Бейли заметил, что в голове у него почти совсем прояснилось.

– Это, пожалуй, достаточное объяснение попыток Амадиро задержать нас. Он рассудил, что мне пока нечего сказать председателю, и достаточно помешать мне найти хоть что-нибудь за оставшееся короткое время.

– Вполне вероятно, партнер Элайдж.

– И он отпустил меня, рассчитывая, что гроза помешает мне уехать.

– Возможно, и так, партнер Элайдж.

– В таком случае мы не должны позволить, чтобы гроза нас задержала.

– Куда прикажете отвезти вас, сэр? – спокойно спросил Жискар.

– Назад в дом доктора Фастольфа.

– Нельзя ли подождать еще немного, партнер Элайдж? – спросил Дэниел. – Вы намерены сказать доктору Фастольфу, что должны прекратить расследование?

– Зачем ты спрашиваешь? – резко спросил Бейли. Он уже настолько пришел в себя, что его голос прозвучал громко и сердито.

– Просто я опасаюсь, – ответил Дэниел, – не забыли ли вы, что доктор Амадиро просил вас об этом ради благополучия Земли.

– Я не забыл, – мрачно сказал Бейли. – И удивляюсь, Дэниел, что ты подумал, будто его слова могут на меня повлиять. Фастольфа необходимо очистить от подозрений, а Земля должна послать своих поселенцев в просторы Галактики. Если глобалисты попробуют помешать, все равно надо попытаться.

– Но в таком случае, партнер Элайдж, для чего возвращаться к доктору Фастольфу? Мне кажется, ничего существенного мы сообщить ему не можем. Нет ли возможности продолжить расследование до того, как мы вернемся к доктору Фастольфу?

Бейли выпрямился и прижал ладонь к Жискару, который был уже совсем сухим. Потом сказал совершенно нормальным голосом:

– Я доволен тем, что уже выяснил, Дэниел. Едем, Жискар. В дом доктора Фастольфа. – А затем, сжав кулаки и напрягшись, Бейли добавил: – Только прежде, Жискар, сделай окна прозрачными. Я хочу наблюдать грозу.

62

Затаив дыхание, Бейли ждал. Сейчас маленькая коробка машины утратит непроницаемость, уже не будет состоять только из стенок.

Едва окна обрели прозрачность, как мгновенная вспышка молнии словно сделала окружающий мрак еще чернее по контрасту. Бейли невольно съежился, готовясь услышать гром, который тут же и прогрохотал.

– Хуже уже не будет, – успокоил его Дэниел. – Гроза кончается.

– Мне все равно, кончается она или нет, – произнес Бейли дрожащими губами. – Ну ладно. Едем! – Ему нужно было внушить себе, что он командует роботами.

Машина чуть поднялась в воздух и сразу же накренилась так, что Бейли навалился на Жискара и вскрикнул (вернее, охнул):

– Жискар, выровняй машину!

Дэниел обнял Бейли за плечи и мягко посадил прямо. Другой рукой он держался за скобу на стойке.

– Это невозможно, партнер Элайдж, – объяснил он. – Ветер очень силен.

– Ты хочешь сказать… нас сдует? – У него по коже забегали мурашки.

– Нет, конечно, – ответил Дэниел. – Будь машина антигравитационной – что, естественно, технически неосуществимо, если отнять у нее массу и инерцию, – вот тогда бы ветер унес ее как пушинку. Но и на воздушной подушке мы сохраняем всю свою массу, и наша инерция противостоит ветру. Тем не менее он нас покачивает, хотя машина остается полностью управляемой.

– Непохоже… – В ушах Бейли стоял пронзительный свист – видимо, решил он, это свистит ветер, разрезаемый корпусом машины. Затем она снова накренилась, и Бейли отчаянно ухватился за шею Дэниела, так и не сумев справиться со своей паникой.

Дэниел выждал несколько секунд, а когда Бейли задышал ровнее и чуть-чуть разжал руки, осторожно высвободился, но обнял Бейли покрепче и сказал:

– Чтобы удержаться на курсе, партнер Элайдж, Жискар должен включать сопла асимметрично: струи воздуха смещаются так, что машина словно ложится на ветер, и силу и направление струй приходится менять в зависимости от того, как сам ветер меняет силу и направление, Жискар умеет это делать как никто другой, но все-таки полностью избежать крена и покачиваний невозможно. И вы должны извинить Жискара, что он не принимает участия в нашем разговоре. Все его внимание отдано управлению машиной.

