Дэниел снова ответил не сразу.

– Ваша формулировка, партнер Элайдж, ввергает меня в недоумение, но, кажется, вы правы.

– В таком случае, – объявил Бейли, – я готов позавтракать, хотя моему аппетиту и не способствует сообщение, что альтернативой к неудаче является попытка меня прикончить.

Фастольф улыбнулся Бейли через накрытый к завтраку стол.

– Как вам спалось, мистер Бейли?

Бейли завороженно изучал кусок ветчины. Его необходимо было резать ножом. Он был волокнистый. С одного бока тянулась полосочка жира. Короче говоря, ветчина не прошла обработку. А в результате вкус у нее был гораздо ветчиннее, если можно так выразиться.

А еще – жареные яйца с уплощенным полушарием желтка в центре, окаймленным белком. Прямо-таки ромашки, которые Бен однажды показал ему на лугу, там дома. Умозрительно он знал, как выглядит яйцо до обработки, и знал, что оно содержит желток и белок, но ни разу в жизни не видел, чтобы они оставались разделенными перед самым употреблением в пищу. Даже на космолете, когда он летел сюда, даже на Солярии в кушаньях из яиц желток и белок всегда были перемешаны.

Он вздрогнул и посмотрел на Фастольфа.

– Прошу прощения?

– Как вам спалось? – терпеливо повторил Фастольф.

– Неплохо. Возможно, я бы все еще спал, если бы не антисонник.

– А, да. Не совсем то обхождение, на какое имеет право гость, но я подумал, что вы, возможно, захотите начать пораньше.

– Вы абсолютно правы. Да и я не совсем гость. Некоторое время Фастольф ел молча, потом отхлебнул горячего напитка и сказал:

– Ночью на вас не снизошло озарение? Быть может, вы проснулись с новым подходом, с новой идеей?

Бейли подозрительно посмотрел на Фастольфа, но сарказма не заметил и, поднося напиток к губам, сказал:

–Боюсь, что нет. Я в том же тупике, что и накануне. – Он отпил и невольно поморщился.

– Мне очень жаль, – сказал Фастольф. – Вам этот напиток неприятен?

Бейли буркнул что-то нечленораздельное и сделал еще глоток.

– Это всего лишь кофе, – объяснил Фастольф. – Без кофеина.

Бейли нахмурился:

– Вкус на кофе непохож и… Извините меня, доктор Фастольф, надеюсь, я не покажусь вам параноиком, но только что мы с Дэниелом полушутя обсудили вероятность нападения на меня – то есть пошучивал я, а Дэниел был вполне серьезен. И, по-моему, один из способов, какой они могут употребить против меня… – Он неловко замолчал.

Брови Фастольфа взлетели вверх. Он со словами извинения взял у Бейли чашку и понюхал ее. Затем зачерпнул немножко ложечкой и попробовал.

– Абсолютно нормальный кофе, мистер Бейли. Вас не пытаются отравить.

– Простите, что я веду себя так глупо – я ведь знаю, что кофе варили ваши роботы, но вы все-таки уверены…

– Роботов иногда перепрограммировали, – улыбнулся Фастольф. – Однако в данном случае этого не было. Просто кофе, напиток, популярный на разных мирах, имеет много сортов и способов приготовления. Давно известно, что каждый человек предпочитает кофе своего мира. К сожалению, мистер Бейли, у меня нет земных сортов. Может быть, вы предпочтете молоко? Оно относительно одинаково повсюду. Фруктовый сок? Аврорианский виноградный сок считается превосходным на большинстве миров. Есть даже злопыхатели, намекающие, что мы даем ему бродить, но это, естественно, не так. Воды?

– Попробую ваш виноградный сок. – Бейли с опаской покосился на кофе. – Хотя, наверное, мне следует привыкнуть к этой бурде?

– Зачем? – сказал Фастольф. – К чему себя насиловать без необходимости? Так, значит, – вернулся он к своему первому вопросу, и улыбка у него стала чуть вымученной, – ночь и сон не принесли вам полезных мыслей?

– К сожалению, – сказал Бейли и вдруг нахмурился. – Хотя…

– Да?

– Мне кажется, в момент засыпания, в момент свободных ассоциаций полусна, что-то такое уменя промелькнуло.

– А! Так что же?

– Не знаю. Эта мысль меня разбудила и исчезла. А может быть, меня отвлек воображаемый звук. Не помню. Я попытался восстановить эту мысль, но не сумел. Она исчезла. По-моему, это частое явление.

