Через час после рассвета Питт приказал остановить грузовик и осмотрел кузов, где обнаружил отрезок трубы примерно в метр длиной. Затем спустился на землю и воткнул ее в песок, пока она не встала вертикально и не отбросила тень. Подобрав два маленьких камешка, он один из них положил на конец тени.

– Это и есть твой компас бродяги? – спросил Джордино, заинтересованно наблюдая за действиями Питта из тени грузовика.

– Учись, салага, как мастер работает!

Он присоединился к Джордино и подождал примерно двенадцать минут, прежде чем пройденную тенью дистанцию пометил другим камнем. Затем он провел прямую линию от одного камня к другому и продлил ее дальше еще примерно на полметра. Затем поставил носок левого башмака на первый камешек, а носок правого на то место, где линия закончилась. Подняв левую руку и указывая ею прямо перед собой, он торжественно объявил:

– Север там. – Затем вытянул правую руку в сторону. – А там восток и Транссахарская магистраль.

Джордино проследил за вытянутой правой рукой Питта.

– В том направлении я вижу какую-то дюну, которую мы можем использовать как дополнительный ориентир.

Они двинулись дальше, повторяя эту процедуру через каждый час. Около девяти часов поднявшийся юго-восточный ветер взметнул клубы песка и пыли, ограничив видимость в пределах двухсот метров. К десяти этот жаркий ветер усилился, занося песок в кабину, несмотря на поднятые стекла. Образуя небольшие смерчи, песок вздымался и кружился, подобно танцующим дервишам.

Ртутный столбик здесь поднимался и падал, как палка погонщика. В то утро температура за каких-то три часа поднялась с 15° Цельсия до 35°, достигнув к полудню верхней точки в 46°. Питт и Джордино чувствовали себя так, словно ехали в духовке, вдыхая и выдыхая жаркий и сухой воздух. Единственное облегчение приносил ветерок от их собственного быстрого движения по этой бесплодной и унылой земле.

Стрелка указателя температуры поднялась и зависла в миллиметре от красной отметки, означающей кипение, но пар из радиатора пока не вырывался. Теперь беглецы останавливались каждые полчаса, и Питт определял направление по едва видимому солнцу, с трудом пробивающемуся сквозь тучи пыли и позволяющему трубе отбрасывать лишь слабую тень.

Питт открыл одну бутылку и предложил Джордино восполнить потерю жидкости в организме.

– Сколько? – спросил итальянец.

– Делим пополам. Это даст нам по половине литра каждому, и столько же останется на завтра.

Удерживая руль коленями, Джордино отмерил свою долю, выпил залпом и передал бутылку обратно Питту.

– Сейчас О'Баннион, должно быть, пустил уже всех собак по нашему следу.

– Если они едут на таком же грузовике, то сократить расстояние они смогут только тогда, когда у них за рулем будет сидеть чемпион Гран-при по «Формуле-1». Их единственное преимущество в том, что у них на борту есть запас горючего, чтобы продолжить преследование после того, как у нас закончится.

– Почему же мы не додумались загрузить резерв?

– Поблизости от грузовика не было запасных бочек с горючим. Я смотрел. Они его, видимо, хранят где-то в другом месте, а у нас не было времени на поиски.

– О'Баннион запросто может вызвать и вертолет, – заметил Джордино, включая первую скорость, чтобы одолеть небольшую дюну.

– Вертолет он может попросить или в Форт-Форо, или у малийских военных. А мне почему-то кажется, что Казим и Массард будут последними, к кому он обратится за помощью. Он чертовски хорошо понимает, с каким неодобрением посмотрят они на то, что он упустил их совместных врагов всего лишь через несколько часов после того, как нас поместили под его внимательную и заботливую опеку.

– Так ты считаешь, что ищейки О'Банниона не смогут выследить нас и мы доберемся до Алжира?

– Они не смогут выследить нас в песчаной буре, точно так же как канадский конный полицейский не сможет выследить преступника в пургу. – Питт поднял большой палец и указал им через плечо на заднее стекло. – Обрати внимание: следов нет.

Джордино посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел, что ветер пригоршнями швыряет песок на отпечатки покрышек, и те на глазах исчезают, словно кильватерный след за кормой. Он расслабился и свободнее устроился на сиденье.

