И в этот момент за спиной Димы раздался резкий женский голос:

– Что ты здесь делаешь?

Дима обернулся. В черном шелковом халате на пороге стояла Пола.

– Какого черта тебе здесь надо?! – повторила она, обращаясь к нему.

– Зашел познакомиться с земляком, – нагло ухмыляясь, сказал Дима.

– Убирайся! – выкрикнула она. – Или я вызову полицию! Убирайся совсем! Вон!!

Она, как бы уверенная в том, что ее беспрекословно послушают, резко развернулась и пошла по коридорчику прочь. Дима не спешил покинуть комнату. Стоял на пороге, бросал изучающие взгляды. Стол, заваленный бумагами и, возможно, крадеными книгами, загораживал своим мощным телом филолог Васин. Вся его поза недвусмысленно свидетельствовала, что свои бумажные сокровища он будет защищать до последнего вздоха.

На середине коридора Пола обернулась. Смерила Дмитрия испепеляющим взглядом.

– Твоя машина – слева от главного дома. Ключи – в зажигании. Убирайся!

В соответствии с должностной инструкцией проветривать читальные залы полагалось четыре раза в день.

Начальница зала всемирной истории давно и прочно переложила эту обязанность на Надю – не с ее, мол, возрастом и статусом возиться с тяжелыми фрамугами!

И ровно в четыре часа пополудни Надя отправилась открывать форточки. И в какой уже раз застала профессора Чигашкова на месте преступления.

Осторожно ступая, подошла к его столу. Профессор ее не замечал – азартно высунув кончик языка, выписывал из толстенного талмуда какие-то цифры. Тетрадка лежала в стороне, а Чигашков покрывал своим бисерным почерком свежевымытый стол.

– Олег Андреевич, ну просили же вас! – сердито прошептала Надя.

Вандал какой-то, честное слово! Сколько говорили ему, сколько клялся он, что в последний раз, а сам опять стол изгадил! Наде и дома-то убирать неохота – а тут еще оставайся после работы, за Чигашковым подтирай.

Профессор взъерошил волосы, уставился на Надю прозрачным, непонимающим взглядом – весь в науке, значит. Наконец вынырнул из высоколобых мыслей, заквохтал:

– Ой, Наденька, извините, опять бес попутал, задумался, исправлюсь, виноват…

Она молча вышла из зала, вернулась с тряпкой, смоченной "Фэри", протянула ее Чигашкову:

– Пожалуйста, вытрите.

– Но… Надя! – Профессор недоуменно воззрился на тряпку и выговорил с возмущением:

– Я не могу вытирать! Вы же меня с мысли собьете!

"Ах ты мыслитель!" – подумала про себя Надя, а вслух твердо сказала:

– Извините, уборщиц у нас тут нет.

Посетители зала с интересом выглядывали из-за своих книжных бастионов. Доцентша Крючкова воровато скинула под стол свежеощипанные лепестки бегонии.

Чигашков брезгливо принял тряпку, пробурчал:

– Грязная…

– А вы в тетрадку пишите, в тетрадку! – менторским тоном велела Митрофанова. Резко повернулась и вышла из зала. "Я как базарная баба! – Надя чувствовала, как пылают щеки. – Но подтирать за ним все равно больше не буду!"

– Ты чего вся как рак? – всполохнулась ей навстречу начальница.

– Да Чигашкова опять заловила. – Надя прошла за стойку, села рядом. – Снова на столе пишет!

– И что?! – Та грозно поднялась со своего места.

– Да ничего, Дарья Михайловна, – устало откликнулась Надя. – Я сама справилась. Тряпку ему дала, пускай вытирает.

Начальница прыснула:

– Тряпку дала? Не побоялась? А он – что?

– Да ничего, – отрезала Надя. – Ворчит. Но – вытирает.

Дарья Михайловна сказала с насмешкой:

– Ну, Митрофанова, поздравляю. Растешь, матереешь… – и тут же сменила интонацию:

– Слушай, Наденька.., давно хотела спросить – что с тобой происходит?

– В смысле? – улыбнулась, внутренне подбираясь, Надежда.

– Какая-то ты стала.., другая. Решительная, резкая, – задумчиво произнесла начальница.

