Шпилька провожала ее взглядом. Броневик остановился в переулке недалеко от ворот. Затем заглушил мотор и остался недвижим.

Выполнение всех формальностей с чеком и банком взяла на себя Свиридова. Мы расположились в беседке, подальше от возбужденной толпы, и там с помощниками распорядителя и юристом могли вдоволь навозиться с документами.

У меня же выпала пара минут, чтобы поближе рассмотреть приобретенную рукоять. Сомнений не осталось — это какая-то очень хитрая игрушка с возможностью питания от геометриков. Свиридова поблагодарила меня за покупку и пообещала рассказать о нем в ШИИРе.

Тем временем, слуги пытались как могли избавиться от злого автомата, который и не думал никуда улетать, а продолжал болтаться в небе. Тогда в дело вступили гости, коих возглавила, как ни странно, Мария Юрьевна. Мужчины сбились в кучку, вытащили хрен знает откуда образовавшиеся револьверы и начали палить по ругающемуся воздушному шару.

Грохот заполнил сад, запахло порохом, и через минуту стрельба по шару стала напоминать соревнование. Даже Ларина пальнула пару раз из довольно массивной двустволки.

Вот громыхнул револьвер в руках Ленского, и верещащая тварь шлепнулась прямо в небольшой прудик по центру сада. Брызги засверкали в лучах заходящего солнца, тень от изрешеченного пулями воздушного шара накрыла лужайку.

— Кожаные… мешки! — пищал автомат, плескаясь в воде. — Вы за это… ответите!

Ему ответил дружный взрыв хохота. Затем аристократы окружили пруд и направили дула револьверов прямо на ругающуюся жестянку.

— Я буду отомщен! Я вас всех…

По команде Марии Юрьевны дали дружный залп. Злобный крик оборвался.

— Хорошо, что мы обошлись малой кровью, — шепнул я Свиридовой, пока автомата дырявили пулями. — У нас еще остается нехилый кусочек в счет меча моей подруги.

И Аки, крепко сжимая свое оружие, широко улыбнулась.

— О чем вы? — насторожилась Юлия Константиновна. — Вы потратили не все деньги⁈

— Нет, — ухмыльнулся я. — Двадцать восемь октаэдров Огня, шесть октаэдров Воздуха, триста тридцать гексаэдров Движения в сумме дают куда меньше, чем три простейших додекаэдра, которые изначально предложил Горбатов. Сами знаете — типы и формы артефактов имеют разную стоимость, а Огонь не равен Движению, как и все они не равны простейшим артефактам, еще не «загрязненных» стихиями. Так что сумма в вашем чеке покрывает и стоимость артефакта Времени.

Свиридова открыла рот и, проведя в уме вычисления, хлопнула себя по лбу.

— Вы… вы гений!

— Нет, я не гений, — скромно пожал я плечами. — Просто Роман Арнольдович излишне вспыльчивый. Рассчитать эквивалентную стоимость всех артефактов и осознать, что мое предложение явно меньше трех додекаэдров, проще простого. Но он предпочел устроить скандал. Идиот.

Впрочем, надо признаться, что упомянул дорогущий артефакт Времени я скорее провокации ради. И не прогадал. Но и Горбатова можно понять: в самом деле, откуда у какого-то пришлого наглеца такая ценность в кармане?

— Эх, как жаль, что я забыл кошелек! — вздохнул проходящий мимо Ленский с дымящимся револьвером в руке. — А то я бы от вас камня на камне не оставил, Марлинский!

И он расхохотался.

Через пару минут документы на поместье плавно перекочевали в мои руки, а из них во внутренний карман пиджака.

Искореженную железяку выловили из пруда, устроили небольшую фото-сессию, а затем продолжили аукцион. В наличии оставалась еще куча лотов, но нас с Меттой они уже мало интересовали. Свое мы получили и, если и дожидаться конца мероприятия, то только из уважения к хозяйке дома.

Кстати, вот и она — знай себе помахивает веером и смотрит на меня взглядом со смесью восхищения и опаски.

— Того и гляди, влюбится в вас! — хихикнула Метта.

— Спасибо, я люблю дам помоложе, — хмыкнул я, кивнув Лариной.

Дама-то она, конечно, привлекательная, но уж точно не для моих нынешних лет. Попади я в тело кого-то навроде Геллера, то, наверное, приударил бы за ней. Герману Георгиевичу, как ни крути, повезло — вокруг вьется так много очаровательных дам старше сорока, что даже немного зависть берет.

