– Джеймс! – шептал Брайен таким тоном, будто хотел вывести друга из смятения чувств, в коем тот пребывал. – Джеймс! Послушай меня! Ты не можешь победить сэра Хьюго! Слушай, ты не можешь биться с ним! Ты же тоже маг, хоть и пониже рангом, чем Мальвин. Значит, и ты имеешь право на выбор избранника. Твоим избранником буду я. Я подниму за тебя перчатку. Только сам не трогай!

– Пошел ты к черту! – слова Джима звучали не очень ясно, поскольку верхняя губа у него распухла от удара. – Я изрублю этого ублюдка на столько частей…

– Если бы ты мог, разве я что-нибудь сказал бы против? – тем же тихим, настойчивым голосом продолжал увещевать его Брайен. – Послушай меня, Джеймс! Это же я, Брайен, учил тебя сражаться всю эту зиму. Я говорю тебе, что у тебя против сэра Хьюго шансов не более, чем у ребенка против легендарного Ланселота. Это очень опытный рыцарь. Я согласен – он ублюдок. Но этот ублюдок – один из лучших бойцов, которых я знаю. Я полагаюсь на Бога во всем, но не хочу искушать Его, отпуская тебя на бой с сэром Хьюго. Это не судебный поединок, а фарс! Ты слышишь, Джим?

– Слышу, – прорычал Джим, слизывая кровь с верхней губы, – но послушай и ты меня, Брайен, я, и никто иной, буду биться с ним.

– Джеймс, если ты меня любишь… – начал Брайен, но Джим оттолкнул его, рванулся вперед и наклонился за перчаткой сэра Хьюго. Он не колеблясь поднял ее и зловеще улыбнулся своему противнику.

– Во имя Господа я по праву принимаю ваш вызов, – сказал он, используя формулу, которой многие месяцы назад научился у сэра Брайена.

Простые люди были в восторге. Для них судебный поединок оказывался чем-то вроде бесплатного цирка, а если и не цирка, то чего-то весьма близкого к этому, поскольку одной из сторон в споре выступал занимавший весьма высокое положение в их глазах их владетельный лорд, сэр Джеймс.

Как правило, подобному люду практически никогда не выпадало шанса присутствовать при судебном поединке двух рыцарей. Будет теперь о чем порассказать внукам, хотя при данных обстоятельствах присутствовать им доведется лишь при небольшой части единоборства, – да всего им и не понять.

Для них остается самый важный элемент: по жуткому обычаю тех времен два рыцаря на глазах у зрителей рубятся насмерть, а если кто-то из них победит, то признается, что на то была Господня воля, оправдавшая победителя в споре.

Разбили две временные палатки. Они были предназначены не столько для подготовки рыцарей к сражению, срочному хирургическому вмешательству или какой-то другой столь же грубой медицинской помощи на случай, если кто-нибудь из них будет ранен, сколько для того, чтобы соблюсти все формальности судебных поединков.

В общем, Брайену удалось ненадолго заполучить Джима и дать ему в палатке краткие наставления по поводу того, как следует вести битву.

– С твоей стороны было глупостью поднимать эту перчатку, Джеймс, – говорил он. – Но будь что будет. Видать, сам Господь желает, чтобы ты и только ты, а никак не я, сражался сегодня с сэром Хьюго.

Брайен перекрестился.

– Никто не верит в божественное провидение больше, чем в себя самого, – заметил он, – но, чтобы победить сэра Хьюго, Джеймс, тебе и вправду потребуется почти что чудо. Так что слушай меня внимательно.

Ярость Джима уже улеглась. Он по-прежнему был настроен идти на поединок и сделать все, чтобы изрубить сэра Хьюго на фарш, но к настоящему моменту достаточно успокоился, чтобы признать, что в словах Брайена хватает здравого смысла, а потому навострил уши.

Джим слишком хорошо понимал, что в его познаниях в деле обращения с оружием четырнадцатого века имеются значительные пробелы, кроме того, он вполне полагался на мнение сэра Брайена о том, что сэр Хьюго – весьма искусный противник.

– Давай, Брайен, – сказал он, вытирая лицо мокрой тряпкой. Зуб вопреки его ожиданиям не вылетел. К счастью, он как следует держался в своей лунке. – Я готов выслушать все, что ты мне скажешь. Давай рассказывай. Так как же мне следует с ним биться?

