Снова на ногах и готов сражаться, думал Гидеон следующей ночью. Ну, возможно "готов сражаться" было слишком сильно сказано. Всего-лишь-держащийся-на ногах-но-заставляющий-себя-действовать – описывало его состояние намного точнее. Он провел Скарлет через секретный проход во дворце Кроноса, спотыкаясь о собственные ноги каждые несколько шагов.

"Уверен, что все в порядке?" – спросила Скарлет, сжимая его руку.

"Конечно," спокойно солгал он. Ничто не заставило бы его отступить и вернуться назад в ту спальню. Во-первых, он бы занялся с ней любовью. Для этого не было времени, и хуже то, что она должна будет сделать всю работу, в то время как он будет похож на размазню. Еще большую, чем уже был. И во-вторых, его ждала месть.

"Здорово. Ты выглядишь ужасно. Мы должны вернуться и -"

"Арр! Ты слишком самонадеян. Хорошо, уверен, что знаешь, куда идти?" наконец сдалась она.

Она не была женщиной, которая терпит молча.

"Нет". Тысячи лет прошли с тех пор, как он находился в небесной цитадели, но он помнил эти скрытые ходы. Боги знали, что он когда-то много раз их использовал, будучи одним из элиты Зевса, которой доверяли. Он должен был украдкой проводить короля к своим любовницам и их к королю, все время прислушиваясь к заговорам против его величества и наблюдая за шпионами. Тогда и теперь, помогало, что многие из стен были сделаны из двухстороннего стекла.

"Как красиво", внезапно выпалила Скарлет, дергая его и пытаясь заставить остановиться.

"Мы посмотрим на все позже." Фактически, нет, не посмотрят. Они будут слишком заняты, мучая убийцу их сына. Не думай об этом, пока вы не найдете ублюдка. Иначе гнев поглотит тебя, и израсходует все то, что осталось от энергии.

Она знала, что он имеет в виду, понимала, что они не вернутся. "Но я… Я никогда не видела ничего подобного этому."

Это было правдой, с сожалением подумал он. Даже при том, что она была дочерью королевы, на нее смотрели, как на рабу всю жизнь, отрицая ее права, не только когда Титаны были заключены в тюрьму, но также и после того, как они были освобождены. Ублюдки! Он замедлил свой шаг, позволяя ей восхититься люстрами, блестящими мраморными водопадами, орхидеями, растущими прямо из стен.

Как могла мать держать дочь вдалеке от этого? Как могла женщина, которая дала ей жизнь, обходиться с ней так плохо?

Так же, как ты поступил с собственным сыном?

Гидеон сжал челюсть. Кто-то украл мою память о нем, черт побери.

Это не уменьшало его вины. Он должен был помнить о любимом мальчике. По крайней мере, какая-то часть него должна была. И все же, за все разы, пока в мозгу Гидеона появлялись вспышки видений о Скарлет, он никогда не видел ничего о Стиле. У него не было ни одной татуировки, чтобы можно было представлять и чтить его мертвого сына.

Дерьмо, я – худший отец в мире.

Ложь ничего не говорил по этому поводу, словно демона мальчик и вовсе не заботил, был ли он жив или мертв, был ли он правдой или ложью.

Но Стил не мог быть ложью. Никто не подделает ту боль, которую Скарлет испытывала, показывая его убийство. Даже те актеры, которых Скарлет так любила пожирать своими глазами.

Свободной рукой Гидеон провел по волосам. Даже сейчас он не мог вспомнить свою жизнь со Скарлет. Не мог вспомнить, несмотря на то, что их свадьба была самым красивым событием, на котором он когда-либо присутствовал. Она пылала. О, как, пылала. Любовью, обещанием…надеждой. Думая об этом, он чувствовал себя униженным.

И да, он хотел, чтобы она снова смотрела него так. Он не заслуживал этого, но не мог не желать.

Он дотронулся до амулета-бабочки, который снова был на его шее. Слава богам, Скарлет нашла и принесла его ему. Несмотря на то, что у нее были все причины ненавидеть его, она думала о нем, искала его.

Она действительно была слишком хороша для него.

"Ты можешь себе представить, каково жить здесь?" с удивлением спросила она. Удивление, окрашенное сожалением и печалью. "Я имею в виду, я была вынуждена жить в подвалах и склепах, таким было моё наследство. Здорово. Просто здорово."

"Поверь мне, я не предпочитаю жить внизу." Здесь, он был одним из тысячи других, которые были такими же сильными, как и он. Если не сильнее. Там, он был человеком, имеющим силу.

Он хотел быть всесильным в глазах Скарлет. Он хотел быть в состоянии хорошо содержать ее.

Черт, он мог бы купить ей собственный дворец. На самом деле, конечно, нет. Но он построил бы его голыми руками.

"Удивительно". Она освободила руку, остановилась и прижала ладони к стеклу. Ее собственное ожерелье зазвенело. "Люди действительно читают на тех стульях?"

Он остановился около нее и вздохнул. "Не торопись. Мы не должны добраться до комнаты Кроноса, как можно скорее. Он не вернется за мной скоро, и мы не должны быть как можно дальше к тому времени."

"Я знаю это, но почему мы рискуем и идем в его спальню?" Ее пристальный взгляд был направлен на тяжелые бархатные портьеры и золотые инкрустированные столы, которые заполняли пустую гостиную. Нет, не пустую, заметил он. Кто-то – высокий, белокурый мужчина – шел к книжному шкафу. "Он может слышать нас?" прошептала Скарлет.

Она хотела, чтобы он…?" "Да".

"О. Здорово. Таким образом, мы можем спокойно восхищаться."

Он не узнал бога, но это не помешало Гидеону возненавидеть его с первого взгляда.

"В любом случае, как я уже говорила," продолжила она. "Почему мы не можем просто отправиться в тюрьму?"

"Мы не нуждаемся в ошейнике, чтобы открыть ворота Тартара."

"Черт, нет! Я не надену ошейник. Никогда снова."

"Мы должны носить их, не только держать при себе. А теперь. Ты не знаешь, кто это?" Так я узнаю имя следующего человека, которого собираюсь убить.

"Конечно, я знаю. Это – Гиперион, Титан, бог Света. Великолепен, не правда ли?"

Будь прокляты она и ее привлекательные блондины. "Я, возможно, узнал его лицо, но я не знаю его имени. Я также не знаю, что Гиперион – социопат. Он не наслаждается, поджигая бессмертных только для того, чтобы понаблюдать, как они горят и послушать, как они кричат."

"Он секси."

"Ты не встречала его в тюрьме?" проскрежетал он.

"Встречала, конечно. Мы не сидели в одной камере. К сожалению."

Если Скарлет подумывала о том, чтобы поцеловать другого мужчину так, как она целовала Гидеона, если она подумывала о том, чтобы позволить другому мужчине прикасаться к ней так, как прикасался к ней Гидеон, сжигание до смерти будет наименьшей из ее забот. Прямо сейчас она принадлежит Гидеону. Она была его женой. Он не делился. По крайней мере, больше нет.