– Германия, Россия, Китай, Соединенные Штаты – половина мира задыхается от высокоактивных ядерных отходов, опасной радиоактивной грязи, остающейся после переработки реакторного топлива и расщепляемых материалов при создании ядерных бомб. Хотя они составляют менее одного процента от всего остающегося ядерного вещества, все равно его накопилось миллионы галлонов, которые некуда девать. Массард предложил отделаться от всего этого.

– Но ведь некоторые правительства построили хранилища.

– Слишком мало и слишком поздно, – пожал плечами Монто. – Новое французское хранилище в Суде не к моменту завершения его строительства было уже полно. Есть еще одно хранилище отходов в вашей стране, Хенфорд Резервейшн, в Ричленде, штат Вашингтон. Резервуары, которые были рассчитаны на хранение жидких высокоактивных отходов в течение полувека, начали протекать уже через двадцать лет. Почти миллион галлонов высокорадиоактивных отходов вылился на землю и загрязнил грунтовые воды.

– Хорошенькое дело, – задумчиво сказал Питт. – Выходит, Массард ведет закулисные переговоры с правительствами и корпорациями, не знающими, как избавиться от токсичных отходов. И поскольку Форт-Форо в западной Сахаре представляется идеальным местом захоронения под землей, он вступает в деловые отношения с Затебом Казимом, выступающим буфером против внутренних и внешних протестов. Затем, не скупясь на затраты, он организует контрабандный завоз отходов в самую бесполезную с точки зрения размещения недвижимости часть земного шара и зарывает их под вывеской центра по термической детоксификации.

– Просто и ясно. Но как вы узнали обо всем этом?

– Мой друг и я проникли в подземное хранилище и увидели контейнеры с радиоактивными отходами.

– Доктор Хоппер рассказывал, что вас там поймали.

– Как, по-вашему, мсье Монто, мог ли Массард построить выгодное и надежное сооружение для нейтрализации всех прибывающих в Форт-Форо отходов?

– Мог бы, – решительно сказал Монто. – Если бы Массард выкопал камеру для отходов на глубину в два километра и разместил ее в скалистой формации, защищенной от сейсмической активности, то он бы прославил навек свое имя. Но он бизнесмен, заинтересованный только в прибыли. Массард больной человек, помешанный на власти и деньгах.

– А вы не знаете, что это за химические отходы, которые просочились в подземные воды? – спросил Питт.

– Химические?

– Насколько я понимаю, вещество, ответственное за тысячи смертей в этой части пустыни, состоит из синтетической аминокислоты и кобальта.

– Мы ведь ни о чем не слышали после того, как оказались в Тебецце, – развел руками Монто и внезапно подскочил как ужаленный. – Господи, как же я сразу не догадался! Оказывается, все обстоит еще хуже, чем я предполагал. Дело в том, мсье Питт, – пояснил он, – что Массард использует для хранения ядерных и токсичных отходов дешевые тонкостенные контейнеры очень низкого качества. А это значит, что всего через несколько лет не только хранилище, но и вся земля на сотни миль вокруг пропитаются жидкой смертью.

– Вы еще кое-чего не знаете, – вздохнул Питт. – Вещество, просачивающееся с подземными водами в реку Нигер, уносится течением в океан. И там становится причиной бурного роста красной волны, состоящей из микроорганизмов-мутантов, убивающих водоросли, выделяющие кислород.

Монто потер лицо ладонями, потрясенный этим сообщением.

– Что же мы наделали? Если бы мы только знали, что Массард затевает такую грязную и опасную операцию, никто бы из нас не позволил ему сделать это.

Питт посмотрел на Монто:

– Но ведь вы же должны были еще на ранней стадии разработки плана все понять.

Инженер покачал головой:

– Все мы, заключенные в Тебецце, были приглашенными консультантами и подрядчиками. И привлекались мы только для проектировки и монтажа рядов фотогальванических элементов и термального реактора. Мы не обращали внимания на раскопки. Это был совершенно независимый проект «Массард энтерпрайзиз».

– Когда вы начали что-то подозревать?

