— Лучше поздно, чем никогда.

— Лучше бы раньше, а не сейчас.

— И что, сильно дров наломал?

— А то ты новости не читал?

— Там неправда, раз ты раскаиваешься, а не твоя жена у ног ползает. Мне ли не знать, как мы с тобой изощрялись, чтобы себя обелить. Видимо, результат ты теперь пожинаешь.

— Развожусь.

— Вот как… И что, отпустишь?

— Выбора нет. Не отпущу — возненавидит.

Это неожиданное понимание пришло ко мне после разговора с Назаром. Я тогда, несмотря на то что сильно перебрал с алкоголем, все же задумался над сказанными им словами. Ребенок на стороне, измена. И он молчит. Продолжает счастливо жить с женой и всячески уделяет ей внимание. Я видел их отношения. Еще удивлялся, как спустя столько лет брака все по-прежнему настолько остро. Списывал поначалу на то, что нет детей, а теперь понимаю, что все из-за того, что дети есть. У Назара. На стороне.

— Да, бабы — они такие, — смеется. — Сложные. То хотят, чтобы силой, за волосы и в свою берлогу, то чтобы не смел без разрешения даже поцеловать и…

Не договаривает. Отвлекается на входящий звонок.

— Ну, вот и все, — поднимается, закончив разговаривать. — Поехал я. Не приеду, сказала, могу забирать чемоданы у двери.

— Строго.

— Только так меня и можно заманить домой.

Выходим из отдаленной вип-кабинки уже молча. Точнее, молчу только я, крепко задумавшись о том, почему в моей жизни так все… по-долбоебски. Вроде бы жил же, да, не особо по-богатому, но нормально. Учился, подрабатывал, мечты свои какие-то были. И не было в этих мечтах ничего из того, что я имею сейчас.

Это появилось позже. Вместе с девочкой-ураганом по имени Ясмин. Не могу сказать, что она свалилась мне как снег на голову, все-таки учились в одном университете, что само по себе странно, что богатенькая мажорка училась в простом ВУЗе, хоть и ездила на учебу с личным водителем. Я видел ее часто. Знал. Все знали, потому что Ясмин казалась недоступной. Холодной, местами даже гордой, наверное. А взгляд ее… будто мы все — никто.

Кажется, ни один парень к ней так и не подкатил. Боялись до жути. И, наверное, не столько ее отца пришибленного, сколько ее самой. Ее отказа и взгляда, да. И я тоже боялся. Засматривался, иногда подолгу зависал на ее лице, но черт возьми, как же боялся подойти и быть тем самым, кого отшила холодная королева. Все случилось само по себе. Мы оказались вместе на вечеринке, разговорились. Я даже помню, как… Не могу забыть, потому что тогда впервые достал язык из жопы и ответил ей, хотя меня даже не спрашивали.

Мы в тот вечер разговорились. Болтали без умолку, не обращая ни на кого внимания, а затем Ясмин предложила сбежать. Я поначалу не понимал, от кого и куда, но она вывела меня через черный ход и сказала, что если я хочу проводить ее домой, то нам нужно избавиться от ее водителя. Что мы и сделали. Гуляли, помню, по городу и ели мороженое, пока нас не нашли. Отец Ясмин, разумеется. Точнее, ее охранник. Но было уже поздно, конечно. Между нами пробежала искра. Коротнуло так, что не отпускает до сих пор. Я ее…

Вижу… прямо сейчас — в паре столиков от места, где мы стоим с Левицким. Сидит с адвокатом своим, улыбается ему, смеется. Яркая настолько, что затмевает всех вокруг. Искренняя до боли где-то за грудиной. Сейчас, если попытаться понять, что именно мною руководило в момент, когда я хотел Карину, вряд ли получится это сделать. Я хотел чего-то эфемерного, фальшивого. Того, на что нормальный мужик никогда не поведется. Впрочем… разве я относился когда-то к разряду нормальных?

— Все настолько запущено? — замечает Левицкий, пока стоим с ним.

— Не представляешь, насколько.

— Иди к ней, Динар. Уведут ведь.

— Ей, кажется, без меня хорошо.

Не хочу это признавать, но вижу ведь, как светится, а при виде меня сразу погрустнела и отвернулась.

— Если баба рядом с другим мужиком смеется, это еще не значит, что по нему она льет слезы. Если любишь — никогда не поздно. Все, — протягивает мне руку для пожатия. — Высокопарные речи кончились. Еду, пока мои трусы еще на полках, а не в чемодане.

