А в следующую секунду он это почувствовал — обжигающе горячее, влажное и шокирующе-прекрасное прикосновение языка к головке. Джерри подбросило как на песке, как от электрического разряда, а из горла вырвался изумленный вздох. Он так много раз представлял себе, какого это, но даже не думал, что это настолько восхитительно. Между тем на член снова легли пальцы — Доминик приподнял его, чтобы было удобнее, и когда Джерри понял, что тот собирается сделать, то был вынужден закусить кулак, чтобы не застонать в голос. Член был готов вот-вот лопнуть от распирающей его крови, взорваться спермой при первом же прикосновении, а сам Джерри — заорать на почему-то медлившего Хьюза.

"Давай же! Давай!" — умолял он его мысленно.

И Хьюз услышал — опалил дыханием мокрую от смазки головку и сразу, без заминки, взял глубоко в рот, позволив члену плавно скользнуть в горло, потеревшись обо все судорожно сокращающиеся стенки.

Джерри заскреб руками по песку, набирая пригоршни и что есть силы сжимая пальцы. Доминик шумно выдохнул ему в живот и сглотнул, сжимая горлом член. Джерри вскрикнул, пытаясь упереться пятками, но они скользили по песку, и ноги разъезжались. Колени дрожали, а в паху творилось что-то невообразимое: настолько острым и непривычным было удовольствие. Джерри положил руку Доминику на затылок, но не пытался руководить, а выражая благодарность. Это был первый минет в его далеко за сорок, и сделала его не жена. Мишель бы упала в обморок, только дотронувшись до члена рукой, горько подумал Джерри, и это была его последняя связная мысль — после минутной заминки Доминик чуть приподнялся, почти выпуская член изо рта, а потом снова опустился вниз, утыкаясь носом в чувствительную после бритья кожу.

Оргазм подступил неожиданно и неотвратимо — Джерри выгнулся, толкаясь изо всех сил, и хрипло рыкнул, обмякая. Доминик не только не отпрянул, но наоборот, еще плотнее обхватил вздрагивающий член губами, и сделал сильное сосательное движение, вытягивая сперму. Джерри чувствовал каждое движение его губ и языка, тепло собственной спермы у него во рту, и мягкие волны глотательных движений. В какой-то момент оргазм вышел за пределы члена, разлившись теплом по всему телу, заставляя громко застонать и бессильно откинуться на песок.

В реальность его вернули руки Доминика. Выпустив обмякший член изо рта, он легко проводил пальцами по набухшим венам, уже не возбуждая, а наоборот, даря умиротворение.

— Иди сюда! — сорванным голосом просипел Джерри и рывком притянул его к себе, впиваясь в припухшие и губы поцелуем.

Хотелось ленивых благодарных поцелуев, но Доминик целовал жадно, исступленно, чуть грубовато и как-то очень по-мужски, если можно так выразиться. От него пахло мускусом, а солоноватый вкус во рту наверняка был привкусом спермы, но почему-то Джерри это совсем не смущало, как не смущал и упирающийся в бедро твердый горячий член. Запоздало пришло понимание: Доминик не кончил, и ему, наверное, нужно помочь, но как это сделать, он решительно не представлял. Ну, то есть, представлял, конечно, — ответный минет или хотя бы дрочка, вот только решиться на такое Джерри пока не мог. К счастью, Доминик все понимал: когда Джерри все же заставил себя потянуться к его члену, он мягко перехватил и отвел его руку.

— Не надо, — шепнул в губы. — Потом как-нибудь. Если сам захочешь.

— Хочу, — тихо сказал Джерри, — прямо сейчас хочу. Только вот…

Доминик, очевидно поняв, что тревожит Джерри, потянул его руку обратно. Когда до члена оставалось совсем чуть-чуть, Джерри не выдержал и зажмурился, но снова открыл глаза, едва его пальцы коснулись горячей плоти, где под тонкой кожей частил пульс. Доминик положил свою руку сверху, и начал дрочить, направляя движения и задавая ритм. Сначала Джерри смотрел только на свою руку и член, чья розовая головка то скрывалась в кулаке, то снова появлялась между пальцами. Но вдруг Доминик дернулся и негромко застонал, и Джерри поднял взгляд на его лицо, покрытое мелкими бисеринками пота, и судорожно закушенные губы. Поймав их в поцелуе и легко зализывая отлично чувствующиеся отметины от зубов на них, Джерри чуть напряг кулак, сильнее сжимая член и понемногу перехватывая инициативу.

