— Принцесса Мэйлин, — произнес сын императора, — согласна ли ты стать женой этого мужчины, войти в его род, заботиться о нем и почитать, как собственный, хранить ему верность и беречь его?

— Согласна, принц, — ответила Мэйлин, все так же не глядя на брата.

Михаил II улыбнулся шире, соединяя две ладони — Семена и Мэйлин.

— Властью государя Русского царства я, Михаил II, объявляю вас мужем и женой!

— Властью, данной мне императором Поднебесной, я, принц Канси, объявляю вас мужем и женой!

Царь выпустил руки молодоженов, отступил на шаг, Канси сделал так же. Осветители перенаправили свет так, чтобы в круге белого сияния остались только князь и княгиня Пермские.

— Слава князю и княгине Ефремовым! — провозгласил государь, оставаясь в тени.

И зал, воодушевленный событиями, громогласно поддержал его слова.

Когда государь с принцем исчезли, никто не заметил. Слишком все были увлечены происходящим. А потом настал черед первого танца новообразованной пары, и зал наводнили мужчины и женщины, кружащиеся под музыку.

— Так и знал, что что-то случится, — проворчал Юсупов, стоящий рядом со мной. — Семена бросать нельзя. Он же не потянет княжество.

Я взглянул на друга с улыбкой.

— Он теперь женат на принцессе, — ответил я, — уж поверь, Пермск будет в хороших руках.

Но Михаил лишь головой покачал между очередными глотками шампанского.

Я его тревоги не разделял. Пускай Семен и не был воспитан, как наследник рода, однако имел управленческий опыт в армии. Да и Мэйлин точно не станет жить в разрушенном городе. С этого момента она не часть императорской семьи, у нее не осталось прав на престол Поднебесной.

Однако это не значит, что нет доступа на китайский рынок. Труд там дешевый, как и материалы. Но из-за громадного числа подданных конкуренция настолько высока, что стоит княгине Пермской только намекнуть, что у нее есть крупные заказы, от исполнителей отбоя не будет.

И это не говоря о том, что государь тоже не останется в стороне. Пермск — стратегически важный город для Русского царства, такими не разбрасываются.

— Как же им повезло, — промокнув уголок глаза платочком, вздохнула Динара, подойдя к нам. — Михаил Эдуардович, какой это по счету бокал?

Юсупов улыбнулся ей в ответ.

— Настоящие мужчины не считают бокалы, дорогая княжна, — преувеличенно гордо заявил он. — Потанцуем?

Динара бросила на меня вопросительный взгляд, и я ощутил, будто вернулся в прошлое, когда точно так же присматривал за наследником Юсуповых.

— Он в порядке, — подтвердил я. — По крайней мере, пока что.

Михаил не стал на нас обижаться, предложил княжне Аганиной руку и повел в центр зала.

Я оказался предоставлен самому себе и уже собирался отойти в сторону, когда ко мне подошел Кривошеев.

— Дмитрий Алексеевич, — склонил он голову согласно этикету, — вас ждет государь для частной беседы.

— Благодарю, Вениамин Витальевич, — ответил я и пошел с ним, по пути поставив нетронутый бокал на поднос официанта. — Как поживает ваша супруга?

Амурский боярин улыбнулся.

— Спасибо, Дмитрий Алексеевич, с ней все хорошо. Ее благотворительный фонд взял на себя часть обязанностей по гуманитарному обеспечению пострадавших людей на нашей земле.

Я кивнул в ответ, продолжая следовать за боярином. Дорога была недолгой, вскоре мы вышли в зимний сад, где в одной из беседок сидели четверо мужчин.

Слева от входа разместились Михаил II и Соколов, а напротив них принц Канси и посол Поднебесной.

— Спасибо, Вениамин Витальевич, — с улыбкой кивнул боярину государь, и тот тут же поспешил нас покинуть. — Господа, позвольте представить, Дмитрий Алексеевич Романов, княжич Казанский, наследник Урала. Здесь он выступит в качестве эксперта.

Китайцы сдержанно кивнули. Посол, которого протокол обязывал назвать принца, уже открыл было рот, но Канси прервал его не терпящим возражений жестом.