Левицкий уезжает, а меня ноги сами несут к Ясмин.

Динар

Вокруг Ясмин всегда было много мужчин. В университете, за его пределами, в клубах. Даже когда мы поженились, мои партнеры то и дело обращали на нее внимание. Яркая, необычная, умеющая себя подать и поддержать любую тему. Такой ее видели окружающие, и такую ее я безумно ревновал. Но со временем все изменилось, Ясмин перестала ходить со мной куда-либо и на все приглашения отвечала отказом. Наверное, именно тогда у нас с ней все и пошло под откос.

Мы мало виделись, практически не разговаривали. Я подавлял в себе любые порывы поговорить, ссылаясь на то, что она — мать моих детей, и ей трудно. А Ясмин… она в принципе никогда со мной не ссорилась. Понимающая и покладистая. Такой она была. Мы не высказывали друг другу то, что у нас было на душе. Мы не делились сокровенным, утратили общие интересы.

Сейчас, глядя на свою жену, что сидит за столом с другим и улыбается ему, я отчетливо понимаю, что совершенно ее не знаю. Какая она сейчас? Точно больше не тихая и покладистая. Она давно не такая. Еще в роддоме я это понял, когда вместо слез и истерик она заявила о разводе. Холодно и равнодушно бросила, что разведется. А я не поверил. Подумал, что перебесится и простит.

Когда я подхожу, ее этот Артем смотрит на меня довольно холодно, не говоря уже о том, чтобы протянуть руку для пожатия. Явно ведь считает Ясмин не просто своей клиенткой, а кем-то большим. Вон как вырядился для встречи. Недешевый пиджак, рубашка, часики на руке и ослепительная, неимоверно раздражающая улыбка. Так и хочется заехать по зубам.

— Добрый вечер, — останавливаюсь у их стола.

Ясмин отвечает, Артемка явно нехотя, но тоже здоровается и приподнимает одну бровь. Серьезно, блядь?! Типа, спрашиваешь, чего я забыл? А вот много чего. Жену свою, например. Отодвигаю лишний стул и сажусь за столик. Артемку напрочь игнорирую, зато сосредотачиваюсь на Ясмин, чем, видно, невероятно ее смущаю, потому что взгляд она неловко прячет в тарелке и делает вид, что увлечена едой.

— Ты что-то хотел? — наконец снисходит до меня с разговором.

— Поговорить. Мы же можем?

— Да. Да, можем. Мне, кстати, тоже надо было.

Стреляет взглядом в Артема.

— Схожу покурю пока, — понимает намек сразу.

Поднявшись со стула, сваливает в сторону выхода. Хорошо бы и не вернулся, потому что смотреть на их милое общение я как-то не в состоянии. Наверное, только сейчас задумываюсь над тем, каково было Ясмин, когда она видела меня с другими. Говорят, гораздо легче понять человека, оказавшись в его шкуре, чем глядя на его положение со стороны.

— О чем хотела поговорить со мной?

— А ты?

— Я просто подошел, — сознаюсь. — Не смог пройти мимо вашего милого общения.

— Я хотела поговорить с тобой о компании отца. Говорят, ты планируешь ее отобрать.

Сжимаю челюсти до скрипа. Вот уж не думал, что эта сволочь снизойдет до того, чтобы жаловаться дочери и подсылать ее ко мне договариваться. Впрочем, я никогда не был высокого о нем мнения. И все же он каждый раз меня удивляет своими поступками. Поражает их низостью и трусостью.

— Папочка нажаловался?

— Он не жаловался. Предложил мне брак с Давидом.

Умно. Я об этом вообще не думал, когда зажимал его со всех сторон. Понимал, что выхода у него при любом раскладе нет, но если Ясмин выйдет замуж за доверенное лицо ее отца, то я уже не смогу прикоснуться к бизнесу. Получится, что заботливый дед “подарил” бизнес детям, а я его у них забрал.

— И что? Пойдешь?

Я ревную. До злости ревную ее к этому водителю, потому что знаю, что у них была любовь. Он — кость в моем горле. Именно он помог моей жене от меня сбежать, так что у нас с ним свои счеты.

— Об этом и хотела поговорить. Что у вас с отцом? Ты не можешь оставить его бизнес в покое?