— Стой! — закричал Алёшка. — Ты ведь плаваешь не особенно… Дай я!

— Двоих-то ты не вытащишь!

Витька зашёл уже по пояс. Огромная волнища поднялась перед ним, хлестнула его по лицу и покатилась назад, волоча его за собой.

Алёшка бросился на помощь товарищу. За ним, прижав полусогнутые руки к бокам, спортивным шагом бежал Альберт.

Витька с трудом вывернулся из зелёных лап волны и, отплёвываясь, пробормотал:

— Вот стукнула…

— Ты, Витька, иди немножко на берег! — крикнул Альберт. — Мы с Алёшкой вытащим этих глупиц…

Витька с уважением взглянул на широкую спину Альберта и, обгоняя следующую волну, выскочил на берег…

Алёшка головой вперёд прыгнул в волну и поплыл от берега. Чуть сзади него плыл Альберт. Берег удалялся от них так быстро, словно они мчались на моторной лодке.

«Где они?» — подумал Алёшка об утопающих, ритмично взмахивая руками и стараясь дышать так, чтобы волна не захлестнула его.

В клокочущем, как кипящий котёл, море он ощущал теперь две определённые силы: где-то в глубине стремительные массы воды неудержимо неслись к берегу, а на поверхности волны устремлялись от берега.

Одна из волн, незаметно подобравшаяся сзади, высоко подкинула Алёшку. И с пенистой вершины волны он увидел совсем близко, чуть правее от себя, тёмную голову и взметнувшуюся вверх руку. Он их видел только одно мгновение, только какую-то долю секунды, пока волна не швырнула его вниз. Но в этом чёрном комочке головы, захлёстываемой белой пеной, в отчаянном взмахе руки он почувствовал, что у человека, борющегося с морем, на исходе последние силы. И тогда Алёшка изо всей силы рванулся вправо.

В пенистом водовороте вдруг вынырнул тёмный клок волос. Алёшка протянул руку и ухватил его.

Сейчас же его швырнуло в сторону, закрутило, потянуло куда-то вглубь. Но Алёшка не выпустил из руки мокрого пучка волос и, с силой оттолкнувшись ногами, вынырнул на поверхность.

Рядом он увидел перепуганное, посиневшее лицо Веры Сидоренко. Вера жадно широко открытым ртом глотнула воздух и вдруг вцепилась в Алёшкину руку, потянула его вглубь.

Он с трудом вынырнул на поверхность и вырвался из этих цепких рук.

— Не дури, Верка! — крикнул он. — Не цепляйся за меня… Потонем так… Пропадём!

— Ой! Ой, мамочки! — простонала Вера и вцепилась в Алёшкино плечо.

И тогда Алёшка вспомнил, как когда-то на Волге учил его матрос-спасатель, дюжий седой моряк:

«Ты притопи утопающего! А когда он чуток обмякнет — тогда волоки его к берегу!»

Там, на Волге, мальчишки смеялись над этим поучением бывалого моряка. Но теперь Алёшка понял, что только так удастся спастись самому и выручить Верку.

Набрав побольше воздуха, Алёшка нырнул в глубину. И сразу же ощутил, как потянуло его к берегу. Руки Веры, мёртвой хваткой цеплявшиеся за его плечо, вдруг дрогнули и ослабли.

Алёшка снова вынырнул на поверхность, жадно глотнул воздух и на какое-то мгновение заметил впереди себя крепкое плечо и большелобый профиль Альберта Мяги. За ним волочилось что-то чёрное. Но тут от берега накатилась новая волна и Алёшка, всё так же держа за волосы Верку, опять нырнул под эту волну.

Он не знал, сколько времени находился в воде, сколько раз нырял под волны и на мгновение выплывал на поверхность, чтобы глотнуть воздуха и увидеть такое синее и милое небо. Ему казалось, что уже несколько часов он безостановочно погружается в зелёную бездну и выскакивает из неё. С каждым разом всё труднее было подниматься на поверхность и тянуть за собой неподвижное тело Веры.

И вдруг из волны метнулось что-то красное. Жёсткая рука задела его плечо. И Верка сразу почему-то стала невесомой. Потом рядом Алёшка увидел напряжённое и улыбающееся лицо инструктора физкультуры и его неизменную красную шапочку пловца.

— Давай её мне, герой! — крикнул Арташес Геворкович. — Сам доберёшься до берега?

