Сужаю глаза, глядя на него. Нутром чую подвох. Захотелось неприличных разговоров? Только я сейчас обнулю твои карты.

— Про твою фантазию знают все корейцы, у кого ай-кью выше восьмидесяти пунктов, — небрежно отмахиваюсь я, — Тоже мне тайна века! У них точно такая же: Агдан в их спальне.

Лицо ЧжуВона непроизвольно вытягивается. Во-первых, я выбиваю из его рук замечательный комплимент. Во-вторых, возражать, даже если он мечтал о чём-то другом, невозможно. Как он может сказать, что мечтал не обо мне?! Это немыслимо, это прямая заявка на полный разрыв отношений.

Впрочем, он может попробовать, непроизвольно мои глаза начинают источать угрозу.

— Знаешь, какой твой самый большой недостаток? — вздыхает парень, — Ты слишком умная. Вот что тебе стоило сделать вид, что ты не догадываешься?

— Потому что мужчины сами не любят играть в поддавки, — отрезаю я.

— И всё-таки, Юна, это же не справедливо, — возвращается к рассудительному тону ЧжуВон, — ты знаешь про мою фантазию, а я — нет. Или у тебя их нет совсем?

— А что в этом такого? Опыта не было, о сексе всегда думала только в негативном ключе. Мечтала только о сцене. Хм-м, можно сказать, что моя эротическая мечта — грэмми получить.

Мы поболтали ещё с час. Обсудить было что. Высказала опасения, что служащие, регистрировавшие брак, всё разболтают. ЧжуВон отмахнулся. Их предупредили, да и значения это особого уже не имеет.

— Всё время забываю тебя спросить. Юна, ты какими духами пользуешься?

— «Ice queen», а что? Мне их во Франции после рекламы подарили.

— А до этого?

Вопрос ставит меня в тупик. До Франции я никакими духами не пользовалась. Традиция игнорирования косметики, заведённая Юркиным, какое-то время продолжалась по инерции. Да и сейчас, как минимум, на девяносто процентов я использую только гигиеническую косметику. А мне зачем? Как-то решила подкрасить ресницы и тут же остановилась. Смысла не обнаружила. Ресницы чёрные, умеренно длинные, вот нечего с ними делать, хоть тресни! Губы красить? Они тоже достаточно яркие, не вот прям кричащие, тоже умеренно, но мне хватит. Только бесцветная гигиеническая помада, придающая лёгкий блеск. И так со всем остальным.

— До этого никаких духов не было, — докладываю ЧжуВону.

— Я же чувствовал, — не верит, — От чего тогда я с ума сходил, если никаких духов не было? Такой тонкий, очень изысканный и элегантный запах.

— Это естественный запах моего прекрасного тела, — шучу я и тут же думаю: а это шутка ли?

— Нет, что-то другое. Вроде что-то знакомое… — размышляет над загадкой парень.

— Догадываюсь, что, — я на самом деле догадываюсь, — Всё просто. Утром принимаю душ с мылом, содержащим эвкалиптовое масло. Потом мажусь кремом, чтобы не пересушивать кожу. Иногда пользуюсь дезодорантами или лосьонами. Вот и формируется в итоге лёгкий запах. Приятный, да?

ЧжуВон соглашается, да, приятный.

— Более чем приятный, — уточняет он, — Я от него натурально дурел. Хотя твои нынешние духи мне тоже нравятся. Удачно накладываются. Дай-ка я тебя ещё понюхаю.

Не могу удержаться от смеха, когда он утыкается носом в основание шеи. Щекотно.

В конце концов, отведённое нам время выходит. На прощание целует, увлечься я ему уже не дала. Полностью пришла в себя.

Вот так я потеряла девственность.

Квартира Агдан

29 марта (тот же день), время 20:10.

Сидим, пьём чай всей семьёй. Прислушиваюсь к своему организму, который сегодня перешёл в новое качество. Пока никак это качество себя не проявляет. СанХён ещё раз звонил, сказал, что моего присутствия пока не требуется. Но завтра с утра чтоб явилась в агентство.

— ЮнМи, как вы могли?! — в который раз возмущается СунОк, — Всё провернули без меня!

— К ЧжуВону все претензии, — открещиваюсь я, — и к маме. Они всё без меня провернули.

СунОк немедленно обращает разгневанное лицо к маме.

