа — Фил, Дэн и Датс. Велария, естественно, восседала в центре — в самой дальней от нас с Вилом точке, но я всё равно чувствовала на себе её взгляд, под которым кусок не лез в горло.
Весело было всем — кроме нас. Родственники Карвила один за другим поднимались и толкали тосты, шутили и трескали разные вкусности. Хорошо хоть «Горько!» не орали. Особенно отличилась сухонькая старушка, пожелавшая двойню и недовольно заметившая, что для тройни невеста слишком хилая. Счастье, что в тот момент я ничего не жевала, потому что бедный мишка подавился с перепугу.
Когда пытка торжественным питанием подошла к сладкому и Вилли шепнул, что пора, я подорвалась как на пожаре. Датс с Дэном шустро приволокли скамью с резной спинкой и установили её торцом к центру зала посреди частично распинанных шариков. Букеты тоже сдвинули. Канделябр переставили на пол, добавив к нему ещё два таких же. По щелчку пальцев Веларии погасла люстра, и загорелось несколько тусклых огоньков на перилах балкончика. Музыка смолкла.
Ещё один щелчок, и прямо напротив этих нехитрых декораций завис в полутора метрах над полом шарик из плотного тумана. Очень похожий на тот, через который Терри показывал мне свои воспоминания.
То есть это позорище ещё и записывать будут, да?
Ну и ладно! Хоть сама потом оценю, как оно было со стороны. Лишь бы только местного аналога ютуба не обнаружилось.
Я чинно обогнула столик, устроилась посреди лавки, расправила юбку, поправила шляпку, взяла гитару и состроила мечтательную физиономию. И пофиг, что под гримом и вуалью выражение моего лица никто не оценит, — главное, в образ войти.
Прокашлявшись, тронула струны, и к неяркому освещению пятачка сцены добавились цветные нотки. Наверное, смотрелось красиво — по крайней мере, гости дружно ахнули и так же дружно умолкли.
начала я свою партию.
