–?Значит, вы поехали на открытие извиниться перед Кларой? Но почему вдруг?

Фортен слегка покраснел и скосил глаза направо, в окно, за которым день клонился к вечеру. Люди начинали собираться на уличных террасах на Сен-Дени, чтобы выпить пива или мартини, вина или сангрии. Насладиться первым по-настоящему теплым летним днем.

Но внутри тихой галереи атмосфера не была ни теплой, ни солнечной.

–?Я знал, что она добьется успеха. Я предложил ей тогда персональную выставку, потому что она ни на кого не похожа как художник. Вы видели ее картины?

Фортен наклонился к Гамашу. Он отринул собственную тревогу, настороженность, пришел чуть ли не в восторженное состояние. Был возбужден. Напитывался энергией, говоря о замечательных произведениях искусства.

Гамаш понял, что перед ним человек, который по-настоящему любит живопись. Да, он бизнесмен, может быть, корыстолюбив. Может быть, он самодовольный эгоист.

Но он знает и любит высокое искусство. Искусство Клары.

А искусство Лилиан Дайсон?

–?Да, я видел ее картины, – сказал Гамаш. – И я согласен. Она необыкновенная.

Фортен принялся со страстью расписывать достоинства портретов Клары. Все нюансы, вплоть до применения маленьких штрихов в более длинных, текучих мазках кисти. Гамаш был очарован этой речью. И несмотря на свои чувства, наслаждался обществом Фортена.

Но он пришел не для того, чтобы обсуждать искусство Клары.

–?Насколько я помню, вы назвали Габри проклятым гомосеком.

Эти слова произвели желаемый эффект. Они были не просто шокирующими, но отвратительными, позорными. В особенности если учесть, о чем только что говорил Фортен. О свете, милосердии и надежде, которые создает Клара.

–?Да, назвал, – признался Фортен. – Я говорю такие слова довольно часто. Вернее, говорил довольно часто. Теперь я этого не делаю.

–?Но почему вы их вообще произнесли?

–?Это связано с тем, что вы ранее сказали о разных способах убийства. Многие из моих художников геи. Когда я знакомлюсь с новым художником и вижу, что он гей, я часто указываю ему на кого-нибудь и произношу те слова, которые только что произнесли вы. Это выбивает их из равновесия. Позволяет держать их в страхе, на коротком поводке. Это способ затрахать мозги. И если они не пытаются возражать, я знаю, что они у меня в кармане.

–?А они возражают?

–?Возражают? Клара была первой. Уже по одному этому я должен был понять, что она особенная. Художник с голосом, своим видением мира и твердым характером. Но твердый характер бывает неудобен. Я предпочитаю, когда они гибкие.

–?И поэтому вы отвергли ее и попытались испортить ей репутацию.

–?Ничего из этого не получилось, – печально улыбнулся Фортен. – Ее нашел музей. Я поехал туда извиниться. Я понимал, что очень скоро она будет человеком влиятельным, авторитетным.

–?То есть вами двигал разумный эгоизм? – спросил Гамаш.

–?Лучше, чем ничего, – сказал Фортен.

–?Что произошло, когда вы приехали?

–?Я приехал туда рано, и первым человеком, кого я встретил, был тот самый гей, которого я оскорбил.

–?Габри.

–?Верно. Я понял, что должен извиниться и перед ним. И вот я сначала извинился перед ним. Настоящий праздник покаяния.

Гамаш снова улыбнулся. Фортен казался искренним. И все это можно было проверить. В самом деле, проверить это было так легко, что вряд ли было ложью. Дени Фортен действительно поехал на вернисаж без приглашения, чтобы извиниться.

–?Потом вы подошли к Кларе. И что сказала она?

–?Вообще-то, она первая подошла ко мне. Я думаю, она слышала, как я извинялся перед Габри. Мы разговорились, и я сказал ей, что сожалею о своем поступке. Поздравил с великолепной выставкой. Сказал, что мне хотелось бы, чтобы эта выставка состоялась в моей галерее, но для нее музей лучше. Она очень мило мне отвечала.

В голосе Фортена прозвучало облегчение, даже удивление.

–?Она пригласила меня к себе домой на вечеринку. Вообще-то, у меня были планы на обед, но я не мог ответить отказом. Поэтому я улизнул, чтобы отменить встречу с друзьями, и вместо этого поехал на барбекю.

