— Более чем, — буркнул Джерри, держась за горящую щеку, — а мне нужен голозадый и поедающий руками крабов Доминик. Не MinK, и не наследник, а… Робинзон Хьюз.

И сам потянулся поцеловать Доминика, прижимая его к себе так сильно, что, казалось, у него вот-вот затрещат ребра.

Доминик ответил так же пылко и на поцелуй, и на объятия, и некоторое время они рьяно целовались, не обращая внимания на растущее возбуждение. Впрочем, то ещё вполне поддавалось контролю, и вырваться из-под него ему не дали: Джерри, которому при всей доброжелательности хозяев поместья, было тут всё же несколько неуютно, вздохнул и отстранился. Доминик, всё правильно истолковав, молча взял его за руку и потянул дальше по тропинке.

— А эти ваши розы Стефания и правда сама выращиваем? — спросил он, почувствовав в воздухе тонкий цветочный аромат. — Не прими это за издевку, но, если верить тому, что пишут, то в розарии Стефании Хьюз тысячи кустов, а она ведь не девочка.

— В смысле, сама? — удивленно переспросил Доминик. — Если ты имеешь в виду схему выращивания — то да, составляет все она сама. А если ковыряние в земле, то это садовники.

— Тогда я преклоняюсь перед ней — перекопать и прополоть это пусть и трудно физически, но вот чтобы точно понимать, отчего не цветет тот или иной куст — это же сколько нужно знать! — улыбнулся Джерри.

Розарий действительно оказался огромным, и невероятно красивым. Тут были и утонченные чайные розы, и страстные красные, и загадочные черные, и даже голубые, про которые Доминик гордо сказал, что это единственные в мире кусты — считалось, что роза генетически не может приобрести такой цвет. Крохотные, не больше ногтя, и огромные, диаметром с большую тарелку, растущие компактными кустами, и оплетающие своими побегами беседки и своды арок. Смешные деревца с голыми стеблями и буйством цветов на пышной макушке.

— Боже, сколько же их придумано-то, а?! — Джерри переходил от одного куста к другому, нюхая цветы, пахнущие вроде одинаково и все равно каждый по-разному. — А я-то, признаюсь, знал только красные — для свекрови, белые — для Мишель и розовые — для Кэтрин и Фионы, — он аккуратно, двумя пальцами, подцепил розу совершенно неимоверного оранжевого цвета, на кончиках лепестков переходившего в кроваво-красный.

— Ну, если мы за ближайшие пару недель не найдём жилье, то ты будешь знать о розах всё, — улыбнулся Доминик и осторожно добавил как бы невзначай: — Если ты, конечно, вдруг не захочешь остаться тут. Тогда ты будешь знать о них ещё больше, — замаскировал он шуткой явное предложение.

— Я бы не прочь остаться, — кивнул Джерри, — но наверное все же не стоит здесь слишком задерживаться. Хотя я не против приезжать сюда — слушать рассказы Стефании о розах. Жаль только, — вздохнул он, — чаще всего после работы я способен только упасть спать.

— Не волнуйся, я после репетиций и концертов — тоже, — вздохнул Доминик. — А где ты хотел бы жить? Дом, квартира или что посолиднее?

— Не знаю, — протянул Джерри, — но там, где нам будет уютно и где я смогу видеть тебя с голым задом.

Доминик задумчиво на него посмотрел и не ответил.

— Вон там, — кивнул куда-то вперед, резко меняя тему, — водопад. Пошли искупаемся.

— Идем, — кивнул головой Джерри.

Хоть он и помнил, что Франко и Доминик договорились, кто и куда пойдет, но купаться голышом он все равно опасался. Но под насмешливо-испытующим взглядом Доминика стянул-таки трусы и рыбкой нырнул в бурлящую от падающих струй воду.

И тут же едва не вскрикнул удивленно прямо под водой — та оказалась теплой, почти горячей.

— Ух ты! — выдохнул, вынырнув рядом с плывущим на спине Домиником. — Это какой-то источник?

— Это магия, — усмехнулся Доминик с закрытыми глазами. — По вечерам вода нагревается, днем остывает. Но можно регулировать по своему вкусу.

Джерри, шумно брызгаясь и отфыркиваясь, нырнул еще несколько раз, то проплывая под безмятежно распластавшимся на поверхности Домиником, то удирая от него же, после того, как не рассчитал и зацепил его головой.

