— Нет, Мишель, — вздохнул Джерри. — Если бы мне был нужен просто секс, я бы ходил в какой-нибудь бордель. Ты бы даже не узнала никогда. Я устал Мишель, — он запустил руки в волосы, взъерошивая волосы. — От глупых правил, от придуманной самой тобой морали. От образцового брака, от которого осталась только внешняя оболочка, потому что мы с тобой уже давно не любим друг друга.

— Я люблю! — пылко воскликнула Мишель. — Я первое время думала, что с ума сойду!

— Любишь или просто привыкла? — Джерри снова подошел вплотную к ней. — Привыкла, что кто-то по ночам сопит рядом, и утром нужно наливать две чашки кофе? А сейчас, — медленно проговорил, всматриваясь в глаза, — сейчас уже не сходишь с ума? Сейчас легче?

— И да, и нет, — Мишель смотрела на него, не мигая. — Больно все равно. Хотя знаешь, — она отчаянно смутилась и отвернулась. — Вот ты его поцеловал, а у меня даже не кольнуло. Почти.

Джерри подошел к ней, снова обнимая за плечи.

— Вот и ответ, Мишель, — тихо сказал он. — Фиона, Доминик же не ушел, да? — спросил нарочито спокойно.

— Я не слышала колокольчика входной двери, — покачала та головой. — А вот стук двери на кухне — слышала. — Джерри тут же поднялся, и Фиона тепло поинтересовалась: — Мишель, будешь чаю? Ты же о чем-то хотела поговорить?

У четы Контори был небольшой, почти игрушечный дом, но все равно коридор, ведущий в кухню, показался Джерри бесконечно длинным, а дверь — жутко тяжелой.

Первое, что он увидел, войдя в залитое ярким солнечным светом из зачарованного окна помещение, было огромное кресло. Его притащил Том, едва только они с Фионой переехали сюда из вечно переполненного родительского дома, заявив, что провел слишком много лет, принимая пищу сидя на половинке табуретки, и теперь может позволить себе есть с комфортом. Сейчас в нем сидел Доминик и курил, меланхолично стряхивая пепел на тонкое фарфоровое блюдце.

— Что ты делаешь? — Джерри мгновенно забыл, что пришел извиниться, и уж никак не ссориться. — Это, по-твоему, для твоего голоса более безопасно, чем бокал вина?

— Голос меня сейчас волнует куда меньше чем, чем нервы, — удивительно спокойно ответил Доминик, не глядя на него. — Что миссис Купер? Снова плачет? Если да, не волнуйся за меня, иди успокаивай, — он глубоко и со вкусом затянулся.

Джерри неспешно подошел вплотную к Доминику, присматриваясь внимательнее и замечая чуть подрагивающие пальцы, сжимающие выкуренную почти до самого фильтра сигарету и напряженные губы.

— Сейчас успокою, — согласно кивнул. — Только не Мишель, а тебя! — и выбросил руку вперед, выдергивая окурок у него изо рта и сжимая его в кулаке.

По ладони, мгновенно распространяясь выше, отдавая в локоть и плечо, разлилась боль — тлеющий окурок здорово обжег кожу в основании большого пальца. Джерри со свистом втянул воздух сквозь сжатые губы, но ничего не сказал, и ладонь не разжал.

— Идиот! — выдохнул Доминик, вскакивая с кресла. Он схватил Джерри за руку и зашептал заживляющие заклинания прямо над закрытым кулаком. Боль начала отступать, и Джерри с облегчением выдохнул. — Ну и что ты хотел этим доказать? — зло и одновременно обеспокоенно глянул на него Доминик. — Если тот факт, что ты крутой и смелый, то мог и просто сказать, я бы поверил.

— Ничего не хотел, — Джерри плюхнулся на стул. — Нет, вру, хотел, — он сердито посмотрел на Доминика: — чтобы ты перестал травить себя этой дрянью!

— Да, папочка, — ехидно протянул Доминик и, поморщившись, опустился обратно в кресло. — И это тоже можно было просто попросить. Я так редко курю, что "травиться" тут — слишком громкое слово. Но сегодня, знаешь ли, простительно, — он скривил губы в странной пародии на улыбку, но только была она уж слишком горькой. — Не каждый день твой любовник выясняет отношения с женой у тебя на глазах.

— Прости, — Джерри осторожно потер ладонь — стремительно нарастающая новая кожа жутко чесалась, — но неужели было бы лучше, если бы я с ней уединился, как она того хотела? Ты бы нервничал меньше? И прошу тебя, — почти крикнул он, увидев, как Доминик достал пачку с сигаретами, — не надо курить!

