— Спасибо, — говорю я и делаю несколько снимков Паунс, сидящей у наших ног, фотографирую Стеллу и разные участки кухни. Потом встаю рядом со Стеллой, вытягиваю руку и делаю совместный снимок. Она объясняет, как демонстрировать фотографии, нажимая на кнопку и проецируя их на поверхность, и после нескольких щелчков — вот они мы, стоим рядом и улыбаемся на кухонной стене.

— Ах да, я еще кое-что для тебя принесла. — Она лезет в карман. — Сделала копию ключа от шкафа с альбомами, чтобы ты могла их посмотреть, когда захочешь. Только запирай шкаф, а ключ убирай подальше. Не хочу, чтобы кто-нибудь забрался туда, понимаешь?

Она протягивает ключ, я сжимаю его в руке, потом кладу в карман. Чувствую себя виноватой: ведь она не знает, что я уже открывала шкаф. Вспоминаю, что собиралась спросить про убранные из альбомов фотографии папы, но не могу заставить себя. Не сегодня. Не сейчас, когда мы так ладим друг с другом.

— Что ж, пока достаточно, у меня еще дела, — говорит Стелла. — Сегодня у Элли день рождения. Хочешь помочь мне украсить торт?

Торт на день рождения Элли не такой замысловатый, как во времени моего детства: трехслойный шоколадный торт с шоколадной глазурью, с затейливыми глазурованными цветочками, украшающими верхнюю часть, и двадцатью свечками. Он очень вкусный, и у всех хорошее настроение, даже Мэдисон воздерживается от ненужных замечаний. Она объявила, что причина ее доброго настроения заключается в следующем: у нее единственный свободный уик-энд в этом месяце, и поэтому завтра мы с ней отправляемся на групповую прогулку на Кэтбеллз вместе с Финли.

Позже я узнаю, что Элли — страстный садовод и очень польщена тем, что цветы на торте были скопированы с тех, которые она вырастила в саду прошлым летом. И я даже чувствую в душе легкую зависть.

Когда на следующее утро мы с Мэдисон идем к автобусу до Кезика, это наконец-то происходит: начинается снег.

Подняв руки к небу, я танцую на ходу.

— Сумасшедшая, — говорит она.

— Просто я на самом деле люблю снег. Сама не знаю, почему.

Она пожимает плечами:

— Я в основном терплю его. Но было бы прекрасно, если бы сегодня он пошел посильнее, чтобы эту глупую прогулку отменили.

— Мне казалось, ты хочешь идти.

Мэдисон не отвечает; смотрю на нее.

— Ага. Понятно, увлечена не столько прогулкой, сколько Финли.

Ухмыляется. Потом смеется:

— Может быть.

— Как у вас дела?

Мэдисон морщит лоб:

— Трудно сказать. Это же Финли. — Как будто этим все сказано.

— И?..

— Он известен тем, что меняет подружек каждые пять минут. Он — Финли-кокетка.

Мы доходим до шоссе и останавливаемся в ожидании автобуса.

— Ты ошибаешься, — говорю я. — Может, он был таким раньше, но ты ему действительно нравишься. Когда он на тебя смотрит, это видно по глазам.

Румянец на ее щеках становится гуще, но она не отвечает, поднимает руку и сигналит показавшемуся автобусу.

Мы приезжаем в город и идем к Дискуссионному залу. Здесь образовалось небольшое скопление людей, одетых, как мы, в теплые костюмы для прогулок. Здесь же Финли и человек с планшеткой, представляющийся Джоном; он записывает всех прибывающих.

Финли видит нас и машет. Он диктует Джону наши имена, потом подходит.

— Ну-ну, глядите-ка: Коротышка и Суперкоротышка. Вам лучше держаться поближе ко мне.

— Почему это? — спрашивает Мэдисон.

— Если снег не прекратится, вы можете утонуть в сугробе. Мы не хотим потерять вас там, наверху.

Снег падает большими тяжелыми хлопьями, начинается маленькая дискуссия по поводу снегопада и прогноза погоды. Они решают выждать и посоветоваться с горным инспектором, который должен подойти с минуты на минуту.

— Кто такой горный инспектор? — спрашиваю я у Финли.

Он поворачивается ко мне, поднимает бровь.

— Ты должна знать такие вещи, если хочешь работать в парках. Он именно тот, кем называется.

— Дай угадаю: он проверяет горы? — спрашивает Мэдисон.