– Не с самого начала. Если кто-то из любопытства и спрашивал у рабочих Массарда, они отвечали, что копают временное хранилище прибывающих отходов для последующей детоксификации. Никого и близко не подпускали к тому месту, за исключением бригады подземных строителей. Только когда проект уже близился к завершению, мы начали прозревать.

– И что же наконец объявил Массард? – спросил Питт.

– Когда термальный реактор был опробован на всех стадиях операции, нас заверили, что создание подземной камеры полностью завершено. И в то же время по железной дороге, построенной с помощью дешевой рабочей силы, присланной генералом Казимом, начали прибывать токсичные материалы. Однажды вечером один инженер, который занимался монтажом параболических солнечных коллекторов, проник в подземную камеру-хранилище, воспользовавшись украденным входным значком. Он увидел, что раскопки ведутся по-прежнему и никто и не думает прекращать их, а земля от раскопок тайком грузится в контейнеры, на которых привозят токсичные отходы. Еще он обнаружил пещеры с радиоактивными отходами.

Питт кивнул:

– Мой друг и я тоже натолкнулись на эти секреты, не зная, правда, что за нами наблюдают с помощью телекамер.

– А этот инженер успел вернуться обратно в наши жилые помещения и все рассказать до того, как его остановили, – объяснил Монто. – Вскоре после этого все те, кто не были сотрудниками «Массард энтерпрайзиз», и их семьи были арестованы и отправлены в Тебеццу.

– Но как же ему удалось скрыть ваше внезапное исчезновение?

– Вранье по телефону о катастрофе на строительстве, о пожаре, который погубил всех нас. Французское правительство настаивало на полном расследовании, но Казим не пустил международных инспекторов в Мали, заверив, что его правительство проведет его само. Разумеется, ничего не было раскрыто, а наши якобы кремированные тела в виде праха, как было официально объявлено, развеяли над пустыней после соответствующей церемонии.

Глаза Питта налились темной зеленью.

– Массард человек педантичный. Но и он совершил ряд ошибок.

– Ошибок? – с любопытством переспросил Монто.

– Он слишком многих оставил в живых.

– Когда вас схватили, вы встречались с ним?

Питт поднял руку и коснулся одного из шрамов на щеке.

– Мне показалось, что у него отвратительный характер.

Монто улыбнулся:

– Считайте, что вам повезло, если это единственный подарок от него. Когда нас согнали в кучу и зачитали приговор, обрекающий всех на рабский труд в рудниках, одна женщина плюнула Массарду в лицо. Он хладнокровно выстрелил ей в переносицу на глазах ее мужа и десятилетней дочери.

– Чем больше я слышу об этом человеке, – холодно сказал Питт, – тем меньшую симпатию он мне внушает.

– Коммандос говорят, что мы попытаемся захватить поезд и ночью сбежать на нем в Мавританию. Это правда?

Питт кивнул:

– Да, план таков, если только в течение дня нас не обнаружат малийские войска.

– Мы переговорили между собой, – серьезно сказал Монто. – Никто не вернется в Тебеццу. Мы договорились, что лучше своими руками убьем наших жен и детей, чем допустим, чтобы они снова мучились в рудниках.

Питт посмотрел на Монто, на женщину и ребенка, расположившихся на каменном полу арсенала. На его суровом, обветренном лице отразились горечь и злость.

– Будем надеяться, что до этого не дойдет, мсье Монто.

Ева так устала, что не могла спать. Она заглянула в глаза Питту.

– Не хочешь прогуляться со мной по утреннему солнышку?

– Никому нельзя появляться на открытом пространстве. Для машинистов проходящих поездов и пилотов пролетающих самолетов форт должен выглядеть заброшенным.

– Двигались мы ночью, и я уже почти две недели как под замком в подземелье. Неужели никак нельзя устроить, чтобы я увидела солнце? – взмолилась она.

Он ничего не ответил, только одарил ее самой ослепительной из своих улыбок, обхватил руками и понес по ступенькам на плац. Не останавливаясь, он взобрался на платформу, идущую вдоль крепостных стен, и только там поставил ее на ноги.