Дэффид и Брайен на мгновение заколебались, затем дружно развернулись и побежали к замку. Каролинус поддерживал Джима, и тот наконец смог передвигаться. Из открытых настежь ворот выбежали три фигурки и поспешили через мост навстречу друзьям. То были Геронда Изабель де Шане, Даниель – ее беременность уже была заметна – и Энджи.
– Энджи! – закричал Джим, и, когда она подбежала к нему, он совершил то, чего никак не ожидал: силы вернулись к нему, он вырвался от Каролинуса и заключил жену в объятья.
В нескольких шагах в стороне Брайен крепко обнимал свою даму, а слева от Джима Дэффид, обвив своими длинными руками стан Даниель, плакал и смеялся вместе с ней.
– Моя золотая птичка, моя золотая птичка, – приговаривал Дэффид, прижавшись щекой к волосам жены.
– Какая я тебе золотая птичка? – сквозь слезы говорила та. – Ты посмотри на меня, посмотри!
– Я и смотрю, – отвечал Дэффид; он разжал объятья и немного отступил, чтобы взглянуть на потяжелевшее тело Даниель. – Лучшего моя золотая птичка мне и не могла дать. Чего еще мне просить? Разве что того же самого?
Они вновь обнялись; Дэффид плакал, но глаза его сияли.
Джим и Энджела долго обнимались без слов. Наконец Джим услышал голос жены.
– Вот ты и дома, – в самое ухо прошептала ему она.
– Да.
– Навсегда.
– Да.
Джим знал, что лжет. Знали то, что об этом знала Энджи.
Однако в настоящий момент в его словах было достаточно правды.