— До-бе-русь! — с трудом ответил Алёшка.

И еле-еле разжал пальцы, намертво стиснувшие волосы Веры.

Теперь, когда обе руки были свободными, плыть стало совсем легко. Алёшка поджидал встречную волну, нырял под неё и выскакивал на поверхность. Потом протянутые руки его упёрлись в песок.

«Берег!» — облегчённо подумал он.

И встал на ноги. Как это было приятно — чувствовать под ногами твёрдую опору.

Встречная волна сбила Алёшку с ног и попыталась вновь утянуть от берега. Но его подхватили чьи-то крепкие дружеские руки.

Алёшка вскочил и сразу увидел рядом с собой долговязого верзилу и тётю Тонну в мокрой юбке и блузке. Они держали его под руки.

— Да что вы! Я — сам! — сказал Алёшка.

И побежал к берегу через уже не страшные маленькие волны, зло шипящие на него.

Взглянув на берег, он увидел, что там столпился весь лагерь. У самой воды с какой-то длинной палкой бегал завхоз Пётр Сидорович. Врачиха в белом халате нетерпеливо подпрыгивала у самой воды, не замечая, что волны захлёстывают и её туфельки на острых каблучках-шпильках, и полы халата. А кругом них толпились ребята, взволнованные и встревоженные.

Алёшка устало опустился на песок. И сейчас же к нему подбежала врачиха, торопливо расстёгивая санитарную сумку.

— Что с тобой? Тебе плохо?

— Нет! — Алёшка покачал головой. — Просто я очень устал…

Ребята зашумели, заговорили и придвинулись поближе к воде, толкаясь и споря. Алёшка посмотрел на море.

Арташес Геворкович выходил из воды. Он нёс на руках неподвижную Веру. Глаза её были закрыты, голова бессильно свисала вниз, смуглое лицо приняло землистый оттенок.

Тётя Тонна бежала от берега навстречу Альберту и Алле, несущим ещё кого-то. Волна ударила тётю Тонну, и она упала в воду. Потом поднялась и подхватила на руки неподвижное тело в чёрном купальнике с белыми чайками…

После завтрака в пионерском лагере «Спутник» было удивительно тихо. Пустовали волейбольная и футбольная площадки. Никто не бегал по аллейкам, не спорил и не толкал девчонок. Ребята — и мальчики, и девочки группами чинно прогуливались по дорожкам, норовя обязательно пройти мимо домика, где размещался медпункт и изолятор. По лагерю ходили самые различные слухи. Хотя все знали, что и Вера Сидоренко и Венера Светловидова пришли в себя, а некоторые даже видели, как им в изолятор несли обед, говорили, что у девочек не то паралич, не то скарлатина. А другие утверждали, что обе девочки чувствуют себя хорошо и сейчас сама тётя Тонна в изоляторе «снимает с них стружку» за самовольное купание…

Сторонники второй версии одержали решительную победу потому, что двери медпункта распахнулись и показалась тётя Тонна, мрачная, как осенняя ночь. Опустив голову, заложив руки за спину, она широкой походкой пошла к домику канцелярии лагеря. Потом она остановилась, подозвала девчушку из первого отряда и громко сказала ей:

— Сбегай в шестой отряд, найди Зину Симакову и скажи ей, чтобы она сейчас же пришла ко мне вот с этими ребятами…

Старшая вожатая сунула в руки девчушке список и вошла в домик, захлопнув за собой дверь.

Девчушка помчалась во второй спальный корпус. Зина Симакова сидела за столом и что-то писала. Она удивлённо взглянула на посланницу, а потом посмотрела в список.

«Виктор Олейников. Алексей Комов. Игорь Валявский», — прочитала она.

Найти мальчишек сразу не удалось. Только минут через сорок Зина постучала в дверь комнаты, на которой было написано: «Старшая пионервожатая».

За дверью монотонно, как работающий мотор, гудел голос Антонины Михайловны.

Зина хотела постучать ещё раз, но Витька удержал её:

— Подожди, Зина! Интересно, кого она там пилит…

Он припал ухом к двери. Впрочем, и без этого в коридорчике можно было разобрать всё, что говорилось в комнате.

— Нет, вы скажите, Алла, почему это так получается? — гудела тётя Тонна. — Группа, понимаете, не один, а целая группа пионеров из вашего отряда удирает ночью из лагеря.

— Погорели! — прошептал Витька.