– Что?

– Мой красный шарф. Он был в твоей квартире в Париже. Ты хранил его, дорогой. Как он к тебе попал? Это создало мне огромные сложности. Мой друг убежден, что я с тобой вижусь.

– Ты теперь больше не работаешь на комитет?

– Решительно нет, – рассмеялась Маделин. – Они мне готовы шею свернуть. – Пауза. – Они знают, что я защищаю тебя, Адриан. И я рада, что это делаю. – И уже тише добавила: – Ведь другой женщины нет, правда?

– Нет. – Адриан поймал себя на том, что широко улыбается, глядя ей в глаза. – Только одна.

Маделин улыбнулась в ответ. Ее рот был создан для улыбки. Пухлый, женственный, влекущий. С этой улыбкой она в свои тридцать два была на пике привлекательности. С такой улыбкой Маделин и в сорок будет неотразима. И выживет. Они оба выживут, думал Адриан. Он поможет Маделин убраться отсюда, и с прошлым будет покончено. Навсегда. Адриан вздохнул от этого замечательного решения.

Краем глаза он заметил сзади какое-то движение. Дверь конюшни открылась. Кристина с округлившимися глазами застыла и, похоже, собралась заговорить. Через плечо Маделин Адриан посмотрел прямо на Кристину, показав глазами, чтобы она уходила. У Кристины хватило благоразумия промолчать, но она не двигалась, пристально глядя на Адриана.

– И это все? – спросил он, отвлекая Маделин, чтобы она не увидела Кристину.

– Почти. Месье Кабрель дал хорошее описание твоей… компаньонки. Я дала твой блестящий портрет, вплоть до этого… – Она коснулась тонкого шрама на его губе. – Это я тебя укусила. Помнишь?

– Да.

– Мы привыкли бороться на очень близком расстоянии, – прошептала Маделин. Ее голос разносился в морозном воздухе. – Это опасно, – добавила она.

– Да. – Адриан вздохнул.

– Где она?

– Кто?

– Твоя женщина. Ходят слухи, что этот Ла Шассе держит где-то женщину…

– А-а, она ушла. – Адриан многозначительно посмотрен на Кристину, сделав жест рукой, означающий, чтобы она поступила согласно его словам.

Кристина с широко раскрытыми глазами стояла как вкопанная.

– Адриан? Что-то…

Маделин встревожилась. Она вот-вот повернется. Адриан не мог придумать другого выхода. Схватив, он поцеловал Маделин. Она застонала, отдаваясь ему.

Целуя Маделин, Адриан все время смотрел на Кристину. Потом медленно, но решительно указал пальцем на дверь. «Уходи, ради Бога, уходи, Кристина, – хотелось крикнуть ему. – Никто тебя не знает, есть только твой словесный портрет, который полгода назад дал Бертран Кабрель, когда ты всего лишь страдала от морской болезни. Они думают, что ты бледная, болезненная и… тоненькая!»

Через конюшню Адриан видел, что глаза Кристины затуманились. Нижняя губа задрожала. Повернувшись, Кристина быстро и бесшумно выскользнула наружу. Проход, где она стояла, был пуст, лишь чернота ночи заполняла его. Порыв ветра швырнул внутрь хлопья снега. Снова начался снегопад.

Когда Адриан вошел в гостиную, там был только Томас.

– Тобой я займусь позже, – сказал Адриан. – Где Кристина?

– Она пошла прогуляться. Через тот выход. – Он указал в глубину дома. – Не думаю, что она хочет тебя видеть.

Адриан оставил Томаса торжествовать и прошел через кухню. Кристины тут не было. Но когда он вышел через заднюю дверь, то чуть не налетел на нее. Она сидела на крыльце, закутавшись в тот же плащ, в котором приходила в конюшню. Это плащ Томаса, сообразил Адриан.

Он присел на корточки рядом с ней, она резко обернулась и пристально посмотрела на него.

– Как ты быстро, – сказала она.

– Кристина. – Адриан заставил ее посмотреть в глаза. На ее щеках блестели дорожки слез, но глаза были сухими. – Тут холодно. Пойдем в дом.

– Несколько минут назад в конюшне было достаточно тепло. Почему бы тебе не вернуться туда? Или она уже в твоей спальне?

– Она уехала. Вернее, собирается. Сэм отвезет ее к бельгийской границе.

Кристина с сомнением посмотрела на Адриана.

