- Не знаю, Государь. Испокон веков так принято считать.

- Всё верно. Его ценность обусловлена общественным договором, испокон веков, - усмехнулся Император, - а ещё тем, что объём добытого относительно стабилен, добавляется не так много. А если, например, завтра начнут добывать тысяч по сто тонн в год?

- Оно сильно обесценится. Но ведь не начнут.

- Да кто его знает. Нет, прямо завтра, конечно, не начнут, для этого нужно очень много дешёвой энергии. Вы в курсе, что большая часть имеющегося на земле золота растворена в морской воде? А извлекать его можно при помощи электричества? Да-да, именно так, философский камень наконец найден, только он оказался не камнем. Очень скоро стоимость денег будет определяться количеством энергии, которую можно на них приобрести. Не завтра, но ведь мы реформу не на один день проводим.

- Вы убили меня, Государь, - тяжело вздохнул Витте, - а я-то радовался, что бюджет можно будет почти в три раза увеличить…

- Бросьте эти вздохи, Сергей Юльевич. Проделанную вами работу я оцениваю на отлично. Честно говоря, не ожидал от вас даже такого. Считайте этот труд чем-то вроде диссертации, которой вы подтвердили свою высочайшую квалификацию и уже заслужили «Анну на шее». Теперь нужно двигаться дальше. Все акцизные металлы, включая золото – на торги. Пусть будет Московская, скажем, сырьевая биржа. Ассортимент там будет постоянно расширяться, поэтому название подходящее. В Санкт-Петербурге организуйте валютную биржу. Ежедневные торги фунтами, франками, марками, долларами и так далее за рубли.

- Биржи как в САСШ? – повеселел Сергей Юльевич.

- Ну, почти, - усмехнулся Николай, - в САСШ торгуют акциями всякие жулики, а мы будем продавать реальный товар.

- Разве деньги – это товар?

- Конечно. Если рубли будут покупать за фунты, то для британцев это товар. Красивые бумажки с цифрами. Дальше поехали. Государственному банку Российской Империи теперь ставится задача поддерживать инфляцию в стране на уровне двух-трёх процентов. Если инфляция меньше – объём ассигнаций в обороте нужно увеличивать и наоборот. Для этого нужно ввести понятие «ключевая ставка», по которой уполномоченные коммерческие банки будут получать в Госбанке кредиты.

- А казна?

- Казна в идеале должна жить на налоги, Сергей Юльевич. Но в случае необходимости, и казне придётся занимать под общий процент, иначе система рухнет. На вас я возлагаю организацию всей системы, даю на это полгода. Если всё заработает как мне хочется – быть вам действительным тайным советником, графом и кавалером ордена «Андрея Первозванного». Пётр Аркадьевич вам поможет. Он будущий председатель Комитета министров, надеюсь, вы сработаетесь, это в ваших общих интересах.

Общественная жизнь в России с начала 1894 года натурально закипела. Императорские манифесты, указы и рескрипты публиковались по два-три в неделю, и каждый из них вызывал очень оживлённое обсуждение. Например: указ о вооружённых силах Российской Империи, который запрещал в армии и на флоте телесные наказания, а рукоприкладство их благородий теперь считалось дисциплинарно (а в отдельных случаях) и уголовно наказуемым проступком. Холопов больше нет, есть защитники Отечества разных званий. Отслуживший срочную службу призывник, получал право на обучение в школах сержантов (унтер-офицеров) и офицерских военных училищах. Теперь всё зависело только от тебя самого – выдержишь экзамен – и учись на благородие. Один день в неделю в армии и на флоте теперь был учебным. По плавающему графику (вахты и наряды с караулами никто не отменял), но обязательным. Неграмотных солдат и матросов на втором году службы быть не должно! Ответственность за образование возлагалась на командиров, с соответствующими взысканиями и поощрениями за результат.

Манифест Александра Третьего – «Кто не служит – тот не дворянин», неожиданно затронул генерал-адмирала Алексея Александровича Романова, которого «списали» в мещане, а все его имения в России национализировали.

Именно «национализировали», а не конфисковали. Для публики в этом слове был свой, особый шарм. Всё национализированное попадало в особый фонд министерства Финансов и под действие закона «Об отчуждённом имуществе». Закона! В России! Верховенство которого признал сам Император! Не могли не пойти слухи о Конституции.

