— Вы уверены, что мы едем правильно? — уточнил он.

— Да, я точно помню эту дорогу. Наверное, Давид специально построил дом в безлюдном месте. Думаю, его вряд ли прельщает добрососедский образ жизни.

— Как долго еще ехать? — спросил Мирослав.

— Почти приехали.

Машина, наконец, вынырнула на пролесок. Перед ними, окруженный густой растительностью, высился заброшенный долгострой. Трехэтажное здание из серых плит с зияющими дырами оконных и дверных проемов, поросшее травой, исписанное краской для граффити. Мирослав остановил машину и вышел. Фрида последовала за ним. Она сделала несколько шагов вперед и замерла в нерешительности. Мирослав в недоумении смотрел то на необитаемое здание, то на затылок Фриды, недвижимо стоявшей впереди.

— Наверное, вы спутали поворот, — предположил он после нескольких секунд общего молчания. — Давайте вернемся на дорогу и поищем нужный.

— Нет… — Фрида замотала головой. — Нет. Этого не может быть!

И она бросилась к долгострою. Мирослав отреагировал не сразу.

— Подождите, Иштар. Куда вы?

Он побежал за ней, но она уже скрылась в глубине строения. Он тоже нырнул под грубую каменную арку. Под ногами валялись острые обломки плит и доски, где-то поблескивали осколки стеклянных бутылок. Ступать было неудобно, под подошвами хрустел и потрескивал сор. Время близилось к шести вечера, сумерки сгущались. Мирослав достал из кармана IPhone и включил опцию фонарика.

— Иштар, где вы? — разнеслось по пустой коробке дома-призрака.

Ответа Мирослав не услышал. Он осмотрел первый этаж. Здание, похоже, задумывалось для муниципальных нужд: большая площадь, высокие потолки. Построить успели только каркас, до межкомнатных перегородок дело не дошло, лишь несущие стены.

На первом этаже Фиды не было. Мирослав взглянул на подобие лестницы, ведущей наверх. Покосившаяся конструкция выглядела хлипкой, но выбора не было. Он осторожно двинулся по ступенькам, касаясь рукой стены и слыша шум собственных шагов. Второй этаж оказался таким же пустынным. Мирослав обошел его, переступая через мусор и бетонные плиты.

— Иштар.

«Почему она не отзывается? Что здесь вообще происходит!»

— Иштар!

Снова тишина. Он двинулся выше. Крыши на третьем этаже не оказалось, лишь местами на металлическом каркасе, подготовленном для потолка, виднелись ободранные куски плотного настила. На лицо Мирослава упали капли дождя. Он посветил фонариком. Слева от него тянулась полуразрушенная стена, впереди простирался длинный коридор. Приглядевшись, он различил, что среди мусора у стен стоят полотна. Иерофант, Вожделение, Башня, Влюбленные, Дьявол, Искусство… Да что за чертовщина?

— Иштар! Где вы?

Он медленно ступал, вглядываясь в картины, пытался нащупать внутри себя разгадку всего происходящего. Погодин чувствовал, что истина уже совсем близко подкралась к его сознанию, нужно просто открыться ей и принять. В голове кружились фразы, цитаты, озарения последних дней. Он никак не мог выбрать, за что именно следует зацепиться. Тем временем в стене, вдоль которой он двигался по коридору, возник бесформенный проем, вероятно, задуманный как дверной. Мирослав автоматически шагнул внутрь комнаты.

«Маг — это мужское соответствие Верховной Жрицы», — вдруг пронеслось в его голове, и тут же перед взором предстала карта «Верховной Жрицы», но не из «Таро Тота», а из колоды «Эклектик». На ней Жрица была изображена с дьявольскими рогами, меж которых расположился знак «Инь-Ян». «Что наверху, то и внизу — как две стороны одного и того же… Как две стороны одного и того же… Черт возьми!». Погодин резко обернулся и увидел глаза, настолько черные, будто в них сгустилась вся вселенская тьма. «Дурак», — прошипела Фрида и молниеносным движением выбросила вперед руку, в которой холодным блеском сверкнула сталь.

