Сир Рауль в задумчивости опустил голову.

– Тут есть одни развалины, – сказал он через несколько секунд. – Они не слишком далеко и окружены лесом. Они не так велики, как те, где мы остановились на ночь. Верно, когда-то там была придорожная часовня. Но все же она была из камня и на ее руинах вполне можно отразить натиск. Я провожу вас.

Он взялся за поводья. Джим последовал за ним. Через несколько минут они достигли темных руин, возвышавшихся среди деревьев. Похоже, каменное сооружение рушили уже несколько раз.

– Если вы подержите мою лошадь, Рауль, – попросил Джим, – я смогу осмотреться получше.

Он спешился и долго бродил во мраке вокруг кучи камней. Как и говорил Рауль, эта часовня была гораздо меньше предыдущей и оказалась в весьма плачевном состоянии. Тем не менее Джиму удалось найти среди развороченных глыб нишу шириной не более восьми футов, в которую мог протиснуться только один человек. Если поместить принца внутрь и поставить у ниши часовых, то любой, кто задумает проникнуть к его высочеству, вынужден будет в буквальном смысле переступить через тела охранников. Джим выбрался наружу, отряхнулся от пыли и вскочил на коня.

– Отлично, – коротко сообщил он сиру Раулю. – Можно ехать назад, к Брайену.

Когда они нашли Брайена, Джем Уоттл и Хэл Лакерби узко вернулись. Они умудрились привести с собой не четыре, а даже пять лошадей. Одна из них вроде была покрупнее и поздоровее прочих – так, по крайней мере, Джиму показалось в темноте – и была нагружена оружием.

Им и в самом деле удалось увести рыцарского коня, которым грех гнушаться даже принцу.

– Все в порядке? – обратился Джим к Брайену. Тот утвердительно кивнул, и Джим тронул поводья.

Обратный путь занял не много времени. Луна уже взошла, и при ее свете трем лучникам позволили испытать лошадей, а заодно и показать, насколько слова Дэффида об их умении ездить верхом соответствуют действительности.

– Нужно отдохнуть, – сказал Джим. – Мы должны выставить караул на остаток ночи. Последний часовой разбудит всех, как только зайдет луна и до рассвета останется еще верный час, а то и больше. Я хочу, чтобы восход застал нас на пути к французским тылам.

Ранним утром Джим очнулся, когда чья-то рука коснулась его плеча. Он с трудом поднялся на ноги, дрожа от холода, продиравшего до самых костей. Его не спасло даже то, что он выбрал для ночлега удобную, защищенную от ветра нишу и тщательно завернулся вместо одеяла в попону. Мучительная дрожь от холода и голода охватила его. Сильно хотелось спать. Но он заверил себя, что стоит только подняться на ноги, и все пройдет.

Он выбрался из часовни и тут же пошел проверять, поднялось ли войско.

На первый взгляд ему показалось, что все готовы, хотя в предрассветных сумерках нельзя было сосчитать солдат по головам. Большинство из них двигалось гораздо живее, чем он сам. Джим часто испытывал зависть к окружавшим его людям, с тех пор как переселился в этот мир. Ему казалось, что они способны спать в любом положении, при любых обстоятельствах, просыпаться от малейшего толчка и не тревожиться о том, что беспокоило Джима сейчас. «Что ж, – подумал он. – Эти-то с детства привыкли…»

Он несколько раз натыкался на кого-то в темноте, прежде чем смог найти Брайена.

– Все встали? – спросил он, как только увидел друга.

– Ну да, – буркнул Брайен с легким раздражением, которое обычно находило на него по утрам. – Джим, ради всего святого, отойди в сторону; мне надо надеть латы. Кстати, и тебе это не помешает. Где Теолаф? Оруженосец должен всегда находиться возле своего господина. Эй, Джон Честер!

– Я здесь, сэр Брайен, – раздался в темноте голос у Джима за спиной.

– Где мой нагрудник? Кстати, пошли за Теолафом. Пусть принесет доспехи для сэра Джеймса и поможет ему одеться! – приказал Брайен. – Где ты был все это время?

– Я никуда не уходил, – ответил голос Джона Честера. – Я стоял рядом, но ждал, пока вы кончите разговаривать с сэром Джеймсом.

