— Несите меня молча. Сами напросились, — одариваю любезной улыбкой, остро ощущая, как угрожающе впиваются пальцы мужчины в моё тело.

Это тебе за соски, паршивец…

Нокаут

Евгений

Иногда наступает время, когда исправлять старые ошибки уже поздно, но приходит пора совершать новые…

Сергей Веденье.

«Яна… Яна… Яночка…» — в десятый раз прокручиваю в голове её имя. — «Как же не вовремя ты подвернулась мне со своей неприступностью…»

Аккуратно сдвигаю документацию на противоположный край столешницы, опуская девчонку попой на письменный стол. Находясь под прицелом её настороженного взгляда, снимаю с хрупких плеч свой пиджак и отбрасываю его на рядом стоящий диван.

— Нужно снять чулки, Яна… — предупреждаю её.

Медленно вклиниваюсь между округлых бёдер, откровенно изучая черты её ангельского лица. Обхватываю ладонями тонкую шею, скольжу ими вверх. Кожа нежная, бархатистая, с маленькими родинками в определённых местах. Тянет прижаться к ней губами как магнитом.

Большими пальцами приподнимаю симпатичное лицо за подбородок, с нажимом поглаживая его идеальный контур. На затылке пальцам мягко и уютно. Возникает невероятное желание вытащить шпильки из причёски, расправить золотистые локоны по спине и нырнуть руками под шелковистый каскад.

Яна… Яна… Яночка…

Будь на твоём месте другая, я бы не церемонился. Но ты не другая. Ты будто из другого мира. Словно заглянул за пределы существующего и увидел чудо: необычное, колючее, залитое по уши румянцем, с распахнутыми серо-зелёными глазами и пухлыми алыми губами.

Смотрю на неё, ощущая, как дико бьется под моими ладонями её пульс. Улавливаю вкусный запах кожи на шее, окунаюсь в него, как в океан, наполняя сознание ароматом спелого персика и лёгких пряностей. Меня захлёстывает странное ощущение дежавю, как будто в душе что-то дрогнуло, пробудило скрытые воспоминания.

— У тебя красивые глаза, Яна, — констатирую факт охрипшим голосом, испытывая к ней физическое влечение.

Между нашими лицами расстояние выдоха. Перевожу взгляд на губы. Полные, манящие, такие, что хочется распробовать их на вкус. От этого желания мышцы в теле сводит. Очерчиваю подушечкой пальца упругий контур нижней губы, дыша с ней одним воздухом. Сумасшедший соблазн вынуждает наклониться ближе, сглотнуть слюну, но растерянный взгляд Яны нещадно бьет по тормозам, не позволяя мне пересечь запретную границу. Буквально заставляю себя отстраниться от неё и вернуться к нашей проблеме.

— Аптечка где? — спрашиваю сдавленным голосом, мгновенно переключая мысли в голове. Думаю обо всём, только не о ней и отклике её тела. Яна слишком чувствительная к прикосновениям.

— В уг…ловом… шкафчике… — шепчет девчонка, запинаясь на эмоциях, — слева пос…мотрите…

Оглядываюсь вокруг, замечая, что ко всему порядку в кабинете несомненно приложилась женская рука.

— Кем ты приходишься Исаеву?

Интерес к Яне ещё больше усиливается. С первой попытки нахожу красную коробку с белым крестом и поворачиваюсь к притихшей девчонке, ловя её за внимательным разглядыванием моей спины. Отгоняя прочь очередные навязчивые мысли, возвращаюсь к ней, замечая на её щеках новый прилив крови.

— Вы знаете Андрея?

— Лично — нет, — сухо отвечаю, ставя аптечку на стол рядом с её оголённым бедром. — Не доводилось раньше встречаться. — Позволишь? — касаюсь пальцами кромки соблазнительного кружева на стройной ножке. Резкий судорожный вдох девушки вынуждает поднять на неё серьёзный взгляд. — Я лишь сниму чулок, — заверяю её, цепляя пальцами резинку и стягивая нейлон к округлой коленке. Яна ещё больше краснеет. Шелковистая кожа бедра покрывается ознобом и мурашками.

К черту всё! Пора осмотреть её ступню и валить на хрен, подальше от нестерпимого искушения. Прикасаться вот так к очаровательной скромнице и держать либидо в ежовых рукавицах — та ещё пытка!

— По сути он мой родственник, — развеивает мои догадки ответом, позволяя немного расслабиться. — Моя сестра замужем за ним.