— Правильно, Эйнштейн. Каждый день Лен идет к Хелвеллину и проверяет состояние Страйденского кряжа. Делает наверху несколько фотографий. Они иллюстрируют его сообщение, так что собравшиеся в поход сами могут решить, идти туда или нет, — объясняет Финли и показывает на небольшой ящик, висящий на передней стене Дискуссионного зала. Я иду посмотреть. Внутри ящика — вчерашний доклад о состоянии трассы и погоде на Хелвеллине. Скользко; только опытные туристы со снаряжением для выживания в зимних условиях. Кошки необходимы. И фото: узенькая обледеневшая тропа по верхней грани хребта, круто обрывающаяся с обеих сторон.

— Не для слабонервных, — говорит Финли.

— Не для меня! — добавляет Мэдисон.

— Точно, — соглашается Финли, и она бьет его по руке. Но я не обращаю на них внимания — смотрю и не могу оторваться от снимка в ящике. Я много раз бывала на этом кряже. Уверена в этом! С Дэнни-Мечтателем.

— Судя по твоей улыбке, ты не из слабонервных, — произносит неизвестный голос, и я оборачиваюсь. Это Джон. Должно быть, подошел и слушал наш разговор, а я не заметила.

— Нет. Мы сможем пойти туда сегодня?

Джон смеется:

— Вряд ли. Слишком много новичков.

— Не понимаю, — говорит Мэдисон. — Зачем каждый день посылать наверх парня для проверки? Почему бы просто не установить камеры и несколько погодных сенсоров?

Финли смотрит на Мэдисон и качает головой. Опережая всех, я вклиниваюсь в разговор:

— Это заповедник. В национальном парке нельзя размещать оборудование, это не по правилам.

Джон кивает.

Появляется Лен, горный инспектор, обходчик. Он старше, чем я думала, с длинными седыми волосами, собранными на затылке, буйной седой бородой и сумасшедшими искрами в глазах. Разговаривают с Джоном и решают, что нам можно отправиться к горе Кэтбеллз. Лен шагает прочь, а я жадно смотрю ему в спину; так и хочется броситься за ним и попросить, чтобы он взял меня к Хелвеллину.

— Ты идешь? — окликает Финли, и я вижу, что наша группа уже выходит. Впереди Джон, Финли замыкающий — будет присматривать за отстающими.

Двигаемся из Кезика к реке, потом вдоль нее — по пешеходной дорожке мимо полей, в леса, и начинаем подниматься к повороту на Кэтбеллз. Снега на земле становится больше; мы уже взбираемся на крутой холм. Мэдисон тяжело дышит, замедляет шаг, а Финли смеется и подталкивает ее сзади. Потом берет за руку. Я смотрю на них, и внутри просыпается боль, с которой я не расстаюсь никогда.

Если бы Бен оказался сейчас рядом. Держал меня за руку, и мы поднимались бы по холму. Я представляю себе, что мы одни, не в этой растянувшейся веренице путешественников.

Ускоряю шаг и оставляю Финли и Мэдисон позади. Пусть побудут наедине, говорю себе. Или просто не хочу их больше видеть? Шевелю ногами, напрягаю мышцы и одного за другим обгоняю всех, кто сбавил темп из-за крутизны подъема. Вскоре догоняю Джона, идущего впереди.

— Сбрось обороты, — весело говорит он. — Я не могу разрешить тебе убежать вперед и не имею права идти быстрее, чтобы остальные не отстали.

— А если я пойду вперед, но останусь в пределах видимости? — спрашиваю я, горя желанием оторваться и видеть перед собою только тропу.

— Тогда иди. Но не уходи слишком далеко вперед, — разрешает он. — Время от времени останавливайся и поджидай, чтобы мы тебя нагнали.

Я устремляюсь вперед. Снегопад ослабел, как и обещано прогнозом, и небо светлеет, открывая вид на округу.

Тропинка под ногами манит все дальше; я чувствую, что с каждым шагом приближаюсь к чему-то, но не знаю к чему. Временами останавливаюсь, приказываю себе подождать остальных, как обещала, потом снова спешу вперед. Облака постепенно поднимаются, и одна за другой появляются окружающие нас вершины. Внутри меня отпускает, словно что-то потихоньку распрямляется. Вот оно, то знакомое, родное место.

Добираюсь до каких-то камней. Ветер сдул снег с открытой площадки, оставив только тускло блестящую ледяную корку. Снова приходится карабкаться. Стелла права: я наполовину горная коза. Легко забираюсь на утес и наверху по знаку Джона жду остальных. Почти все двигаются уверенно, только Мэдисон, кажется, приходится туго, и непохоже, что она просто привлекает к себе внимание Финли. Я спускаюсь с утеса и помогаю ей, пока он не видит.