— Клан Северного Волка будет готов к войне!

Как же легко рождается ненависть из страха!

Это простейшая, врожденная защитная реакция.

Вместо того чтобы подумать о соединяющем нас, мы упираемся в разделяющее, отличающее. Моя кожа — розовая, твоя — зеленая. У меня — клыки, у тебя — длинные уши. Моя кожа нага, твоя — покрыта шерстью. Я дышу воздухом, ты — нет.

Если б мы продолжали упираться в подобные различия, Пылающий Легион никогда не был бы побежден. Я тогда едва ли пожелал бы союза с Джайной Праудмур, не смог бы сражаться плечом к плечу с эльфами. Тогда мой народ не дожил бы до союза с тауренами и Отрекшимися.

Но в дренеях мы увидели лишь рознь. Тогда наша кожа была темно-смуглой, красноватой. Их — синей. У нас были ноги, у них — копыта и хвосты.

Мы жили большей частью под открытым небом, они — под крышами, в городах. Мы жили недолго, а сколько жили они, никто и не догадывался. И неважно, что мы видели от них лишь добро, получали помощь и ответы на все, что нам приходило в голову спросить. Неважно, что они торговали с нами, обучали нас, делились знанием. Все это потеряло значение, когда предки научили нас видеть, сколь отличались дреней от нас, и мы увидели это воочию.

Теперь я каждый день молюсь, чтобы моим народом руководила мудрость. И в молитве моей — просьба, чтобы мы никогда более не обманулись внешними различиями.

Началась серьезная подготовка. Почти у всякого клана было в обычае тренировать молодых, как только те достигнут седьмого года жизни. Но раньше с тренировками особо не усердствовали — хотя они и оставались суровыми. Оружие предназначалось для охоты, а не для войны с разумными существами, обладающими оружием и умением им владеть, причем оружием и умением совершеннее оркских. К тому же всегда хватало и взрослых охотников, с легкостью приносящих добычу.

Молодежь училась в меру сил, неспешно, и оставалось вдоволь времени для игр, для того, чтоб радоваться своей юности.

Теперь все изменилось.

Призыв к единству был услышан. Гонцы загоняли волков, разнося известия от клана к клану.

Тут чья-то светлая голова додумалась тренировать кровавых ястребов для переноски писем. Получилось оно не сразу, пришлось изрядно попотеть.

Но потихоньку Дуротан привык видеть алых птиц в небе над стойбищем клана — ястребы без устали носили письма Дрек'Тару и прочим озабоченным связью между кланами. Идею поддержал горячо — чем больше живого на своей стороне, тем легче битва.

Обычные стрелы, копья и топоры были рассчитаны на зверей, но для войны с дренеями их не хватило бы. Особое внимание уделили защите: если раньше броню делали против клыков и когтей, теперь доспехам требовалось спасать от копейного острия и меча. Раньше кузнецов были считанные единицы — теперь главнейшие мастера набрали по дюжине учеников. Молоты день и ночь звенели в кузнях, шипела сталь, погружаемая в холодную воду. Орки день и ночь махали кайлом, добывая нужную для доспехов и оружия руду. Охоты, раньше устраиваемые по мере нужды в мясе, теперь сделались ежедневным обыкновением — мясо сушили и вялили про запас, кожи требовались для доспехов.

Молодежь, пришедшая тренироваться, казалась чересчур недорослой — по крайней мере, Дуротану. Глядя на них, вспоминал, как отец учил обращаться с копьем и секирой. Что бы он подумал про этих малышей, горбящихся под весом новой сверкающей брони, сжимающих оружие, прежде неизвестное ни единому орку?

Теперь время стало драгоценностью. И свадьбу нового вождя отметили лишь скорым, простым ритуалом.

Дрека подошла, тронула нежно спину, успокаивая — всегда ведь догадывалась, о чем думал муж.

— Конечно, лучше б мы родились во времена мира. Даже самые кровожадные не оспорят этой простой истины. Но такая уж наша судьба — и от нее мы бежать не станем.

— Конечно, не станем. — Дуротан улыбнулся грустно. — Мы — воины. Наша стихия — азарт охоты, боевой клич, кровь и победа. Пусть они — малыши, но они сильные и сумеют выучиться. Ведь они — Северные Волки.

Помолчав, добавил свирепо:

— Они ведь — орки!