Джим поспешно шагнул влево и наткнулся на одного из латников, который разразился извинениями: «Сожалею, милорд» и растворился во мраке.

– Как только рассветет настолько, чтобы мы могли видеть друг друга, – сказал Джим, – мне бы хотелось отойти с тобой в сторонку. Мне нужна твоя помощь, чтобы предпринять одну штуку.

– Конечно, Джеймс, конечно. Джон Честер, нагрудник должен находиться на груди, а не на животе! – гаркнул Брайен.

– Сожалею, сэр Брайен, – отвечал Джон.

– Лучше бы сожалел о том, что до сих пор не научился быстро надевать на меня доспехи должным образом! – бушевал Брайен. – Да, конечно, Джим, как только я оденусь. Просто подойди ко мне. Джон Честер…

Но Джим уже не слушал. Он шел прочь, пока опять не натолкнулся на кого-то в потемках.

Что-то металлическое с грохотом упало на землю.

– Простите, милорд, – раздался голос Теолафа. – Я тут нес ваши доспехи…

– О Боже, – пробормотал Джим. – Ну, если ты хоть что-нибудь видишь, начинай надевать их на меня.

Как Теолаф сумел узнать его в темноте и как это удавалось другим солдатам, оставалось для Джима полной загадкой. Может быть, они отличали его по запаху? Он и Энджела регулярно мылись, но за месяцы, прожитые здесь, привыкли к запаху немытых тел, присущему здешним людям, в особенности слугам. С другой стороны, он и сам не принимал ванну с тех пор, как покинул дом, а тому уже несколько недель. Хотя, может, разница все еще сохранялась. Он стоял спокойно, как только мог, терпеливо ожидая, пока Теолаф натянет на его руки и ноги металлические пластины. Потом пришел черед чего-то вроде бронежилета на подкладке и даже штанов, которые, по замыслу создателей, должны были защитить его от поражения при ударах мечом. Джим никогда не считал, что от них может быть какая-нибудь польза. Наоборот, будучи облаченным в полные доспехи, он всегда изнемогал от жары и непосильной тяжести.

Но ношение доспехов считалось очень почетным, а значит, было необходимым злом. Стиснув зубы, он ждал, пока Теолаф закончит работу. Наконец на него было надето все, вплоть до шпор на ногах. Единственной деталью, которую Теолаф продолжал держать в руках, был шлем. Его можно было не надевать до последнего момента – не только из-за неудобств, но и из-за того, что он существенно сужал угол обзора, оставляя хозяину любоваться миром сквозь узкую щель.

Теолаф крепко держал шлем под мышкой.

– Прикажите привести лошадь, хозяин? – спросил он.

Светало. Звезды в восточной части неба поблекли, так что Джим разглядел тусклые силуэты бойцов своего воинства.

– Нет, еще не время, – ответил Джим. – Приведи ко мне сначала сэра Брайена. А потом подашь лошадей.

– Да, милорд.

Теолаф исчез в потемках, но по сравнению с кромешной тьмой, встретившей пробуждение Джима, небо уже светлело. Оруженосец мигом вернулся, ведя за собой целиком закованного в броню Брайена, тоже со шлемом в руках. Кроме того, Теолаф вел под уздцы двух оседланных лошадей.

В полных рыцарских доспехах куда легче ездить верхом, нежели ходить. Джим с помощью Теолафа тяжело взгромоздился в седло, Брайен легко сел на лошадь сам. Он пристроил шлем на передней части своего высокого седла, и Джим, глядя на него, сделал то же.

– Куда, Джеймс? – спросил Брайен.

– Подальше от всех остальных, чтобы нас не увидели, – ответил тот.

Они отъехали в сторону и, по просьбе Джима, спешились. Джим огляделся вокруг, нашел куст и сломал веточку с несколькими листьями. Он воткнул ее в щель между шлемом и забралом и подергал, чтобы удостовериться, что та прочно держится на месте.

– Что ты затеваешь? – спросил озадаченный Брайен.

– Ничего особенного, – ответил Джим. – Я просто хочу с твоей помощью испытать действие одного заклинания. Будь добр, надень шлем.

Брайен исполнил его просьбу, бессознательно поправив забрало. При этом, к вящему удовольствию Джима, веточка осталась на месте.

– А теперь постой так с минутку, если не трудно, – сказал Джим. – А я пока немного поколдую.