Аэродромов в районе города было два. Оба на расстоянии нескольких километров от пригородов. Один – Засимовичи находился в стадии строительства, начатого еще нашими. На нем порядка двухсот пленных под наблюдением немцев продолжали строительные работы – заливали бетоном полосу. Ничего интересного для нас там не нашлось. Палаточный городок зенитчиков и руководства стройкой ничем не отличался от остальных ранее виденных. Ряд нашей трофейной строительной и специальной техники, небольшой склад ГСМ рядом с ним, несколько батарей малокалиберной зенитной артиллерии. Всего мы насчитали восемнадцать прикрытых мешками с песком 20-мм орудий. Сараи для размещения пленных. Самолетов на аэродроме не было. Так что, нанеся объекты на схему, мы двинулись дальше.

Куплин заинтересовал куда больше. По докладу разведчиков, там находилось несколько десятков самолетов врага. На сам аэродром мы, естественно, не полезли. Аккуратно стояли в сторонке и, вооружившись оптикой, рассматривали его со всех сторон. Аэродром жил своей повседневной жизнью. Укрытые маскировочными сетями стояли три транспортных «Ю-52», девятка «мессеров», три «Ю-87», два «Ю-88» и четыре «Физилер-Шторьха». Над несколькими «Мессершмитами», штурмовиками и бомбардировщиками работали механики. Охрану аэродрома осуществляли пехотинцы. В чем не откажешь немцам, так это в умении организовать службу. Вся территория аэродрома была обнесена колючей проволокой. Имелось несколько вышек. Посты охраны были расположены на въезде, складе ГСМ и боеприпасов, стоянке автомашин и самолетов, радиомашин, зенитных батареях, расположенных на границе летного поля, и стоянках. ПВО аэродрома составляла батарея среднекалиберной артиллерии – четыре 88-мм и два 20-мм зенитных орудия. Были и девять установок малокалиберных зенитных автоматов. На вооружении у охраны аэродрома имелось несколько выкрашенных в фельдграу, с белыми крестами на борту наших «Т-26», стоявших в парке наряду с остальной автотехникой.

Личный состав аэродрома размещался в тех же помещениях, что раньше занимал наш 33-й истребительный полк. Пленные занимали один из ангаров ремонтной роты и несколько рядом расположенных одноэтажных зданий, обнесенных колючей проволокой. Паршин, ранее неоднократно бывавший на аэродроме, почему-то давал пояснения шепотом.

Взлетная полоса руками пленных была отремонтирована, воронки засыпаны, остовы погибших самолетов отнесены на свалку. Десятки разбитых «Ишачков» и «Чаек» стояли и лежали там. Более или менее целая техника, дабы не мешала новым хозяевам, была оттащена в сторону и расставлена рядами. Часть самолетов внешне была целой и накрыта чехлами. Другие стояли в полуразобранном виде, и десяток пленных в синих комбинезонах под конвоем пары часовых занимались их ремонтом. Тут были «Чайки», «Ишачки», «Утята», несколько «мигарей» и «СБ». Окраска и опознавательные знаки у самолетов была разные. Насколько я понял из объяснений Григория Ивановича, сюда были свезены самолеты сразу нескольких полков.

Пока мы рассматривали аэродром, с него несколько раз взлетали истребители врага. Через некоторое время, видимо отработав в зоне, они возвратились назад. Один из них дымил, наверняка неудачно повстречался с кем-то из наших.

Орешек я выбрал крепкий, но по-другому мои планы не воплотить. На остальных точках положение куда хуже. Тут вон и транспортники есть, и пленных летунов хватает. То, что зениток много, так трофеев мало не бывает. Есть чем поживиться. Одни летные пайки чего стоят. Шанс взять аэродром у нас есть, и немаленький. Наблюдение за часовыми показало, что они относятся к службе согласно Уставу и не более того. На постах стоят без касок, с расстегнутыми воротниками. На вышках часовых вообще нет. Часть дежурных пулеметных расчетов дремлет на солнышке. Нет, конечно, перед сменой часовые и пулеметчики приводят себя в порядок. Разводящего встречают по полной форме, а пока его нет, расслабляются. Явно живут по пословице: чем дальше от начальства, тем лучше. Кому не повезло, так это тем, кто стоял на въезде на аэродром. Тут они стояли по полной форме и даже бдили у пулеметов, четко исполняли свои обязанности. Ворота – они и есть ворота. «Показуха», она и в немецкой армии показуха. Со стороны авиационной свалки, находящейся на дальнем краю аэродрома, часовых вообще нет. Только у зениток прохаживаются, и пара человек копошится в одних трусах у дежурного зенитного орудия. Остальные прохлаждаются в теньке. Унтера не зверствуют, личный состав не гоняют. Оборонительные позиции выкопаны, но над их улучшением никто не работает. А что вы хотели от тылового объекта победоносной немецкой армии? Следов налетов на аэродром нашей авиации не видно. Фронт в нескольких сотнях километров. Чего себя напрягать лишний раз?

