Поднялся, вышел из спального шатра. В предутреннем холоде развел костер, принялся жевать холодное сырое мясо, глядя на разгорающийся восток. Как раз успел доесть, когда подскакал гонец, швырнул, не останавливаясь, кусок пергамента.

Бросил и ускакал, а Дуротан, подобрав, развернул свиток — ага, через два дня еще встреча. Теперь вождям нужно выбрать главного вождя, чтоб говорил за всех и думал за всех. Верховного вождя для войны.

Волосы погладила мягкая ладонь. Обернулся — Дрека стояла рядом, читая через плечо.

— Ты можешь и дома остаться, — сказала сварливо. — И так ясно, кого выберут.

— Обычно ты не настолько цинична, — заметил Дуротан грустно.

— Я не привыкла жить в подобные времена.

Что тут скажешь? Ведь права: известный, сильный, способный увлечь за собой, по-настоящему способный командовать всеми — лишь один. Гром Адский Крик мог бы оспорить избрание Чернорука, но слишком уж Адский Крик порывист и нетерпелив для главенства. А Чернорук с самого начала стал важен в деле войны, сперва выступая против, а после поддерживая Нер'зула. Именно шаманы Чернорука первые стали чернокнижниками, именно он добился больше всего побед над дренеями.

Дрека не ошиблась и здесь — как и во многом прочем. Два дня спустя Дуротан наблюдал, скучая, как после подсчета голосов Чернорук из клана Черной Горы вышел победителем. Когда Гул'дан объявил и Чернорук, пытаясь изобразить скромное смущение, принял звание, многие глянули в сторону Дуротана. Но тот не захотел возражать — к чему? Уже висит над головой подозрение в неверности общему делу. Да и не изменят его слова ничего. Посмотрел только на Оргрима. Для всех второй в клане Черной Горы прочно и надежно поддерживал вождя. Но Дуротан знал друга лучше, чем кто-либо, и заметил сжатые губы, морщинку меж бровей — Оргрим едва ли обрадовался победе своего вождя. Все же Оргрим, как ближайший к Черноруку, может хоть отчасти смягчить вред, который Чернорук неизбежно причинит, — в этом Дуротан не сомневался.

Чернорук выступил вперед, улыбаясь, махая рукой ликующей толпе. Дуротан не возражал, но радость изобразить не пытался — избранный воплощал для него все самое гнусное, до чего может скатиться орк.

Оргрим стоял чуть позади вождя, по правую руку. Гул'дан же — несомненно, он Черноруком управляет, хотя и непонятно как именно, — отошел, глядя на Верховного с уважением.

— Братья мои и сестры! — возопил Чернорук. — Вы оказали мне великую честь! Я клянусь быть достойным отважных воинов, доверившихся мне! Днем и ночью мы трудились, улучшая наше оружие и доспехи, теперь же мы отказываемся от ненадежных стихий и принимаем настоящую мощь — силу магии, доступной нашим чернокнижникам без необходимости клянчить и вымаливать ее. Это свобода! Это сила! Наша цель едина, понятна всем — мы должны стереть дренеев с лица этой земли! Они не смогут сопротивляться напору воинов и чернокнижников, неудержимой Орде! Мы — их ужаснейший кошмар! Вперед же, в битву!

Поднял руки и заорал:

— Да здравствует Орда!

И тысячи яростных глоток подхватили, ответили:

— Да здравствует, да здравствует Орда!

Дрека с Дуротаном вернулись домой вскоре после избрания Чернорука — уж больно мерзко было оставаться на празднестве. Шаманы же задержались для обучения. Когда несколькими днями позже вернулись, снова ступали твердо, выглядели гордо. Новая магия вернула им уверенность в себе, разлетевшуюся дымом в тот день, когда стихии отказались отвечать на зов. За это Дуротан был благодарен Гул'дану — ведь любил свой клан и не хотел видеть своих орков расстроенными и подавленными.

Шаманы поначалу практиковались на охотах, посылая странных призванных тварей за талбуками и копытнями. На мучения животных больно было глядеть — но со временем добыча страдала перед смертью все меньше. Боль не уменьшилась, но шаманы-чернокнижники научились убивать быстрее. Призванные помощники, ручные монстры, как их, шутя, называли шаманы, неизменно слушались и действовали все лучше.