–?Сколько вы там пробыли?

–?Честно? Недолго. Путь туда-сюда неблизкий. Поговорил с некоторыми коллегами, отклонил предложения нескольких средненьких художников…

Интересно, подумал Гамаш, включает ли это определение Нормана и Полетт? Скорее всего – да.

–?…поболтал с Кларой и Питером, чтобы они знали, что я приезжал. А потом уехал.

–?А с Андре Кастонге и Франсуа Маруа вы говорили?

–?Да, с обоими. Галерея Кастонге здесь неподалеку, если он вам нужен.

–?Я с ним уже говорил. Он все еще в Трех Соснах. Как и месье Маруа.

–?Правда? Интересно почему? – удивился Фортен.

Гамаш сунул руку в карман и вытащил жетон. Держа прозрачный пакетик перед собой, он спросил:

–?Вы когда-нибудь видели такие прежде?

–?Серебряный доллар?

–?Посмотрите, пожалуйста, внимательнее.

–?Вы позволите?

Фортен протянул руку, и Гамаш отдал ему пакетик.

–?Легкий. – Фортен осмотрел жетон с одной стороны, с другой и вернул старшему инспектору. – Прошу прощения, но я понятия не имею, что это такое. – Он пристально посмотрел на Гамаша. – Мне кажется, я проявил достаточно терпения. Может быть, теперь вы объясните, к чему все эти вопросы.

–?Вам знакома женщина по имени Лилиан Дайсон?

Фортен задумался, потом отрицательно покачал головой:

–?А что, я должен ее знать? Она художник?

–?У меня есть ее фотография. Не могли бы вы посмотреть?

–?Пожалуйста.

Фортен взял фотографию, не сводя с Гамаша встревоженного взгляда, потом опустил глаза на снимок. Наморщил лоб.

–?Похоже, она…

Гамаш не стал завершать начатое Фортеном предложение. Что он собирался сказать? «Похоже, она мне знакома»? Или «мертва»?

–?Спит. Она спит?

–?Вы ее знаете?

–?Возможно, видел на каких-то вернисажах, но я вижу столько разных людей.

–?А на выставке Клары вы ее видели?

Фортен медленно покачал головой:

–?На вернисаже я ее не видел. Но время было раннее, и народ еще не успел собраться.

–?А на барбекю?

–?Когда я приехал, было уже темно, так что я мог ее и не заметить.

–?Она там точно была, – сказал Гамаш, пряча жетон в карман. – Ее там убили.

У Фортена отвисла челюсть.

–?Кого-то убили на той вечеринке? Где? Как?

–?Вы когда-нибудь видели ее картины, месье Фортен?

–?Этой женщины? – спросил Фортен, кивая на фотографию, которая теперь лежала на столе между ними. – Никогда. Ни ее, ни ее работ я никогда не видел. Во всяком случае, мне об этом неизвестно.

И тут в голову Гамашу пришел еще один вопрос.

–?Предположим, она выдающаяся художница. В каком качестве она была бы ценнее для галереи – живой или мертвой?

–?Это неприятный вопрос, старший инспектор. – Но Фортен все же обдумал его. – Живой она могла бы написать новые полотна для продажи через галерею. И предположительно, они стоили бы все дороже и дороже. Но мертвая?

–?Oui?

–?Если бы она была действительно хороша? Тогда чем меньше картин, тем лучше. Тут бы каждый стал тянуть одеяло на себя, и цены…

Фортен устремил взгляд в потолок.

Гамаш получил ответ. Вот только правильный ли вопрос он задал?

– Это что?

Клара стояла рядом с телефоном в кухне. Питер занимался барбекю в саду – проверял готовность стейков с фермы Брезе.

–?Ты о чем? – крикнул он через сетчатую дверь.

–?Вот об этом.

Клара вышла наружу, держа в руке лист бумаги. На лице Питера появилось расстроенное выражение.

–?О черт. Боже мой, Клара, я совсем забыл. Из-за этой беготни вокруг Лилиан и всех заминок… – Он взмахнул длинной вилкой, потом замер.

Лицо Клары, вместо того чтобы смягчиться, как это нередко бывало, осталось каменным. В руке она держала список звонивших и поздравлявших. Питер оставил его у телефона. Под телефоном. Чтобы не сдуло сквозняком. Собирался ей показать.