– Вы все-таки уверены? – спросил Фастольф задумчиво.

– Не совсем. Она промелькнула так быстро, что никакой уверенности у меня нет. Да и вообще она могла показаться мне значимой только потому, что я почти спал. А сейчас выглядела бы полной чепухой.

– Но в чем бы она ни заключалась и какой бы беглой ни была, свой след она, наверное, оставила.

– Согласен, доктор Фастольф. И тогда она еще вернется ко мне. Не сомневаюсь.

– И нам надо ждать?

– А что еще нам остается?

– Ну, существует психозонд.

Бейли откинулся в кресле и несколько секунд смотрел на Фастольфа, потом сказал:

– Я слышал про него, но в полицейской работе, на Земле он не применяется.

– Мы не на Земле, мистер Бейли.

– Он может вызвать повреждения в мозгу. Ведь так?

– В опытных руках маловероятно.

– Но возможно даже в опытных руках, – сказал Бейли. – Насколько мне известно, на Авроре его использование ограничено четкими условиями. Те, к кому он применяется, должны быть виновны в очень серьезном преступлении или…

– Верно, мистер Бейли. Но это касается аврорианцев, а вы к ним не принадлежите.

– Иными словами, со мной можно обращаться как с нечеловеком. потому что я землянин?

Фастольф с улыбкой развел руками:

– Послушайте, мистер Бейли, это было лишь предположение. Вчера вечером вы в отчаянии были готовы ради разрешения наших трудностей поставить Глэдию в ужасное, трагическое положение. Вот я и подумал, не готовы ли вы при таких обстоятельствах рискнуть собой.

Бейли провел рукой по глазам и минуту-другую молчал. Потом заговорил изменившимся голосом:

– Вчера вечером я был неправ и признал это. А что до вашего предложения, так ведь нет никаких гарантий, что моя полусонная мысль действительно имела хоть какое-то отношение к вопросу. А что, если это фантазия, нелогичная чепуха? Не исключено, что и мысли-то никакой не было. Да, никакой. Так, по-вашему, разумно ради столь малого шанса получить что-то полезное взять и подвергнуть риску мой мозг, от которого, по вашим же словам, вы ждете решения задачи?

– Вы очень красноречиво отстаиваете свою позицию. – Фастольф кивнул. – И я ведь предлагал это не очень серьезно.

– Благодарю вас, доктор Фастольф.

– Но что мы предпримем теперь?

– Во-первых, я хотел бы еще раз поговорить с Глэдией. Мне необходимо кое-что прояснить.

– Вам следовало сделать это вчера.

– Не спорю, но вчера я просто не успел осмыслить всего, что узнал, и некоторые моменты от меня ускользнули. Я ведь следователь, а не непогрешимый компьютер.

– Я вас ни в чем не виню, – ответил Фастольф. – Но мне тяжело смотреть, как Глэдию без особой необходимости расстраивают. Насколько я понял из нашего разговора вчера, она крайне удручена.

– Бесспорно. С другой стороны, она отчаянно хочет узнать, что произошло. Кто убил того, кого она считала своим мужем, – если, конечно, он действительно был убит. Это тоже можно понять. Я убежден, что она хочет помочь мне. Кроме того, я хотел бы побеседовать еще с одной женщиной.

– С кем?

– С вашей дочерью Василией.

– С Василией? Зачем? Какой смысл?

– Она робопсихолог. Мне хотелось бы поговорить с каким-нибудь другим робопсихологом, кроме вас.

– Мне этого не хотелось бы, мистер Бейли.

Они кончили есть, и Бейли встал из-за стола.

– Доктор Фастольф, я вновь вынужден напомнить вам, что нахожусь здесь по вашей просьбе. У меня нет официального права вести полицейскую работу. У меня нет никакой связи с соответствующими аврорианскими властями. Единственный мой шанс распутать этот злосчастный клубок заключается в надежде, что разные люди добровольно согласятся содействовать мне и отвечать на мои вопросы. Если вы воспрепятствуете мне, значит, я так ничего и не добьюсь. А это поставит вас в крайне тяжелое положение – и Землю тоже. Так не препятствуйте мне. Если с вашей помощью я смогу беседовать со всеми, кто мне понадобится, – или вы хотя бы попробуете это устроить, – тогда ваши сопланетники увидят в ваших действиях свидетельство вашей невиновности. Наоборот, если вы будете затруднять мою задачу, им останется только сделать вывод, что вы виновны и боитесь разоблачения.