Странно, что Дарья Михайловна не задала такого вопроса раньше: начальница всегда славилась тем, что держит руку на пульсе. Ее цепкие глаза-локаторы первыми засекали даже мельчайшие перемены внутри родной библиотеки. От Надиной начальницы ничто не укрывалось: кто из сотрудниц влюбился, кто с мужем поцапался, кто в обновке пришел, К Дарье Михайловне даже практиканток водили, перед тем как оформить в штат, – и она безошибочно определяла: не беременна ли новая кандидатка в библиотекарши? А то примешь на работу, она месяца три походит – и бац, уйдет в декрет, и потом трать на нее зарплатный фонд.

Прикидываться перед Дарьей Михайловной бесполезно, и потому Надя, вздохнув, сказала – она загодя решила врать близко к правде:

– Да ничего со мной такого не происходит. Просто надоело девчонкой на побегушках быть. Зарплата сами знаете, а тут еще столы чисти или сама в каталогах копайся. Что я им всем, нянька?

Дарья Михайловна приняла такой добродушный вид, что Надя внутренне напряглась: сейчас шефиня ее пытать начнет. И точно. Та зачастила вопросами-выстрелами:

– И за собой следить стала, и про Интернет читаешь, и по курилкам бегаешь, спасибо, сама курить не начала…

Надя поглубже вздохнула и принялась отвечать по пунктам – начальница любила ответы логичные и простые:

– За собой слежу, потому как мне замуж надо. А на крокодиле, к тому же бедном, – кто ж женится? Про компьютер – девчонки посоветовали, говорят, что в Интернет-кафе можно с классными ребятами познакомиться. А курилка… – Надя жалобно взглянула на Дарью Михайловну:

– Скучно мне стало, понимаете…

Дома я все время одна, в зале у нас – сплошные профессора, все старенькие. Только и остается, что с девчонками поболтать. Хоть знаешь, что в коллективе творится. Как вы.

– Для этого мне в курилку ходить не нужно, – подытожила начальница. – А ты – вся табаком пропахла…

– Нет, в курилке мне нравится, – осмелилась попротиворечить Надя. – Сигареты развязывают языки, и получаются дополнительные новости…

– А зачем тебе вдруг новости понадобились? – подозрительно спросила начальница.

"Ай да я, грамотно разговор в нужное русло направила!" – похвалила себя Надя. Она вчера весь вечер думала и наконец решила: ей нужно посоветоваться. И лучше всего обсудить подозрения с начальницей. Она умная, въедливая, наблюдательная – сразу поможет Надежде расставить все точки над i Надя сказала:

– Говорю же вам, Дарь Михайловна, надоели мне эти книги да профессора наши вялые. Жизни хочется, новостей, событий! Я же еще молодая – а живу в каком-то фальшивом мире! А оказывается, если присмотреться, у нас в Историчке столько всего творится…

И она немедленно бросилась в атаку:

– Вот вы знаете, Дарья Михайловна, что Наташка из каталогов теперь на машине ездит?

Начальница даже отпрянула:

– На машине? На такси?!!

– Нет, на своей машине, – триумфально сообщила Надя. – Иномарка, "Ауди", довольно новая, и Наташка – сама за рулем!

Начальница отмахнулась:

– Тьфу на тебя, Митрофанова. Быть такого не может.

– Сама видела, – обиделась Надя и, не удержавшись, прокомментировала:

– Водит довольно хреново, чуть собачку в Петроверигском переулке не сшибла, но ничего, рулит! – – – – Та-ак… – Дарья Михайловна откинулась в своем кресле, задумалась и саркастически заметила:

– Интересно, с каких это доходов? Мама у нее инвалид, пенсия грошовая. Других родственников нет – только дядя, где-то в охране работает. Кажется, в банке, Надя, сама изломавшая голову над источниками Наташкиных доходов, быстро ответила:

– Ну, охраннику на такую машину сроду не заработать. Тем более – для племянницы!

– Сколько же этот "Ауди" стоит? – живо спросила начальница.

– Тысяч пятнадцать. Долларов. Слушайте, Дарь Михайловна, может, они дядин банк ограбили?

– Банк, говоришь… – задумалась та. – Ну, это вряд ли. Куда Наташке банки-то грабить. Она только шуметь умеет – и то не по делу.