Разведка, облазившая тут все, подтвердила мои выводы. При желании незаметно проникнуть на аэродром можно без проблем. Особенно рано утром. Парни пообщались с детьми из числа членов семей командиров и пилотов стоявших тут полков и не успевших эвакуироваться. По их сведениям, немцы несут службу кое-как, и детвора неоднократно пробиралась на аэродром смотреть на самолеты и полеты. Часовые их не гоняли, иногда давали сладости. Единственное, куда не разрешали лазить, так это на стоянки самолетов, склады, автопарк и еще общаться с пленными. Кстати, часть пленных была отпущена по домам, когда за ними пришли родственники, и они теперь работали за деньги в Засимовичах. Несколько женщин, раньше трудившихся в летной столовой, также согласились работать в качестве подавальщиц и поваров на немцев. Ребятишки показали пути проникновения на аэродром.

Проверять информацию по местечку Чахец не стали. Там охраны натыкано, светиться лишний раз не стоило. Оставив наблюдателей на подступах к аэродрому, вернулись к себе на базу. План удара по аэродрому в принципе вырисовывался.

Выслушав рассказ об итогах нашей поездки и мои предложения, Серега решил все увидеть своими глазами. Слишком фантастическим казался ему мой план. Пока он мотался к аэродрому и менял наблюдателей, разведка проверила подходы к еще нескольким объектам, в том числе через реку Мухавец в районе железнодорожной станции Оранчицы и подходы к усадьбе Чахец. Тоже, я вам скажу, симпатичные цели. Уничтожив их, мы обрывали тонкую нить снабжения 2-й танковой группы и 4-й полевой армии.

Не сидели без дела и остальные. Тренировки и занятия продолжались в усиленном режиме. Пот с бойцов лился ручьями. Пара человек сломали себе руки и ноги, но тренировки из-за этого легче не стали. Летуны совместно с егерями искали в лесу площадку под полевой аэродром. Сюда я собирался в случае успеха перегнать часть трофейных самолетов. Они могли бы, действуя из засады, уничтожать вражеские бомбовозы и тылы немцев. Но это все дальние планы, и воплотить их в жизнь можно будет только в одном случае – взяв аэродром.

Стоит признать, что, захватив его, всех проблем не удастся решить. Неизвестно, смогут ли летчики поднять в небо немецкие борта. Хоть и утверждает Паршин, что ему несколько раз приходилось сидеть в кабине пассажирского «Ю-52» и слушать объяснения немецких и наших пилотов и что он сможет поднять машину в небо. Но одно дело сидеть, другое – пилотировать. Та же проблема и по освоению остальных немецких самолетов. Мы не знаем, в каком состоянии пленные летчики и смогут ли они управлять самолетами. Да и вообще есть ли среди пленных летно-подъемный состав. С самими самолетами не все ясно. Ведь совершенно неизвестно, в каком состоянии наши трофейные машины и сколько из них можно будет использовать. Я, конечно, уверен, что у нас все получится на земле, но смогут ли летуны воплотить мою воздушную программу? Если не получится взлететь ни одному борту, то придется сворачиваться, собрав максимум трофеев и освободив пленных. Затем всем кагалом рвать когти в пущу и сидеть себе мирно, периодически совершая налеты на немцев. До следующего года, пока здесь не появится партизанское движение, или пробиваться с боями к своим.

Человек, строивший оборону аэродрома, рассчитал все правильно. Своими решениями он решал сразу несколько задач ПВО, ПТО и защиты аэродрома от пехотного нападения. Для того чтобы выполнить эти задачи, он привлек достаточно сил и средств. Даже с избытком. Весь упор обороны сделан на средства ПВО. Именно они будут нашими основными проблемами. Были бы они в одном месте, накрыли бы их артиллерией и всех дел, но орудия и пулеметы рассредоточены по всему аэродрому. Личный состав дежурной смены всегда на месте. Несмотря на кажущуюся расслабуху, по тревоге быстро займет свои места, и тогда наша атака станет извращенным способом самоубийства. Зенитчики так же спокойно отобьются и от атаки брони. Пехота тоже в одном месте не сидит. На постах вокруг аэродрома дежурит около взвода. Любой из часовых способен поднять тревогу. Не стоило сбрасывать со счетов пилотов, механиков и солдат роты АО. Пусть их меньше, чем пехотинцев, тем не менее поучаствовать в охоте на нас могут. Правда, они не готовы к атаке специально подготовленного штурмового подразделения с тяжелым вооружением и броней. Нет тут еще таких, а раз так – то для нас это шанс.