— Прошло много времени, — сказала Рулькан.

— Я знаю… но моему народу нельзя бросаться в битву, не подготовившись, — ответил Нер'зул. — Сейчас дренеи намного превосходят нас силами.

Рулькан заворчала сурово, но улыбнулась.

Странно: или показалось, или улыбка и в самом деле вынужденная, будто вытянутая силой?

— Мы тренируемся со всей возможной поспешностью, — добавил быстро, не желая обидеть дух той, кто была рядом всю жизнь.

Рулькан молчала. Ясно, что оркская подготовка не казалась ей скорой.

— Возможно, ты смогла бы помочь нам… советом, — промямлил он вдруг, сам не понимая, что несет. — Возможно, есть знание, доступное тебе…

Рулькан нахмурилась, затем приподняла голову, словно прислушиваясь.

— Я сказала тебе все, что знаю… но есть другие существа… другие силы, о которых живые не догадываются.

Нер'зул едва не поперхнулся, услышав такое.

— Есть духи стихий… есть духи предков, — выдавил он наконец. — Какие еще существа?

— Муж мой, на твоих губах еще теплое дыхание. — Рулькан улыбнулась снова, — Ты еще не готов встретиться с ними. Они помогают нам, чтобы мы могли помочь вам, нашим возлюбленным, оставшимся в мире живых.

— Я не могу ждать! — взмолился Нер'зул, понимая, что совершает недостойное и недозволенное, умоляя дух, но ничего не мог с собой поделать, — пожалуйста, ради будущих поколений орков, помоги нам, помоги, чем можешь!

Нер'зулу нравилось быть центром внимания каждого орка из каждого клана. Давнее обещание силы и власти запало, въелось в душу — и родило горячее стремление к ним. А кроме того, Рулькан вселила такой страх перед дренеями, что внезапное кажущееся нежелание помочь полностью выбило шамана из колеи.

Рулькан глянула оценивающе.

— Возможно, ты и прав. Я попрошу, чтобы они заговорили с тобой. Среди этих существ есть один, кому я доверяю более всего, чья любовь к нашему народу в особенности глубока.

Он кивнул, по-детски обрадовавшись. Открыл глаза в мире яви, улыбнулся. Скоро уже, очень скоро он увидит таинственный благоволящий дух.

Гул'дан улыбнулся, принеся мясо и фрукты для подкрепления сил учителя.

— Учитель мой, новое видение?

Поклонился низко, поднося пищу и чашку парящего отвара из трав. По совету Рулькан Нер'зул начал пить отвар смеси особых трав, заваренных строго в нужной пропорции. Она объяснила, что такой отвар поможет поддерживать разум и душу открытыми для видений. Поначалу снадобье показалось отвратительным, но Нер'зул не подал виду. А теперь с удовольствием пил и поутру, и еще трижды в день. И сейчас с благодарностью принял чашку, кивнул в ответ на вопрос.

— Именно… и я узнал важное. Сколько существуют орки, столько существуют и их шаманы.

А работа шамана — звать духов стихий и говорить с предками.

— Да, конечно, — подтвердил Гул'дан озадаченно.

Нер'зул не смог сдержать усмешки, растянувшей его губы над клыками.

— Это воистину так. Но есть и неизвестное нам ранее. Предки могут видеть существ, которые недоступны живым. Рулькан говорила с этими существами. Мудростью и знаниями они превосходят даже наших предков — и они пришли к нам на помощь. Рулькан сказала мне, что есть среди них один, в особенности заботящийся об орках, и вскоре он явится ко мне!

— А может, и ко мне? — Глаза Гул'дана заблестели.

— Ты силен. — Нер'зул улыбнулся. — Иначе я б не избрал тебя учеником. Да, я думаю, он явится и тебе — когда сочтет достойным, как счел меня.

— Да будет так, — промолвил Гул'дан, склонив голову, — Для меня честь — служить вам и всем оркам. Настают времена великой славы, и наше счастье — родиться в них.

Клан Черной Горы с Черноруком во главе испросил чести ударить первым. Конечно, кое-кто ворчал и протестовал, но охотничье умение клана славилось повсюду, да и жил клан вблизи Тэлмора, небольшого окраинного города дренеев. Клану Черной Горы выдали первые доспехи, мечи, стрелы с железными наконечниками и прочую воинскую снасть, назначенную погубить дренеев.