— Выглядеть то он, может, и выглядел, но ты же его не щупал, — резонно заметил Доминик. — На ощупь после пол-торта точно булочки! И потом, ему-то шестнадцать было, а мне двадцать три! В шестнадцать я тоже о булочках ещё не думал.

Вместо ответа Джерри подошел к лежащему на новой порции листьев Доминику, рывком перевернул его на живот и с силой провел ладонями от загривка по спине вниз, к крестцу и ягодицам. Внешность полностью совпадала с тактильными ощущениями — никакой "булочности" там не было и в помине. Даже привыкший к ощущению собственного тренированного тела под ладонями, когда намыливался в душе или растирал гудящие после нагрузок мускулы, Джерри крякнул — под теплой гладкой кожей были натянуты стальные канаты сухих мышц.

— Еще пара кило в минус пойдет из мышечной ткани, — строго предупредил он, не спеша убирать руки с поясницы Доминика. — Потеряешь легко, а закачать обратно будет трудно. И вернется именно жир, дряблый и трясущийся, как поплывший студень.

— Ага, студень, понял, — поспешно согласился Доминик и вдруг простонал: — Ещё-ё! Сделай так ещё раз! — и прогнулся по его руками, подставляя спину.

— А я говорил, поплавай! — наставительно проворчал Джерри, но послушно пробежался пальцами вверх, чтобы потом опять вернуться к пояснице. — Все, массаж вечером, потому что после него только в постель! — и, оттянув по аппетитной пятой точке ладонью, поспешно поднялся, проверяя, как там себя чувствует рыба.

Впрочем, рыба не нуждалась в его присутствии, но Джерри упорно ковырял песок. От ощущения молодого, сильного тела под руками горели ладони, а в паху потяжелело. Трусы он так и не надел, и теперь оставалось только сидеть на корточках, зажав резко отвердевший член между животом и коленями, дожидаясь, пока эмоции улягутся сами собой. Виноват ли был этот чудной остров, сам Доминик, открытый и непосредственный, или скучная, пресная супружеская спальня, но Джерри поймал себя на мысли, что зря вчера он оттолкнул Доминика, так поспешно разорвав поцелуй.

— Вечером в постель — так и запишем, — хмыкнул Доминик, тоже не спеша вставать, и Джерри стало мучительно интересно, испытывал ли Хьюз такие же проблемы, что и он. Или тот просто отдыхал? Наверное, стесняться стояка Доминик не стал бы… или стал? Ручаться было невозможно. С одной стороны, Доминик был непосредственен настолько, что Джерри мог бы только мечтать о том, чтобы Мишель позаимствовала хотя бы четверть этого чудесного качества, а с другой — всё же достаточно тактичен, чтобы не смущать его совсем уж откровенно. В конце концов, кроме того совсем подросткового поцелуя, Доминик ни разу не проявил инициативу, хотя наверняка догадывался: стоило поднажать, и Джерри бы сломался.

Джерри просидел, наверное, с четверть часа, прежде чем возбуждение спало.

— Думаю, рыба уже почти отбыла в костре положенные ей срок, — с трудом поднимаясь из неудобной позы, проговорил он. — Я за тарелками.

Пока он ходил к столу, Доминик успел откопать банановый сверток и, видимо, обжечься, потому что теперь невнятно матерился, сунув палец в рот.

— Ёпанайя уйня, — сказал он, увидев Джерри, и яростно сверкнул глазами.

— Дай посмотрю, — Джерри так поспешно взял его за руку, что палец выскользнул изо рта Доминика с неприличным влажным причмокиванием. Впрочем, сейчас Джерри было не до этого — хоть кожа на подушечке и была ярко-красная, ожог, к его облегчению, был не слишком серьезным. — Пустяки, — ободрил он, — сейчас подую, и пройдет, — и немедленно выполнил обещание, тихонько дунув на мокрый от слюны палец.

— Я тебе сейчас в морду дам, — предупредил Доминик удивительно спокойно. — Что мне надо сделать, чтобы ты понял наконец, что я не твой сын?

— Дать в морду и не лезть голыми руками куда попало, — тем же тоном ответил Джерри. — Сам знаешь, медикаментов тут нет и случись чего — подохнешь от сепсиса на моих руках.

Резко отвернувшись, он ловко подцепил ножом сверток и перенес его на холодный песок. Потом разрезал лиану и лист, давая пару выйти.