— Ладно, — вздохнул Доминик и бросил пачку на стол. — Знаешь, твоя жена совсем не противная. Было гораздо проще думать о ней как об абстрактном существе, которая ну была и была. А теперь мне ее даже жалко. И ты любил ее — это видно. И она тебя любит.

— Любил, — не стал отрицать очевидного Джерри. — И она любила. И до последнего думала, что все еще любит.

— Ну да, — Доминик отвернулся и посмотрел в окно. — У вас же именно любовь. А у нас секс.

— Боже, Доминик, — протянул Джерри, — сейчас я дам тебе в морду, а у меня рука куда тяжелее твоей. Пошли! — он ухватил его за руку и потянул вон из кухни.

— Нет, только не по лицу, — предупредил Доминик и не думая сопротивляться. — Синяки неделю сходить будут, у меня кожа такая — ничем не изведешь. Бей тогда уж по ребрам.

— Зачем по лицу? — опешил Джерри. — Доминик… — выдохнул он наверное, целую минуту спустя, — неужели ты и правда подумал?… Вообще-то я хотел вернуться с тобой в гостиную, встать на колено и в любви признаться, — он развел руками, — ну чтобы ты не говорил больше, что просто секс…

Теперь изумленно молчал Доминик, таращась на него во все глаза.

— Джерри, ты идиот? — выдохнул он наконец. — Это был сарказм, дурья твоя башка! Она сказала, что мол ушел из-за секса, ну я это и припомнил. Уж поверь мне, в отношениях я куда больше тебя разбираюсь, и с самого начала у нас ничего "просто" не было! Ну, по крайней мере, после минета — точно.

— Ага, идиот, — согласился Джерри, — прости, ладно?

И неспешно, словно извиняясь, поцеловал.

— И если тебе интересно, — прошептал Доминику в губы, — я сумел объяснить Мишель, что у нас с тобой не "просто".

— Лучшая новость за этот паршивый вечер, — усмехнулся Доминик и тоже его поцеловал. — Она ушла, или я своим видом снова наведу на всех тоску?

— Даже если и не ушла, все равно пойдем к ним, — заметив, как нахмурился Доминик, Джерри поспешил закончить, — а то они наверняка думают, что мы или деремся, или трахаемся на кухонном столе. На пару минут, — добавил, потому что выражение лица Хьюза не менялось, — только попрощаемся.

— Пойдем, — отмер наконец Доминик. — Но если она снова будет плакать, клянусь, я пойду ее утешать. С инфарктом слягут все.

— Я не хочу инфаркт, — выставил руки в защитном жесте Джерри, — у меня на сегодня планы, тем более, если нам и вправду пещеры сегодня уступят!

Но, вопреки опасениям, Мишель в столовой они уже не застали.

— Она не стала вас дожидаться, — ответила Фиона на невысказанный вопрос, — но просила передать тебе, Джерри, что во вторник в десять слушание, и тебе необходимо там быть.

— Понял, — рассеянно кивнул Джерри. — Мы, наверное, пойдем?

Фиона грустно кивнула и подошла его обнять.

— Прости, — шепнула покаянно. — Так неудачно все вышло.

— Я пытался ее остановить, — буркнул Том. — Но она меня не послушала.

— Да нет, — возразил Джерри, — мне кажется, наоборот. Теперь она не считает меня извращенцем, а я ее — стервой, раздающей сенсационные интервью.

— А вот это мог бы и сразу понять, — насупился Том. — Мишель никогда не стала бы этого делать!

— Хотя бы потому что это не позволило бы ей ее стремление к идеалу, — вздохнув, подтвердила Фиона. — Ославиться так на всю страну?.. Уверена, ей тоже тяжело пришлось.

— Еще немного, и я побегу искать ее с успокоительным и ромашкой для чая, — сказал Доминик на полном серьезе.

— Ага, и тем самым точно доведешь ее до инфаркта, — фыркнул Джерри. — А стремление и идеалы можно забыть, если на первый план выходит месть, — сказал уже Тому и Фионе, — этого я, к сожалению, за годы службы насмотрелся. В любом случае, после той статьи она осталась честной, пусть и брошенной женой, а я… — договаривать он не стал.

— А ты остался со мной, — твердо закончил за него Доминик. — Возможно, не самая лучшая компенсация, но уж лучше чем ничего, — усмехнулся он.