— Так вам и не семнадцать, — заметила Метта, — а куда больше, судя по ментальному состоянию. Скорее всего, вы с Геллером примерно одного возраста.

— Так, не расстраивай меня, дорогуша. Как ни крути, но у меня вторая молодость. Об открытиях моей истинной личности расскажешь вечером. Оки?

— Доки!

Вот сменился очередной лот, а за раритетное барахлишко никто уже толком и не сражался. С каждой минутой народ редел все больше: главное зрелище позади, да и голос распорядителя с каждым «продано» звучал все глуше и глуше. Кажется, скоро кое-кому придется серьезно ответить перед кое-кем…

— Нечего было жульничать и посягать на чужое! — фыркнула Метта, заподозрив, что я сочувствую этому кабану.

— Иногда проигравшего стоит пожалеть. По крайней мере, публично, — пожал я плечами, — если хочешь унизить его еще больше.

— Ладно, Илья Тимофеевич, хорошего понемножку. Почему бы нам не свалить, пока Горбатовы не придумали план «Б». Та машина до сих пор караулит в переулке.

— Тебе разве не интересно, кому достанется это чучело резерваторской крысы?

— Нет.

— Вот и мне. Пошли, посмотрим, чего они задумали, — и я повернулся к Свиридовой. — Прошу прощения, Юлия Константиновна, но остаться до конца предприятия я не смогу. Дел в Таврино полон рот. Завтра чуть свет я у вас в ШИИРе, хорошо?

Она кивнула, и тут с другого бока ко мне подошла Ларина.

— Это было…

— Рискованно и немного безумно, но мы справились.

— Знайте, Илья Тимофеевич, что публичного унижения Горбатов не простит, — щелкнула феером хозяйка дома, всматриваясь мне в глаза. — Он теперь считает вас за личного врага.

Свиридова кивнула.

— После того, что произошло на дороге сюда, МНЕ впору считать его личным врагом, — покачал я головой. — Да и того, кто пытался всеми правдами и неправдами прибрать к рукам мою собственность, запугивая моих подданных и жульничая, другом я точно считать не буду. Прошу прощения, дамы, но мне пора.

И поклонившись, я направился прочь. У выхода мы пересеклись с Ленским — виконт тащил к дверям огромный ящик с раритетным винишком.

— Отметился у Борисовича, — улыбнулся он, — и купил себе радости на вечерок, а значит, можем валить. Тебя подвести?

Бок о бок мы направились к дверям.

— Метта, как наш хвост? — спросил я, когда мы с Ленским пересекали холл. Шпилька была на стреме.

— С тех пор, как свалил Горбатов, тот автомобиль так и не сдвинулся с места. Нас ждут, черти.

Пока усадьба стояла на ушах, Рух не сидела сложа руки. Найдя себе более-менее целую автомат-оболочку, она дождалась своей очереди на починку, а затем заставила машинку слушаться: сначала подчинила «мозги» машины, а потом плавненько распространилась по конечностям.

Через пару минут она смогла сделать первый шаг, а спустя уже полчаса, скрипя шарнирами, бодро прибиралась в лаборатории-библиотеке.

Энергию на все эти трюки пришлось взять из собственного кристалла. К счастью, он восстанавливался на глазах, и это придало хранительнице сил. Огромный артефакт-глобус, которым занимались паучки Вен, тоже не отставал и разгорался все ярче.

В его лучах хранительница ползала по полу и, напевая песенку про обезьян и кашалотов, работала тряпкой. По стенам мелькали алые отблески, а тени, взявшись за руки, водили хоровод. Скоро в кабинете настежь открылись все окна, однако светлее не стало — ветви разросшихся деревьев закрывали небо, и хранительнице ничего не оставалось, как возиться в полумраке.

В очередной раз выжимая грубую тряпку, Рух ухмыльнулась. Вот ты какая, древняя чуд-хранительница октаэдра по имени Рух? Влезла в железное тело и работаешь руками? А ведь автоматы тоже когда-то были юдами…

Однако какой у нее выбор? Физический контакт требовал сильного расхода сил, которых у Рух пока не имелось. К тому же, слабенький кристалл нужно поберечь до полного восстановления. А грязь оттирается и железными руками.