Доминик задрожал — сначала едва заметно, а потом все сильнее и сильнее. Пальцы на куперовской руке конвульсивно сокращались и уже совсем не помогали. Джерри уже сам уверенно двигал рукой по твердому как камень члену, чувствуя, как его начинает трясти вместе с Хьюзом. Поразительно, но он отчаянно хотел, чтобы Доминик кончил — хотел увидеть это, почувствовать, узнать, застонет ли он при этом или просто хрипло вздохнет…

В какой-то момент член в руке сделался еще тверже, хотя Джерри казалось, что это уже невозможно, а Доминик вдруг перестал отвечать на поцелуй, напрягшись всем телом и прислушиваясь к себе.

Джерри оторвался от его губ и еще усилил хватку пальцев, ускоряя движения. Доминик убрал свою руку с члена, до боли вцепившись Джерри в плечо. Он шумно, с присвистом дышал сквозь сжатые зубы и часто сглатывал, отчего кадык ходил под кожей.

— Давай! — шепнул Джерри отрывисто, двигая рукой совсем быстро.

Доминик выгнулся и на какое-то время перестал дрожать, застыв подобно каменной статуе. Напряженное и бледное лицо расслабилось, пуская на щеки яркий румянец. Потом он с силой толкнулся в ласкающую его руку и застонал, крупно вздрагивая всем телом.

Это было красиво: и его лицо, и брызнувший из покрасневшей головки белесый фонтанчик. Джерри полюбовался немного, а потом мягко поцеловал уже расслабленные, нежадные губы.

— Спасибо, — хрипло шепнул Доминик. — А не то точно яйца лопнули бы.

— Это было бы очень печально, — улыбнулся Джерри, — у тебя на них столько планов!

Доминик только фыркнул в ответ, вытягиваясь на песке. Джерри тоже прилег, но быстро стал задремывать.

— Сейчас бы магию призвать… — сонно пробормотал Доминик. — Но придется идти в море.

И рывком поднялся на ноги. Наклонился, хватая Джерри за руку и вынуждая того идти следом. В этот раз они не стали купаться и плескаться — быстро ополоснулись и не сговариваясь направились к шатру.

— Предлагаю тебе выбрать, кто кого обнимает, — сонно улыбнулся Доминик, падая на кровать. — Мне привычнее самому, но готов уступить тебе привилегию.

— Тогда давай по привычному пути пойдем, — пробормотал Джерри. — Я вообще приучен спать под разными одеялами.

Он свернулся калачиком, накрывшись покрывалом, и уже проваливаясь в сон почувствовал, как Доминик привалился к нему со спины, закидывая на него ногу и крепко обнимая поперек груди.

Джерри потянулся во сне, разминая затекшие мышцы, и дернул плечом, пытаясь сбросить с себя странную тяжесть. По мере того, как скатывалась сонливость, и память услужливо подсовывала картинки из вчерашнего вечера, настроение Джерри, умиротворенное и безмятежное, стремительно портилось.

Вчера он совершил что-то совершенно запретное и невообразимое. За что осудили бы друзья и презрительно фыркнула бы Фиона, а Мишель, наверное, разнесла бы полдома в приступе ярости. Но почему тогда ему как вчера, так и сейчас было абсолютно наплевать на то, что скажут другие? Почему лежать под размеренно сопящим Домиником было как-то… правильно? И даже упиравшийся ему в бедро по-утреннему крепкий член был до одури уместным?

Ответов на эти вопросы не было. Джерри заерзал на простыне, стараясь почесать зудевший после немного первобытного бритья пах, и Доминик сзади беспокойно заворочался, но не скатился с него, а напротив, прижался еще сильнее, буквально распластываясь сверху.

Он подсунул руки Джерри под грудь, стиснул в удивительно уютных объятиях, потерся носом о шею и сладко засопел в ухо. По хорошему надо было его спихнуть, да сбежать поскорее, пока не проснулся, не доводя дело до очередных двусмысленных ситуаций, и Джерри никак не мог понять сам себя: почему он до сих пор этого не сделал.