— Дочь, по-другому никак, — оправдывается мама.

— Ты обещала мне мужа, а сама вперёд меня замуж выскочила, — находит новый повод для претензий СунОк. Вот не может она без этого! Хотя можно понять, приходит она с работы, а я уже замужняя дама. Бе-бе-бе…

— Во-первых, лично я тебе ничего не обещала. Во-вторых, я, мы вместе работаем над этим. Вот станешь красоткой, к тебе очередь выстроится, ещё замучаешься выбирать. Так что, давай топай на вечернюю разминку.

Топать сестрица отказалась, сославшись на особый день. Вместо этого притащила из кухни бутылочку соджи, разливает по рюмкам.

— Да-да, знаю, пить нехорошо. Но немножко, ради такого…

Соглашаюсь. Русская память не позволяет спорить. Но пьём по капельке.

— Очуметь! Святые ананасы! Мою сестру будут в Америке грэмми награждать! А вдруг не дадут? — столько горячих тем и все в один день. У сестры тоже крыша едет.

Пожимаю плечами, теоретически всё возможно, но чтобы прокатить кандидата по шести номинациям одновременно надо наизнанку вывернуться. Объясняю диспозицию.

— Меня особо не огорчит, если честно. В агентстве уже проверили, я самый результативный автор в прошлом году. Случиться может всё, что угодно, но я просто не понимаю, как можно сделать так, чтобы я не получила хотя бы эту номинацию.

Немного посидели, а потом всё-таки гоню сестру и сама иду на вечернюю разминку. Растяжка и всё такое. И так на полчаса опоздали.

Сестрица моя натурально втянулась, фигурка стала, не то, чтобы модельной, но такой, аккуратной. Подбираю ей музыку на свой вкус, минусовка «Mademoiselle chante le blues» как раз. И быстренько стряпаю танец, чуть сложнее элементарного. Разучить даже неопытной СунОк, как два раза плюнуть.

— Два исполнения и разминка пройдена, — объясняю я, — Дальше можно что-то спокойное и долгое включить и уже все связки отработать.

СунОк старается, подгонять уже не надо.

— Ты стала заметно красивее, — между прочим, не пустой комплимент ей говорю, — Фигурка стройная и ножки вполне… показать не стыдно.

Онни краснеет от удовольствия и с двойным пылом продолжает терзать свои связки.

10 часов вечера.

Сидим с мамой на кухне.

— Ты же тоже со мной в Майами летишь, — объясняю теперь уже маме диспозицию, — Тебе надо привыкать к другому времени. Поэтому напрягись и не спи. Ляжешь спать не раньше полудня. И до прихода СунОк с работы. Даже дольше.

Мама соглашается.

— Как у тебя с ЧжуВоном?

— В каком смысле?

Мама вдруг смущается, теряется в выборе слов, и я догадываюсь, что ей интересно.

— Всё прекрасно, мамочка, — улыбаюсь ей, — Наши проблемы совсем в другой плоскости лежат.

— Да-да, — начинает грустить мама, — его родители против. И что им не так?

— Как раз это не проблема, — объясняю ей высокую политику, — Если бы они были не против, скорее всего, я бы не согласилась выходить замуж.

Мама удивляется. Не понимает до сих пор, что происходит. Она исходит из привычных традиционных стереотипов. И удачное замужество за состоятельным женихом в её представлениях выглядит стандартно. Только вот дочка у неё совсем нестандартная. Всё время об этом забывает.

— Отнесись они благосклонно, пришлось бы входить в их семью. Меня тут же отлучили бы от сцены и превратили в рожательную машину.

— Дочь, родить всё равно надо, — мягко говорит мама очевидные вещи, — Смотри, как я счастлива, просто глядя на вас с СунОк.

— На моих условиях, мама, — я категорична, — От этого не уйти, но на моих условиях. Не забывай, что я ещё расту. Или только что прекратила расти. Организм у меня пока не взрослый. Рано мне рожать.

Мы немного поспорили.

— И ЧжуВону надо на ноги вставать. Его сейчас наследства лишат, придётся ему становится самостоятельной фигурой, а не представителем семьи Ким.

— Ты ему поможешь?

Этому вопросу удивляюсь несказанно.

— Мам, ты чего? Он же мой супруг, член нашей семьи. Но, скорее, он мне поможет. Будет на кого опереться.

4 часа утра уже следующего дня.