– Это… это безопасно? – пробормотал Бейли, а внутри его все сжималось: вот так играть с ветром? Еще хорошо, что он давно не ел, Не хватает только, чтобы его вытошнило в машине. От этой мысли ему сразу стало хуже, и он попытался переключиться на другое.

Он вспомнил скоростные полосы на Земле, о том, как он перепрыгивал с одной на другую, более быструю, а затем назад на медленные, всякий раз умело наклоняясь навстречу воздушной струе, В одну сторону, ускоряясь (словечко любителей скачки по полосам), и в другую – замедляясь. В молодости он проделывал это без передышки и безошибочно.

А Дэниел научился этому сразу, и в тот единственный раз, когда они бежали по полосам вместе, Дэниел не сделал ни единой ошибки. И сейчас то же самое. Машина меняет полосы. Абсолютно то же самое!

Ну, конечно, не совсем. Скорость полос в Городе постоянна, и сила встречной струи воздуха полностью предсказуема, поскольку представляет собой результат движения полос. Но в грозу здесь ветер своевольничает, то есть его скорость и направление зависят от такого количества переменных факторов (Бейли сознательно вынуждал себя рассуждать логически), что кажется, будто он обладает собственной волей, и Жискару приходится это учитывать. Вот и все. А в остальном это та же смена полос с некоторыми усложнениями: полосы движутся с переменными, резко меняющимися скоростями.

– А если ветер швырнет нас в дерево? – пробурчал Бейли.

– Очень маловероятно, партнер Элайдж. Жискар замечательно водит машину, а мы движемся совсем низко, что обеспечивает максимум маневренности.

– Ну так заденем днищем валун!

– Мы ничего днищем не заденем, партнер Элайдж.

– Это почему? И как вообще Жискар различает дорогу? – Бейли уставился на стену мрака впереди.

– Солнце еще только заходит, – ответил Дэниел, – и кое-какой свет пробивается сквозь тучи. Вполне достаточно, и к тому же у нас включены фары. Жискар будет усиливать их яркость, если станет темнее.

– Какие еще фары? – сердито спросил Бейли.

– Вы почти не видите их света, – сказал Дэниел, – поскольку он практически инфракрасный, а глаза Жискара в отличие от ваших воспринимают его. Более того, инфракрасный свет обладает большей проницающей способностью, чем коротковолновый, а потому гораздо эффективнее во время дождя или в тумане.

Бейли вопреки снедавшей его тревоге вдруг почувствовал любопытство:

– И твои глаза, Дэниел, обладают такой же способностью?

– Мои глаза, партнер Элайдж, сконструированы точно наподобие человеческих. О чем в эту минуту можно и пожалеть.

Машина завибрировала, и у Бейли снова перехватило дыхание. Он сказал шепотом:

– Глаза космонитов все еще адаптированы к земному солнцу в отличие от глаз роботов. И это хорошо – пусть напоминает им о их земном происхождении.

Его голос замер. Он ничего не видел, и секундные вспышки ничего не меняли. Только слепили. Он закрыл глаза, но это не помогло – раскаты грома сразу стали более громкими и угрожающими.

Может быть, им следует остановиться? Переждать грозу?

– Машина плохо слушается, – внезапно сказал Жискар.

Бейли почудилось, что их подбрасывает вверх-вниз, точно машина была на колесах и ехала по неровной земле.

– Из-за грозы, друг Жискар? – спросил Дэниел.

– Непохоже, друг Дэниел, И вообще маловероятно, чтобы эта гроза или любая другая вызвала поломку в такой машине.

Бейли с трудом понял, о чем они говорят.

– Поломка, – пробормотал он. – Какая поломка?

– Насколько я могу судить, сэр, – ответил Жискар, – течет компрессор, но очень медленно. Это не просто разрыв.

– А что же тогда? – спросил Бейли.

– Сознательное повреждение, пока она стояла перед административным корпусом. Я уже некоторое время замечаю, что нас преследуют, но старательно не нагоняют.

– Как так, Жискар?