— Мы знакомы с Дмитрием Алексеевичем, — как и прежде, говорил сын императора без намека на акцент. — Присаживайтесь, княжич, у Поднебесной есть вопросы к вашим товарам.

Заняв свободное сидение между ними, я замер на месте.

— Итак, господа, — взял слово Михаил Викторович, активируя защиту от прослушивания, — речь пойдет о модернизации доспехов, которыми обладает Русское царство и которые так хорошо показали себя в великом княжестве Хабаровском.

Соколов сделал паузу, и посол подхватил его речь:

— Императору интересно, как много комплектов вы можете поставлять в год, — сказал он. — Мы готовы обсуждать поставки для гвардии императора Поднебесной. И потому нам очень важно знать, какова вероятность, что комплекты могут быть быстро модернизированы под нужды Поднебесной.

Что ж, закономерный вопрос. Китайцы видели, как возросла успешность действий русских солдат, защищенных нашей броней. И при первой же возможности пожелали узнать, где такую же приобрести.

— Полагаю, вам уже известны ее текущие характеристики, — сказал я, чуть склонив голову. — Но прежде чем ответить на ваш вопрос, я должен знать, что конкретно вы хотели бы изменить.

Присутствие царя на разговоре тоже было понятно. Под его приглядом проводить переговоры с правящей династией чужой страны — это нормально. А не поставить государя в известность о них, уже противозаконно. Мы ведь не микроволновки продаем, а изделия военной промышленности, от которой зависит обороноспособность Русского царства.

Посол подал принцу бумагу, и Канси вручил ее мне.

— Здесь все расписано, — объявил китаец.

Я поглядел на список изменений, но отвечать не спешил. Во-первых, у нас сейчас и так заказов полно, во-вторых, одно дело снабжать аристократов своей страны, и совсем иное — продавать чужой.

— Я не вижу ничего, что не могло бы быть невыполнимым, — произнес я. — Однако мне потребуется консультация с инженерами, чтобы говорить предметно.

Принц едва заметно наклонил голову.

— В таком случае, княжич Романов, я буду ждать от вас новостей.

Поднявшись вместе с послом, принц раскланялся, как положено, после чего делегация Поднебесной скрылась в стенах особняка.

— Миша, покинь нас, — велел Михаил II, не глядя на великого князя Выборгского.

Когда мы остались вдвоем, государь сел свободнее и посмотрел на меня внимательным взглядом.

— Хорошо отдыхается, Дмитрий Алексеевич? — с усмешкой спросил Михаил II.

Я накрыл беседку куполом и, отсев от собеседника на другую сторону, вздохнул.

— Пока что хорошо, государь. У тебя ко мне какое-то новое дело?

Он помолчал несколько секунд, внимательно рассматривая меня, после чего произнес:

— Я бы хотел, чтобы ты перестал играть с Рюриковичами за моей спиной, Дмитрий, — объявил царь, строго глядя мне в лицо. — Время Невских подошло к концу, и мне не нравится, как ты сближаешься с их родом. Не хотелось бы, чтобы один из моих самых выдающихся княжичей пошел ко дну вместе с великим князем Московским. Потому что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Мы поняли друг друга?

Я медленно склонил голову.

— И запомни, Дмитрий, — увидев, что я не стал возражать, царь продолжил наставительную беседу. — Что бы тебе ни обещал Емельян Сергеевич, он уже не в силах это исполнить. А когда ты в следующий раз прилетишь в Москву, столицей уже будет руководить Михаил Викторович Соколов.

— Я запомню твои слова, государь, — вновь поклонился я.

— Тогда на этом все, — кивнул мне в сторону выхода Михаил II. — И над предложениями Поднебесной подумай, как следует. Я бы хотел развить сотрудничество между нашими странами. Но прежде чем делать им какие-либо предложения — сперва покажешь их мне. Это ясно?

— Да, государь.

— Тогда иди, веселись. Князь Пермский будет рад твоей поддержке.

В том, что Михаил II пожелает лично держать на контроле, какие именно доспехи Урал продает китайским союзникам, я изначально не сомневался. Любой здравомыслящий правитель бы обеспокоился этим вопросом. Тем более в свете прошедшего мятежа, вскрывшего сотрудничество Рюриковичей с заграничными врагами. Одни газы Измайлова чего стоят.