Еще не открыв глаза, Замятин сладко потянулся в постели и вдруг понял, что отчетливо чувствует запах еды. Он нащупал телефон и посмотрел на часы — одиннадцатый час дня, будильник не звонил — вчера начальство пожаловало ему выходной за труды. А может, для того, чтобы майор окончательно смирился с передачей дела другому ведомству. Еще несколько секунд потребовалось, чтобы сообразить — Лис! Замятину удалось заснуть лишь под утро. Ночью он долго прислушивался к ее ровному дыханию, рассматривал силуэт женского тела, лежащего в его постели, прикрытого его одеялом. Он словно пытался то ли уменьшить, то ли увеличить эти контуры, внезапно проступившие в зоне его личного пространства, подогнать их под размеры своей Вселенной. Что-то, наверное чутье, подсказывало Замятину: Лис — не случайная гостья в его жизни.

Он встал, натянул спортивные штаны и пошел на аппетитный запах. Кухня чудесным образом преобразилась. Крышка на плите была поднята, на тихом огне стояла многообещающе скворчащая сковорода. Лишние на кухне вещи, которыми майор здесь забросал все свободное пространство, Лис умудрилась куда-то спрятать. Пока он спал, она не только привела кухню в порядок, но и за продуктами сходила, а теперь сидела в его футболке на табуретке и тыкала пальцем в экран планшета.

«Похоже, попал я конкретно», — машинально подумал закоренелый холостяк, озирая открывшуюся картину. Лис, увидев его, вспорхнула с табуретки, приблизилась, обняла, чмокнула в щеку и, сияя счастливой улыбкой, спросила:

— Кофе?

Сонный Замятин кивнул и мысленно констатировал: «Конкретно попал». Однако тут же поймал себя на том, что никакой досады это обстоятельство в нем не вызывает. Он уселся за стол, наблюдая, как новоявленная хозяйка хлопочет у плиты. За последние дни в его жизни случилось так много событий, что все разом они будто не умещались в сознании майора, вытесняя друг друга. Поэтому Замятин не думал ни о чем. В это утро он чувствовал себя легким и пустым, как чистый лист бумаги.

Лис поставила перед ним тарелку, на которой желтел омлет с ветчиной, на второй тарелке лежали бутерброды с маслом и сыром, потом на стол опустилась большая кружка с дымящимся кофе. «Ну, попал — значит, попал. Двум смертям не бывать…», — окончательно смирился Замятин, кромсая вилкой манящий омлет. Лис сидела напротив, не особо интересуясь своей порцией еды. Она смотрела на майора лучистыми голубыми глазами, светлые кудряшки, обрамлявшие ее лицо, будто подчеркивали исходящее от него свечение.

— Тебе было очень страшно в том гараже? — спросил Замятин, с трудом представляя, что довелось пережить хрупкой и светлой Лис.

Она мотнула головой.

— Не очень. Я знать, что ты придешь.

Замятин задержал взгляд на ее лице, а потом снова вернулся к омлету.

— Чему хоть тебя там учили, в школе этой? — без особого интереса спросил он, просто чтобы перевести тему.

— О, это интересный! Это был вводный класс по карты Таро. Их придумать маг Алистер Кроули и Фрида Харрис…

— Я тебе дам, «интересный»! — перебил Замятин и тут же умолк, как громом пораженный. — Стоп! Еще раз. Как звали эту художницу? — спросил он, уставившись на Лис во все глаза.

— Фрида Харрис.

— Фрида, Фрида… Я же только на днях натыкался на это имя…

Он метнулся в коридор, к сумке, и достал кипу распечаток. Среди них было несколько листов, скрепленных степлером, — перечень заведений и организаций, расположенных в районе Китай-города. Его взгляд побежал по строчкам. Вот оно — галерея «Фрида»! Он схватил мобильный телефон:

— Володя, пробей-ка мне, кому принадлежит художественная галерея «Фрида» на Китай-городе. Да, жду… — майор держал телефон у уха и нетерпеливо барабанил пальцами по столу.

Лис заботливо подвинула к нему тарелку с бутербродами. «Не сейчас», — отмахнулся он, и она послушно замерла.

— Подожди, — сказал Замятин в трубку и свободной рукой выудил из сумки ручку, — давай, записываю. Так, Волошин Максим… Совладелица Волошина Фрида… Фрида! Володя, а теперь открой список жильцов района Царицыно, который мы составляли после убийства педофила.