– Хорошо, Джеймс, – кивнул Брайен. – Ничего хуже не придумаешь, кроме как очертя голову сгоряча ринуться в битву. Думаю, что сэр Хьюго десять раз подумал, прежде чем бросить тебе вызов, вот и тебе горячиться не следует. А теперь давай-ка посмотрим, что мы имеем. Хотя кое-какой опыт в стычках у тебя есть, вроде той истории с освобождением моего замка, но ты все равно новичок. По существу, сэр Хьюго справится с тобой играючи. Однако кое-какие огрехи есть и у него, так что ты можешь сыграть на них.

– Например, какие? – поинтересовался Джим.

– Сейчас расскажу, – пообещал Брайен, – но сначала давай разберемся с тобой. Ты не великий мастер обращаться с оружием, но молод и силен. Сэр Хьюго прекрасно владеет оружием, он столь же силен, но при этом немного староват. Кроме того, он на двадцать пять фунтов тяжелее тебя. Большая часть этого в мышцах – так что по возможности старайся уходить от ударов, – но есть и жирок. Словом, Джеймс, главное твое преимущество в том, что ты можешь избежать ударов сэра Хьюго и даже подловить его в тот момент, когда он опустит меч после удара, а ты уже изготовишься.

– Дальше, – потребовал Джим.

– Он, наверное, выберет палицу, которую держал в руке, – предположил Брайен. – Если учесть вес его доспехов, то с ней он будет особенно опасен, тем более, если сможет нанести точный удар; тут тебя, даже бронированные доспехи не спасут. Со щитом против палицы тоже долго не выстоишь. А поскольку подкладка в твоем шлеме никогда не была особенно толстой, то хороший удар палицей просто убьет тебя, если придется по голове. Маршалы[22] еще и за жезлы взяться не успеют, когда поединок закончится и придет пора опускать их. Однако они легко согласятся на палицу, поскольку Мальвин объявил, что желает скорее взять тебя в плен, чем убить. Это дает тебе еще одно, пусть и небольшое преимущество: если повезет, ты спокойно можешь убить сэра Хьюго. А вот он должен попытаться избежать смертельного для тебя исхода, правда, в пылу сражения его собственные чувства могут взять верх и увести его от первоначального намерения.

– А какие у меня еще преимущества? – спросил Джим.

– Терпение, Джеймс, – попросил Брайен. – Сейчас расскажу побольше. В двух словах: сэр Хьюго тяжел и опытен. Твои преимущества – молодость, быстрота и ловкость. В седле ты никогда слишком хорошо не держался. Но все же я вижу, что ты достиг большего, чем я мог надеяться. Ну, а победить в этой битве ты можешь, лишь уклоняясь от ударов сэра Хьюго, чтобы он кружился на месте: ты должен его измотать и только тогда наступать на него.

– А палица… – начал Джим, но Брайен прервал друга.

– Мы попытаемся заставить его отказаться от нее и воспользоваться другим оружием, – сообщил он. – Позволь мне объявить, что ты будешь сражаться моим длинным двуручным мечом.

– Что? – переспросил Джим.

Ему никогда не нравилось упражняться с двуручным мечом. Он казался ему тяжелым и несуразным. Кроме того, сэр Брайен предпочитал исходную позицию, которая на вкус Джима была какой-то неудобной.

Вы прочно сжимаете рукоятку меча двумя руками, будто собираетесь рубить им на манер топора. Но вместо того, чтобы надвигаться на своего противника, держа его прямо перед собой, вы крепко держите меч, подняв рукоять на уровень своего лба, а лезвие должно быть опущено строго вниз, параллельно вашему телу.

Несмотря на явное неудобство этой позиции, Брайен клялся, что она позволяет отражать удары в любом направлении, а также без предупреждения и подготовки рубануть противника хоть по голове, хоть по ногам. Джим попробовал и вынужден был признать, что кое-какая истина в словах Брайена была. Однако он по-прежнему был убежден, что с оружием можно обращаться и получше.

– Почему двуручным? – озадаченно спросил Джим.

– Потому что он длиннее и достанет дальше, а кроме того, твои руки на несколько дюймов длиннее рук сэра Хьюго, что также дает тебе преимущество, – объяснил Брайен. – Так что если ты воспользуешься двуручным мечом, а он останется с палицей, то достать тебя будет куда как сложнее. Ты сможешь нанести ему удар, а сам останешься вне пределов его досягаемости. Ну, а потом, двуручный меч избавляет тебя от тяжести щита, что, если в твои задачи входит желание измотать противника, дает тебе серьезное преимущество.