Прошли по всей дороге между холмами, вступили в каждый дом, убивая все живое. Несомненно, часть дренеев спряталась — Дуротан молился, чтобы их не нашли. Но едва ли эту молитву услышат. Как только сопротивление подавят полностью, как только наведаются во все дома, начнут обыскивать тщательнее, вынюхивать спрятанные ценности и их хозяев. О том условились еще перед атакой.

Орда достигла наибольшего здания, расположенного выше всех на склоне, — дома главы города, где когда-то пророк Велен угощал двух молодых орков ужином. Дуротан узнал этот дом сразу.

Подумал с горечью: плохой же ты пророк, раз не сумел увидеть столь черное будущее. Ночной Ловец помчался вверх по ступеням, а Дуротан не смог удержаться — оглянулся на город, как тогда, когда вскарабкался по этой лестнице на своих двоих.

Тогда город дренеев походил на россыпь самоцветов по луговой траве. Теперь… теперь это просто взятый, разграбленный и оскверненный город, испятнанный кровью, проклятый смертью — не только живших в нем, но и смертью всякой надежды на примирение. Нелепо и страшно…

«Я горжусь моим городом и народом, — сказал когда-то Ресталаан, теперь мертвый, остывающий рядом с телами своего народа на улицах. — Нам пришлось нелегко, мы полюбили Дренор. Я никогда не думал, что выпадет сказать об этом орку. Пути судьбы воистину причудливы».

Причудливее, чем молодой орк либо стражник дренеев могли вообразить.

Комнаты, когда-то так стеснявшие пару молодых орков, теперь были набиты десятками взрослых воинов. Большинство помещений оказалось пустыми — дреней успели увести всех, кроме поклявшихся умереть, защищая город. Они и умирали — стражники, напавшие на орков в этом доме. Изысканная узорчатая мебель обрушивалась на их головы вместе со сталью, и треск ее, разлетающиеся куски добавляли азарта бою. Орки пробивали дыры в гладких податливых стенах просто от беззаботной ярости разрушения. Рубили кровати и фруктовые вазы, крошили статуэтки, разносили топорами и молотами столы.

— Стоять! — заревел Дуротан, но никто не услышал.

Призванные чернокнижниками твари смотрели на происходящее с удовольствием, почти насмешливо. Но время разрушать уже прошло, к чему буйствовать и портить, когда обитатели Тэлмора уже либо убиты, либо бежали?

— Стоять! — заорал Дуротан снова, и на этот раз услышал Оргрим, подхватил крик.

Командир от клана Песни Войны помотал головой, будто стряхивая наваждение, и тоже попытался утихомирить своих воинов. Дрек'Тар не обезумел, как прочие чернокнижники, и сумел не насылать бессмысленно заклятия.

— Слушать меня! — проревел Дуротан собравшимся в комнате, где Велен когда-то потчевал ужином, — изуродованной комнате, с изодранными, брошенными на пол портьерами, перевернутыми столами, изломанными стульями.

— Мы взяли город — теперь все здесь наше! Поймите — наше!

Ага, прислушались, замерли, тяжело дыша, перестали тыкать железом во все движущееся и неподвижное.

— Прежде всего, позаботьтесь о раненых! — приказал Дуротан, — Наши братья не должны подыхать, брошенные на улицах!

Многие посмотрели виновато, и Дуротан подумал с отвращением, что они напрочь забыли о собратьях, еще корчащихся от боли, пока с упоением крушили особняк главы города. Но сдержался, кивнул Дрек'Тару — хоть чернокнижники не могли исцелять, все же когда-то были шаманами, знали, как врачевать раны без магии. Дрек'Тар приказал нескольким, и те поспешили наружу, к раненым.

— Слушайте: в городе полно припасов, каких мы и не видывали, множество еды, оружия, доспехов и прочих вещей, нам, возможно, и непонятных. Но все они могут послужить Орде, ради ее цели…

Дуротан хотел добавить, как намеревался: «цели истребить дренеев», но не смог, выговорил лишь неуклюже:

— Да, ее цели. Мы — войско, а войско воюет, пока животы не опустели. Нам нужно как следует есть и пить, отдыхать, лечиться и защищать себя. Оргрим, возьми воинов и начни с конца длинной улицы. Гутор, собери своих — и к воротам.