— А что, и зимой тут тоже можно купаться? — Джерри вытянулся рядом с неспешно дрейфующим Домиником. — Везде снег, а тут тепло… мечта!

— Вот веришь — ни разу не пробовал, — поморщился Доминик. — Что за радость посреди зимы задом сверкать?

— Не знаю, — пожал плечами Джерри, — но на море зимой хочется гораздо сильнее, чем летом.

Доминик хмыкнул где-то над ухом, и Джерри, резко повернувшись, поцеловал его.

Целоваться в горячей пресной воде оказалось настолько здорово, что член затвердел почти мгновенно. Джерри очень пожалел, что не может потереться им о Доминика, а трогать его самому не хотелось. Поэтому он мужественно терпел, пока в голову не пришла интригующая мысль проверить, не испытывает ли Доминик такие же проблемы.

Скользнув рукой вниз по мускулистому животу, он нащупал такой же твердый, как и собственный член. Доминик всхлипнул и ухватился руками за его плечи.

— Доминик, — прошептал Джерри, — на берег или в дом?

Доминик покачал головой, прошептал:

— На мелководье, — и свою очередь поймал под водой его член. Подплыл к Джерри совсем близко и ненадолго обхватил той же рукой и свой собственный, успев пару раз двинуть по ним рукой, прежде чем вода снова его оттолкнула.

Джерри только рвано выдохнул, в несколько мощных гребков подплыл на более мелкую часть, и уселся на гладких камнях, притягивая Доминика себе на бедра. Теперь вода доходила им до груди, не давая замерзнуть, но не мешая целоваться и тискать друг друга.

Доминик снова обхватил их члены ладонью и начал медленно дрочить. Удовольствие и жар волнами расходились по телу, в ушах застучало от слишком горячей воды, но менять ничего не хотелось: мышцы от этого коктейля ощущений полностью расслабились, и ничто не мешало удовольствию свободно гулять по телу.

Джерри целовал Доминика, поглаживая его спину и плечи, подавляя в себе стремление подаваться навстречу ласкающей его руке из-за опасения, что вода оттолкнет его. Он стонал и шумно дышал через нос, желая только одного — чтобы Доминик не останавливался, а лишь сильнее сжимал кулак на трущихся друг об друга членах.

На этот раз оргазм был похож на прыжок в жерло вулкана: опаляющий с ног до головы, почти вышибающий дух жаром и наслаждением. Рука Доминика задрожала, он громко охнул, толкнулся себе в руку и кончил вместе с Джерри, отчаянно хватая ртом воздух.

Джерри едва удержал его, чтобы тот не плюхнулся в воду с головой, и прижал к себе, целуя припухшие губы благодарно и чуть лениво. Доминик вытянул ноги у него за спиной, и оперся грудью на его торс, обмякая.

— Надо выбираться, — прошептал Джерри ему в ухо, — иначе мы тут уснем.

— Без проблем, — устало кивнул Доминик и без всяких дополнительных усилий и неприятных ощущений переместил их на кровать — как были, мокрыми и голышом. К слову сказать, лакеи уже успели заменить не слишком широкую "холостяцкую" постель Доминика на огромное многоспальное ложе с новеньким хрустким бельем, пахнущим не привычной свежестью, а чем-то сладковатым.

— А одежда-то моя там осталась, — загрустил было Джерри, но вспомнил о Карло, и вызвав его, отдал приказ принести от водопада их вещи. — Не хочу оставлять Франко трофеи, — пояснил он свои действия.

Потом выудил из шкафа, где теперь лежали его вещи, старомодного вида будильник, и вздохнув, завел звонок на шесть утра.

— Я постараюсь утром не шуметь, — пробурчал он, подкатываясь Доминику под бок, — а кофе с чем-нибудь мне в такую рань дадут?

Доминик снова вызвал лакея — уже не Карло, и приказал:

— Мэгги, с сегодняшнего дня в будние дни к половине седьмого утра сервируйте завтрак для Джерри в маленькой гостиной.

— Да, мастер, — отчего-то радостно кивнула та. — А что любит мастер Джерри?

— Крабов и кокосы, — хмыкнул Доминик. — Это я знаю наверняка.

— Да все, только кофе, чур, большой бокал, черный и крепкий, сахар и лимон рядом, — заплетающимся языком отрапортовал Джерри и закутался в пышное одеяло. — И Мэгги, — попросил он, — ты зайди в шесть проверь, встал я или нет, а то страсть как не люблю по утрам вставать.