По этому вопросу, Николай Второй собрал первую в этом мире пресс-конференцию для отечественных и иностранных журналистов. Вкратце: Конституция – дело хорошее, любой свод законов со времён Шумерского царя Хаммурапи можно считать Конституцией, есть она и у нас. Парламент у нас тоже есть – это Государственный совет. Всеобщего избирательного права нет, для того чтобы избирать, нужно как минимум уметь читать, а у нас шестьдесят-семьдесят процентов неграмотные. Вот когда все будут образованы на уровне классической гимназии, тогда и всеобщее избирательное право пойдёт стране на пользу, а пока… Нам бы за десять лет хотя бы общую безграмотность искоренить, просто научить народ читать-считать, да худо-бедно медицинское обслуживание наладить, чтобы каждые пятые роды не заканчивались смертельным исходом. Социальное развитие – процесс поступательный. Прыгать через несколько ступенек сразу, а тем более, через целые пролёты – это риск сломать руки-ноги, а то и шею.

Своей резиденцией Николай, как и в прошлый раз сделал Александровский дворец в Царском селе. Удобное место, от столицы всего тридцать вёрст, а климат уже намного лучше. Кстати, с этими вёрстами, саженями и аршинами пора заканчивать. Оно конечно, самобытность – штука полезная, и её нужно сохранять, но точно не в этом вопросе.

Завтракал Государь исключительно японской кухней. Сегодня компанию ему составили дежурный флигель-адъютант подполковник Григорий Зубов и Сандро, Александр Михайлович Романов, внук Николая Первого, а стало быть, двоюродный дядя Николая, при этом почти ровесник. Один из лучших друзей ещё с детства и доверенных лиц в той жизни, муж его сестры Ксении. Сейчас капитан второго ранга Российского Императорского флота.

После «подлого» манифеста Александра Третьего, Николай Александрович разорвал отношение почти со всеми Романовыми. Он слишком много знал… Читал и мемуары Сандро, написанные им уже в эмиграции. Поначалу была обида – друг ведь, не просто родственник, а потом постепенно пришло понимание. Ведь и я для Сандро друг, а вся его жизнь оказалась изувечена моими стараниями, так что повода для обид, после краха Империи, у него было гораздо больше. Не подлец, нет. Это точно. И это главное.

Карьерист, но как сказал (или ещё скажет) генерал Драгомиров: - «Карьеризм, как и детородный орган, должен наличествовать у каждого офицера, но выставлять его на показ – постыдно».

После завтрака уединились в кабинете.

- Давай, Сандро, режь правду-матку. Вываливай всё, что наболело.

- Ничего особенного не наболело, Государь. – попытался уклониться Александр Михайлович.

- Ты мне больше не друг? Раньше ты называл меня Ники.

- Мне показалось…

- Тебе показалось, Сандро, - оборвал его Николай, - когда кажется, нужно перекреститься и всё пройдёт. Попробуй.

Друг детства послушно трижды перекрестился и засмеялся с облегчением.

- Крут ты стал, Ники. Но, пожалуй, всё, что наболело лично у меня, уже прошло. Я очень рад, что ты не затаил обиды, хоть повод и имел. Извини за «обезьяньего князя».

- Извиняю. Ты не знаешь, не понимаешь японцев, отсюда и эти глупости. Мы триста лет были вассалами улуса Джучи, а всё равно считаем азиатов недоразвитыми. В Японии уже было развитое государство, когда те же британцы ещё практиковали людоедство, ходили в звериных шкурах, а в качестве оружия использовали дубины. Так что – насчёт «кто есть обезьян» - у меня обоснованные сомнения. Говори – что наболело у наших родственников. Ты то точно в курсе.

Наболело, как и ожидалось, многое. Родственники очень боялись. Ссылка Государыни-Императрицы Марии Фёдоровны в Данию и низвержение из князи в грязи генерал-адмирала Алексея Александровича порождали разговоры, что Иоанн Васильевич Рюрикович, на фоне Николая Александровича Романова, в истории будет выглядеть кротким агнцем Божьим: милым, безобидным и травоядным. Так и будет!