– Я не хотел, чтобы она видела тебя, – объяснил он. – Она точно не знает, как ты выглядишь, и не догадывается об этом. – Ему было позволено легко коснуться тугого живота. Адриан умело использовал это движение, чтобы обнять Кристину. – Она снова будет меня защищать. Она не посмеет действовать по-другому. У нас состоялось сладостно-горькое прощание с уверениями, что она ничего не скажет.

Кристина, казалось, была не в состоянии в это поверить.

– Ты позволишь ей уехать? Но Томас сказал, что она выдала тебя.

– Что еще она мне может сделать?

– Того, что она натворила, уже достаточно. – Кристина оценивающе смотрела на Адриана. – Не важно, насколько я зла на Ричарда, но я бы не пыталась его убить.

– Она не продумала свою затею до конца. Чтобы понять это, нужно знать Маделин. По ее разумению, она всего лишь доставила мне неприятности, как болтливый ребенок. Она не думает о последствиях.

– Может быть, ей нужно их почувствовать?

– Я не хочу реванша, если ты об этом. – Адриан сухо рассмеялся. – Если бы ты знала, что мы с Маделин творили друг с другом больше десяти лет назад… если бы знала, каким горьким оказывается реванш, когда им насытишься… Нет, я не хочу причинять ей вреда. Я всего лишь хочу избавиться от нее. Маделин – законченное дело. Выдать меня французам – это последняя боль, которую она могла мне причинить. – Адриан счастливо вздохнул. – Дорогая моя, – продолжил он, – я не держу на нее зла. Во мне нет ненависти к ней. И нет любви. Мне вдруг пришло в голову, что я едва знаю ее. Я не хотел оставлять ее здесь из-за явного напряжения, которое вызвало бы ее присутствие. Поэтому я предпринял предосторожности, чтобы заручиться ее содействием. Это все. Она уезжает. Моя честь не задета. Помоги мне Господь. – Адриан поднял руку как для клятвы, потом быстро перекрестился.

– Ты католик? – спросила Кристина.

– Протестант. – Адриан снова поднял руку.

Ему показалось, что он заметил на лице Кристины слабую улыбку, и так широко улыбнулся, что заболели мышцы…

– Извините, – прервал их раздавшийся сзади голос. – Ты еще больше разозлишься на меня, если не увидишь это сразу.

В дверях, загораживая свет из кухни, стоял Томас. Он ступил на крыльцо и протянул что-то, похожее на письмо.

Когда Адриан с Кристиной поднялись по ступенькам, Томас отступил, и на его лицо упал свет. Он смотрел на Кристину. Печаль его была так велика, что ее невозможно было скрыть. Кристина отвернулась.

– Старику известно, что я могу найти тебя. Он послал тебе это. – Томас подал письмо.

Адриан взял его и сломал печать, не спуская глаз с Томаса, словно это мог быть очередной обман. Потом взглянул на бумагу. Читая, Адриан шагнул к открытой кухонной двери. В льющемся оттуда желтоватом свете его лицо было четко видно. Кристина заметила, как точеные черты исказила горечь.

– Чудесно, – сказал он, передавая письмо Кристине. – Просто чудесно. Разве это не произведение искусства?

Когда она начала читать, Адриан прошел в дом.

«Мой дорогой Безумный Друг!

Поздравляю. Ты превзошел своего учителя. Но, увы, твоя замечательная шутка подошла к концу. И я не могу удержаться от смеха.

Из чувства любви и восхищения, которые я к тебе испытываю – подумать только, две мои самые интригующие тайны слились в одной персоне! – мне бы хотелось предупредить тебя. И конечно, в определенной мере огорчить. Вот как обстоят дела.

Как друг и наставник, я советую тебе не возвращаться домой.

Я потратил весь вечер, составляя бумаги на арест графа Кьюичестера. Я сумел возвести дело о вмешательстве в англо-французские отношения в ранг государственной измены. Мое положение висит на нити, переплетающейся с неминуемой угрозой войны. Но дело сделано. И я уверен, читая это, ты понимаешь, что понесешь большие потери. Отсутствие законных наследников делает конфискацию твоей собственности относительно простой – предателей не слишком защищают. Но я понятия не имел о размахе твоей деятельности! На следующей неделе мы откроем бухгалтерские книги в Кьюичестере. Надеюсь, к середине марта ты станешь изгоем и преступником без гроша в кармане. Сейчас ты уверенно двигаешься к этой цели.