– Ты даже не представляешь, какое это удовольствие – путешествовать с образованным человеком!

– Ты рано списываешь О'Банниона со счетов. Если они первыми доберутся до Транссахарской магистрали и начнут патрулировать туда-сюда, наша песенка спета.

Питт прикончил бутылку и бросил ее в кузов, где туарег уже пришел в сознание и теперь сидел, привалившись спиной к заднему борту и с ненавистью поглядывая на людей в кабине.

– Что там с горючим? – спросил Питт.

– Боюсь, что остались одни испарения.

– Пора делать отвлекающий маневр. Разверни грузовик так, будто он едет на запад. Затем останови.

Джордино в точности исполнил все, что ему приказали, развернув руль и затормозив до полной остановки.

– Теперь пешком?

– Теперь пешком. Но сначала перетащи охранника в кабину и еще раз осмотри грузовик. Собери все, что может оказаться полезным, а также любые тряпки, чтобы защитить лицо от песчинок.

Странная комбинация страха и злобы вспыхнула в глазах охранника, когда его поместили на переднее сиденье, разорвали на полосы его же головной убор, а затем туго связали, чтобы он не смог дотянуться до руля или педалей на полу.

Они обыскали грузовик, обнаружив лишь несколько промасленных тряпок и два полотенца, из которых они соорудили тюрбаны. Оружие пришлось оставить, схоронив его в песке. Затем Питт закрепил рулевое колесо так, чтобы оно не крутилось, включил вторую скорость и выпрыгнул из кабины. Верный «рено» рванулся вперед, унося связанного пассажира к Тебецце, и вскоре затерялся в песках.

– Ты дал ему лучший шанс выжить, чем он нам, – запротестовал Джордино.

– Может, да, а может, и нет, – мягко возразил Питт.

– Ну и сколько же нам предстоит топать, по твоей оценке?

– Около ста восьмидесяти километров, – ответил Питт так, словно речь шла о небольшой увеселительной прогулке.

– То есть почти сто двенадцать миль с одним литром воды, которого не хватит и на поливку кактуса! – возмутился Джордино. Он критически уставился на раздуваемый ветром песок. – Я еще с утра почувствовал, что моим бедным старым косточкам суждено основательно побелеть на солнце, прежде чем на них кто-нибудь наткнется и предаст земле.

– А ты взгляни на это дело с привлекательной стороны, – посоветовал Питт, наматывая тюрбан. – Ты можешь дышать чистым, настоящим воздухом, наслаждаться тишиной, общаться с природой. Что еще нужно для укрепления духа?

– Бутылка холодного пива, гамбургер и душ, – вздохнул Джордино.

Питт показал ему четыре пальца:

– Четыре дня, и ты получишь все, чего желаешь.

– У тебя есть опыт по выживанию в пустыне? – с надеждой спросил Джордино.

– Когда мне было двенадцать лет, я с бойскаутами провел уик-энд в лагере в пустыне Мохаве.

Джордино печально покачал головой:

– Это определенно снимает большую часть забот.

Питт еще раз определился с направлением. Затем, используя трубу-компас как посох, он нагнул голову против ветра и песка и двинулся на восток. Джордино уцепился рукой за пояс Питта, чтобы они не потеряли друг друга в этой слепящей круговерти, и потащился сзади.

Закрытое совещание в штаб-квартире ООН, начавшись в десять часов утра, продолжалось далеко за полночь. Двадцать пять ведущих мировых специалистов по изучению океана и атмосферы совместно с еще тридцатью биологами, токсикологами и экспертами по загрязнению с неотрывным вниманием выслушали краткое обращение Галы Камиль, прежде чем перейти к секретному совещанию, на котором адмирал Сэндекер поведал им об истинных масштабах грозящего всему человечеству бедствия.

Затем Сэндекер представил доктора Дарси Чэпмена, который прочел лекцию о химической сущности размножения красных волн. За ним выступил Руди Ганн с новыми данными об этом загрязнителе. Вступительную часть завершил Хайрем Йегер демонстрацией спутниковых фотографий распространения волны и изложением статистических данных, на основе которых делался прогноз о дальнейшем росте.