Идите навстречу друг другу. Все, кто хоть как-то знаком с врачеванием, подойдите к Дрек'Тару и в точности исполняйте все, что он прикажет.

— А если кого из дренеев найдем живым? — спросил кто-то.

Что, в самом деле? Пленных держать негде, да и единственный смысл держать их — возможные переговоры. Но ведь и так показали яснее некуда: Орда хочет полностью истребить расу дренеев. Переговоры тут бессмысленны, и содержание пленников — тоже.

— Убейте их! — выговорил Дуротан хрипло, надеясь, что дрожь в его голосе примут за признак ярости, а не ужаса и боли. — Убейте всех!

Орки поспешили исполнять приказ, а отдавший его пожалел, что волк Ночной Ловец оказался столь проворным и защитил хозяина. Куда легче было бы погибнуть от руки Ресталаана, чем отдавать такие приказы.

Но может, судьба еще смилостивится, и в войне на полное истребление существ, ни разу не поднявших на орков руки, найдется смерть и для Дуротана… И чем скорее, тем лучше.

Совет Теней… Даже теперь, спустя много лет, мы почти ничего не знаем о том, кто в него входил и что делал. Гул 'дан унес многое с собой в могилу — пусть же он гниет там в корчах и муках! Мне трудно представить даже двоих, настолько порочных и падших, чтобы продать, обречь свой же народ, своих же детей за толику власти. Что таких не двое, а гораздо больше — точного числа мы так и не узнали, — превосходит мое воображение.

Впрочем, двое или больше — было бы не важно, если б не демоны, завладевшие их душами и умами.

Страдания и боль, постигшие их из-за этого, заслуженны. Но сколь же мне жаль тех, кто поверил им, подчинялся, потому что доверял. Дела обманувших и их слова я проклинаю и презираю каждой частицей моего существа!

— Отличная проба сил! — похвалил Кил'джеден, улыбаясь слугам.

Гул'дан поклонился, светясь радостью от похвалы господина. Нер'зул же присел на корточки, глядя в пол, но при том слушал внимательно.

— Сознаюсь, Дуротан удивил меня — я не ожидал от него такой исполнительности и успеха, — сказал Гул'дан, — Думал, он мешать начнет, противиться, запретит своим то и это делать. Но он повел войско — и город теперь захвачен и опустошен, дренеев там нет — большинство убито.

— Большинство, мой Гул'дан, это не все. Отнюдь не все, и тебе это хорошо известно.

Гул'дан вздрогнул, съежился, будто побитый. И спросил себя — не в первый уже раз, — какова связь между Кил'джеденом и дренеями, и за что он их так ненавидит и презирает.

— О Великий, это ведь была наша первая проба атаковать их город, а не разрозненные охотничьи отряды, — ответил чернокнижник, слегка удивленный собственной дерзостью.

Кил'джеден склонил рогатую голову, задумавшись, затем кивнул.

— И то верно. Время еще есть.

Разговор этот произошел через несколько дней после падения Тэлмора. Гул'дан, впечатленный успехом Дуротана, хотел отдать город ему в награду, но вождь Северных волков отказался. Сказал: его клан будет жить на землях предков.

Клан Черной Горы подобной глупости не сделал. Чернорук с семьей теперь спали в кроватях, когда-то принадлежавших главе Тэлмора. Поначалу орки не знали, что делать с трофеями, но потихоньку начали приспосабливать жизнь к новым вещам и месту. Приучались сидеть в креслах, есть за столами, изучали оружие дренеев и упражнялись с ним, перекраивали доспехи для коренастых и плотных орочьих фигур. Кое-кто из женщин и немалое число мужчин взялись носить одежды дренеев, совмещая их с традиционными орочьими рубахами, штанами и плащами.

Гул'дан знал: многие дивились, почему он или Нер'зул не взяли город себе. Искушение было велико, но господин дал мудрый совет: хоть удобства и приятны, наслаждение властью куда приятнее, и чем меньше Гул'дан возьмет себе в открытую, тем большей тайной властью сможет пользоваться. Пока Гул'дан хорошо работает для Кил'джедена, господин не оставит усердие невознагражденным. В новое жилище Гул'дана внесли лишь немногое из добычи: огромный круглый деревянный стол, инкрустированный мягко поблескивающими раковинами и самоцветами, и несколько изящно выделанных, красивых стульев.