— Ясно. Так ты поэтому скучала в сторонке одна? — присаживаюсь на корточки, неспешно снимаю босоножки, отмечая точёные гладкие лодыжки. Медленным движением стягиваю с ноги окровавленный чулок. — Не любишь такие сборища, но вынуждена поддерживать семейные мероприятия?

— Я чувствую себя гораздо комфортнее в своей среде, — сжимая ладонями края столешницы, Яна старается выровнять сбивчивое дыхание. — Вика вытащила меня немного развеяться. Она считает, что с некоторых пор я превратилась в затворницу. В общем, не моё это всё.

— Что именно?

Осматриваю порез, удерживая ладонью за пятку, провожу пальцем по ранке, Яна вздрагивает с глухим стоном и продолжает:

— Публичная жизнь, тусовки, замаскированное лицемерие и вся эта «кислотная среда»… Не люблю выгуливать дорогие наряды и перемывать человеческие косточки в компании популярных сплетниц Инстаграмма.

— Здесь колет? — слегка нажимаю на рану, проверяя на наличие осколка.

— Нет.

— Отлично. Подай мне перекись и пару марлевых салфеток.

Яна

Какое-то время я молчала, пока он нёс меня сюда, пыталась понять, зачем вообще позволяла к себе прикасаться. Всю дорогу мысленно клялась, что справлюсь сама! Избавлюсь от его присутствия, спокойно выдохну и обработаю эту чёртову рану! Сама!

Но мужчина неумолим. У него руки, как у волшебника, творят со мной невероятные вещи, подчиняют себе, заставляют сердце бешено стучать, путают мысли, доводят меня до волнующей дрожи. Это всё неправильно! Так не должно происходить! У меня есть Костя, я не имею морального права даже в мыслях думать, не то, что ощущать непонятное влечение к незнакомцу. Но я же фотограф. Я во всём вижу красоту. Не только в каплях дождя или в засохшем букете цветов. Для того, чтобы заметить насколько Евгений притягательный, камера не нужна. Сложно не засмотреться на его подтянутое телосложение и мужественное лицо, на слаженные движения тела. Его глаза способны душу пронзить. Слишком проникновенные, как у Тима. Что-то есть в них общее, глубокое, завораживающее, необычное…

— Чем ты любишь заниматься, Яна?

— Обожаю фотографию, — стараюсь отвечать тверже, чтобы не выдать наслаждение, которое дарят его заботливые руки. Дрожащими пальцами открываю аптечку и подаю ему всё, что он просит. Злиться буду чуть позже, а сейчас мне хочется утонуть в море удовольствия.

— Ты фотограф?

— А почему Вас это удивляет?

— Эта профессия подразумевает коммуникабельность, а ты избегала контакта с гостями, иначе я бы тебя заметил.

— Я работаю с детьми. Им не интересно, как, например, светским львицам знать, насколько дороже обошлось платье твоей собеседницы, и в чьём кольце бриллиант имеет больше карат. А Вы? Чем любите заниматься Вы, Евгений?

— Я механик, — как-то странно ухмыляется мужчина, будто бы я задала неуместный вопрос. — Дай мне пластырь, Яна.

— Это прикрытие? — протягиваю ему нужную упаковку с не менее удивлённым лицом. Его дорогой костюм и озвученная профессия не вяжутся в моём воображении. — Как у грозного британца Артура Бишопа? Он в таком же амплуа убивал одних плохих парней в угоду другим. Только Вы не настолько брутальный, как исполнитель его роли Джейсон Стейтем.

— Укусила? — вскидывает на меня прищуренный взгляд, но даже в узком разрезе глаз я успеваю заметить вспыхнувший огонёк лукавства.

— Нет, с чего вдруг? — я пожимаю плечами. — Это всего лишь моё мнение. У Вас немного завышена самооценка.

Евгений не реагирует. Заканчивает с моей ногой, собирает с пола бинты, босоножки и чулок, выбрасывает испорченное в мусорный контейнер, делая всё это молча.

Наблюдая за ним, чувствую укол совести. Дышать спокойно приходится недолго. Приблизившись ко мне вплотную, мужчина отнимает весь воздух.

— А ты, значит… — говорит вкрадчиво, заключая в ловушку из рук, так, что соскочить со столешницы не представляется возможным. Касаясь моих губ своими губами, окунает меня с головой в огненный хаос. — Леди до кончиков ногтей?