Чернорук же наслаждался новой властью. Каждодневно прибывали от него гонцы, сами все разукрашенные и на разукрашенных побрякушками волках. Впрочем, не без толку — и Дуротан скоро понял и одобрил: очень даже полезно знать происходящее в других кланах. Однажды приехал не простой курьер. Дуротан узнал издали: волк с особо лоснящейся черной шерстью, на нем — личный чернокнижник Чернорука, Кар'кул. Остановился перед Дуротаном, слез, поклонился.

— Вождь, я по поручению верховного. Разговор есть, — вымолвил на удивление приятным голосом.

Дуротан кивнул, махнул рукой: дескать, пройдемся. Шли, пока не уверились — никто не подслушает.

— В чем дело, зачем Чернорук шлет ко мне чернокнижника из главнейших? — спросил тогда Дуротан.

Кар'кул оттопырил губы у клыков, улыбаясь.

— Я все кланы посещаю, — сказал он, намереваясь поставить Дуротана на место.

Да уж, Северным Волкам нет особого почета у верховного. Дуротан вздохнул, сложил руки на груди, ожидая.

— Самый важный залог нашей неизбежной и славной победы над дренеями — наша численность. Их мало, нас много — но надо еще больше.

— Так вот чего хочет Чернорук — чтоб мы не бились, а детей плодили?

— Не совсем, — ответил Кар'кул, не смутившись. — Битвы не стоит прекращать, но таки побуди своих воинов… хм, размножаться поживее.

Ты получишь дополнительную пищу и средства за каждое рожденное дитя. Это поможет делу. Но к несчастью, воины нам нужны не через шесть лет, а прямо сейчас.

Дуротан смотрел немо, ошеломленный. Думал смутить шамана грубой шуткой, а вышло… что ж вышло-то?

— Дети начинают тренироваться в шесть. В двенадцать они достаточно сильны для боя. Созови весь свой молодняк!

— Я не понимаю… зачем их созывать?

Кар'кул вздохнул и добавил, будто поясняя глупому ребенку:

— Я могу ускорить их рост… немного подвинуть их вперед во времени. Если взять всех детей от шести лет и состарить их до двенадцати, мы в полтора раза увеличим число воинов.

Дуротан не верил своим ушам.

— Это невозможно! Немыслимо! Чудовищно!

— Боюсь, у тебя нет выбора. Это приказ. Любой отказавшийся клан посчитают предателем Орды. Он будет изгнан, его вождь и жена вождя — казнены.

Дуротан задрожал от ярости, а чернокнижник сунул ему деловито свиток. Вождь прочел, едва сдерживаясь: и правда, чернокнижник не солгал.

Дреку и ее мужа убьют, Северных Волков изгонят.

— Ты украдешь у них детство, — сказал он глухо.

— Это ради их будущего. Я украду у них немного жизни, шесть лет всего. Это вреда не причинит — детям Чернорука не причинило. Верховный настоял, чтобы его потомство первым удостоилось такой чести. Зато повзрослевшие смогут биться за Орду, и сила их станет важна для победы!

Дуротана вовсе не удивило, что Чернорук лишил детства своих сыновей и дочь, и впервые поблагодарил судьбу, пославшую так мало детей в клан Северного Волка. Лишь пятеро были старше шести и младше двенадцати. Перечитал послание, содрогаясь от омерзения и ярости. Могли бы уже позволить детям просто побыть детьми!

Чернокнижник терпеливо ждал. Наконец Дуротан объявил нарочито грубо, чтобы скрыть боль:

— Делай, что собрался!

— Да здравствует Орда! — возгласил Кар'кул.

Дуротан не ответил. Произошедшее затем было жестоким варварством. Дуротан заставил себя смотреть безучастно, как Кар'кул насылает заклятие, как дети корчатся, колотятся оземь, пока их кости вытягиваются, а кожа и мышцы растут с неестественной быстротой. Ядовито-зеленые жилы протянулась от каждого к чернокнижнику, будто он высасывал их жизнь. Кар'кул смотрел, как пьяный, на мучающихся детей — сам-то уж точно не страдал, скорее наоборот. У Дуротана родилось жуткое подозрение: ведь не остановится, будет сосать жизнь, пока дети не превратятся в сморщенных стариков.

Но к счастью, Кар'кул остановился. Молодые орки, лишившиеся детства, лежали на земле там, где постигло их заклятие. И поначалу не могли подняться на ноги — лишь тихонько, с придыханием плакали, словно ни для чего иного сил уже не осталось.