Доминик терпеливо дождался, когда рыба немного остынет и Джерри переложит половину себе на тарелку, а потом ловко выдернул свою порцию вместе с банановым листом из-под занесенной вилки.

— Я буду есть так! — заявил весело и тут же ухватил пальцами плавник, собрал с него губами мясо и зажмурился от удовольствия. — Вкуснотища!

Джерри оставалось только покачать головой. Мгновенные смены настроения Доминика от агрессии к веселью просто сбивали с толку. Отчаявшись понять, что творится в белобрысой голове, Джерри всецело отдался ужину.

— Если так пойдет и дальше, голодная смерть нам не грозит, — сыто заключил он, когда рыба была съедена. — Интересно, а сегодня море засветится?

— Не знаю, — Доминик кинул взгляд на безмятежную водную гладь, будто она могла дать ответ. — Я вообще такое первый раз видел, хотя знал, что так бывает. А что? Думаешь, так проще будет ловить крабов?

— О, узнаю фамильный хьюзовский аппетит! — беззлобно улыбнулся Джерри. — Только закончил одну трапезу, уже думаешь о следующей. Пойдем пройдемся до пляжа, где я их вчера ловил, глядишь, и иллюминация включится.

Джерри тщательно засыпал песком кострище и пошел догонять ушедшего вперед Доминика.

— Как думаешь, нас вообще найдут? — негромко поинтересовался Доминик, когда Джерри с ним поравнялся. — Мне, правда, спешить некуда, но это странно, что никто не пришел до сих пор, тебе не кажется?

— Возможно, Кэтрин и Джейсон намеревались провести здесь некоторое время, — предположил Джерри, — хотя в таком случае еда регулярно бы обновлялась. Наверное, все же есть какое-то условие для возвращения, — признал он. — Может, зачатие ребенка или еще что-нибудь в этом роде. В таком случае разыскивающие нас смогут пробить чары, ведь куда и почему мы пропали, уже понятно, но на это могут уйти месяцы.

— Господи, — нервно хихикнул Доминик. — Умоляю, пусть это будет не зачатие ребенка! Этого мы просто физически не сможем сделать, а два месяца даже в таком райском месте — это как-то многовато.

— Не поверишь, но я с тобой полностью согласен! — Джерри швырнул в море пустую ракушку. — Еще недельку я бы отоспался, но потом хочу домой! К овсянке и пудингу!

— И к жене? — ляпнул Доминик и осёкся. — Извини, — бросил резко. — Не моё дело.

— Да ладно, — весело ответил Джерри. — Поговорить о женах — первая тема для всех посиделок с парнями, так что я привык. Как привык и к жене… — он резко стал серьезным. — Страшная вещь — привычка в браке, она убивает настоящие чувства.

Некоторое время они шли молча: Доминик — загребая ногами воду и поднимая тучи брызг, Джерри — сосредоточенно смотря под ноги.

— Моим родителям привычка не мешает, — после паузы сказал притихший Доминик. — Я их не раз заставал в недвусмысленных позах по всему поместью, а смотрят они друг на друга, будто только вчера на первое свидание сходили.

— Это редкий дар, — Джерри вздохнул, — и обладающий им — самый богатый и счастливый человек на свете.

— Ты так говоришь, что мне тебя уже жалко, — с сочувствием посмотрел на него Доминик. — Неужто, всё так плохо?

— Нет, почему же, — с немалой долей удивления протянул Джерри. — Так живут большинство семейных пар. Очень сложно через всю жизнь пронести новизну ощущений, да и немногие этого хотят. Это трудно, хотя и стоит того.

— В общем, всё плохо, — нелогично констатировал Доминик. — Вот поэтому я никогда не женюсь.

— А как же твои родители? А если и в твоем браке будут такие отношения? — не унимался Джерри. — Откуда такая категоричность?

— А ты не догадываешься? — усмехнулся Доминик, бросая на него лукавый взгляд.

— Это необязательно должна быть женщина, — Джерри надолго замолчал, с интересом прислушиваясь к самому себе. Еще неделю назад об однополых отношениях он мог сказать только одно — это неправильно и противоестественно. Но этот остров и его крабами и взбесившимися тыквами, с голозадым Хьюзом, чешущим бока дельфинам, беспощадно ломали, казалось, незыблемые устои. — Я говорю не о браке как институте, а о чувствах, — смог он наконец загнать мысли в слова. — Понимаешь?