И тут этот хмырек замечает меня и семенит ко мне. Он с меня ростом, если не ниже. Подходит, изображает улыбку на прыщавой физиономии.

– Земная женщина хотеть, – говорит на ломаном муданжском.

– Не, – говорю, – не хотеть. Земная женщина муж иметь. Большой, сильный. Страшный. Наемник.

На него моя тирада не производит никакого впечатления. То ли не понял, то ли не поверил… Короче говоря, это быдло хватает меня за задницу! Прямо нагибается и обеими руками!.. И еще тянет на себя! Я даже подумать не успела. Даже не сообразила промеж ног двинуть. А о чем он думал – приставать к женщине, которая держит в руках огромный мясницкий тесак? А я и думать забыла, что в руке у меня что-то острое, просто долбанула с размаху, чтобы он отцепился, козлина, и, только когда брызнула кровь, поняла, что снесла ему голову на фиг, нож-то острый, как зараза, и тяжелый…

Следующим номером я порадовалась, что на мне одежда, какую не жалко, а то всю ведь кровью залило. И только после этого озадачилась – а что, собственно, мне будет за содеянное? Вроде как самооборона, но мы же на Муданге…

Внезапно рынок ожил, невесть откуда возникли продавцы и стремительно принялись паковать товар. Хозяин ножей вырос у меня за спиной и окликнул меня.

– Бегите! Их тут сейчас будет много! Бегите скорее к мужу и прячьтесь!

Он смахивает свой товар в ящик, но тесак все еще у меня.

– Я возьму? – говорю робко.

Он только отмахивается и повторяет:

– Бегите отсюда!

Я сую тесак в седельную сумку – Пудинг по-прежнему невозмутимо стоит рядом и жует сахар, хотя ему бок забрызгало кровью. Прикидываю: бежать домой? Но ведь там меня легко найти, а торговец сказал прятаться… К мужу – это я плохо знаю куда. То есть примерно знаю, но это же надо сначала машину вывести… А, у меня же лошадь есть. Вредно, конечно… Правда, убивать людей тоже вредно… Ма-ать, я же его убила!

Так, цыц. В седло и к Азамату, сопли потом.

К счастью, лесенка к седлу пристегнута, а то черта с два бы я залезла. До Пудинга, кажется, доходит, что что-то не так, и он принимается трусить прочь от рынка. Я от души наподдаю ему пятками по бокам – сейчас-то надо быстро! Он очень удивляется, но ходу прибавляет, а когда мы выезжаем из города, даже переходит на галоп. Я и не знала, что он может.

Мы скачем и скачем, и я уже перестаю узнавать местность. Где-то тут слева должна быть долина между двумя горами, вот там и проходят эти тренировки. Проблема в том, что долина эта незаметная, за что ее и выбрали…

– Пудинг, – говорю, – ищи Азамата!

Впрочем, не особо-то я верю, что он может что-то найти. Вспоминаю, что у меня есть телефон. Достаю. Конечно, тут нет сети, о чем речь…

Внезапно Пудинг тормозит и поводит ушами. Не знаю, мерещится мне или нет, но похоже, что от дороги влево отходят две колеи. Даже если это и не туда, куда мне надо, торчать на дороге посреди поля – не самая лучшая идея, если за мной гонятся. Я решительно тяну Пудинга за веревочку влево, он послушно спускается в траву.

Как это ни удивительно, мы угадали. За небольшим выступом открывается довольно широкое поле, где куча народу прыгает, бегает и дерется. Азамата я замечаю почти сразу – он в мамином красном свитере, наверное, чтобы его было хорошо видно ученикам. Скачу к нему, едва не сшибая этих самых учеников. Он меня, конечно, издали заметил, но менее круглыми его глаза от этого не стали. Подскакивает ко мне, только что под копыта не бросается.

– Боги, Лиза, что случилось?! Ты вся в крови!

– Я убила джингоша! Что мне делать?

Из мемуаров Хотон-хон

Первая джингошская кампания началась шестнадцать лет назад, когда Джингошская империя попыталась захватить несколько свежеозелененных планет в кластере Вирго и неожиданно встретила вооруженное сопротивление ареян и землян, которые предугадали ее планы. Джингоши понесли тяжелые потери – как человеческие, так и материальные: в битве они лишились большого количества новых кораблей и оружия. Чтобы возместить утраченное, им пришлось поднажать на покоренные планеты и вытянуть из них побольше ресурсов. На Муданге джингоши в норме собирают дань редко и понемногу, поскольку эта планета больше интересует их как платиновый прииск, а за свое добро гордые муданжцы держатся крепко. Но при том количестве колоний, которое Джингошская империя сгребла под себя за последние три-четыре века, ей приходится быть постоянно очень хорошо укрепленной, иначе покоренные народы быстро почуют брешь и вырвутся на свободу. Поэтому джингоши решили собрать внеочередную дань с самых отдаленных своих колоний, пока никто не заметил, что у них не хватает ресурсов. И собрали. Ценой нескольких миллионов жизней. Муданжцы действительно очень гордые, и, если бы Старейшины не велели прекратить сопротивление, мужское население планеты могло бы существенно сократиться. А если учесть, что муданжские женщины в большинстве своем неспособны ни к какой оплачиваемой работе, а многие даже еду себе приготовить не умеют, это была бы настоящая катастрофа.

Однако джингошам уплатили, и они отстали, хотя и лишились огромного количества бойцов, гораздо большего, чем муданжцы. Джингоши, как уже говорилось, берут числом, как муравьи. Каждый отдельный джингошский солдат туповат и плохо дерется, зато у него десяток жен и каждая рожает по два-три ребенка каждый год. Зафиксированный рекорд плодовитости джингошской женщины – это пятнадцать близнецов, правда, шесть из них не выжили. Если же муж погибает, его жены достаются по наследству братьям и тоже не простаивают. Само собой, при такой демографической ситуации джингошам постоянно требуются новые земли и источники ресурсов, а вот цена человеческой жизни невысока. Слово «джингоши» – это не самоназвание нации, это тамлингское слово, означающее «муравей».

Тем не менее джингоши всегда мстят за своих. У них очень развиты семейные узы; в семью входят такие отдаленные родственники, что часто сами они не помнят, в каком поколении и какое именно между ними родство, тем более при таком количестве жен. Но если ущерб нанесен одному родичу, на его защиту тут же собирается пара десятков человек. И они даже не посмотрят, насколько опасно мстить. Они могут все погибнуть, главное – не дать спуску обидчику. Именно поэтому, если в муданжском поселении объявляется джингош, все муданжцы стараются исчезнуть, чтобы, не дай боги, не оскорбить захватчика, иначе не миновать беды всему поселению. Джингоши, естественно, этим пользуются: нарочно напрашиваются на драки, а потом собирают родичей и грабят деревню. Или, если жители уже научены горьким опытом и разбегаются, джингоши спокойно сгребают с лотков товары, выносят из домов ценности.

Вторая джингошская кампания началась как раз с чего-то подобного, хотя и не имела непосредственного отношения к Мудангу. Стайка джингошей напала на эспажанского продавца, который прилюдно поймал за руку их родича, пытавшегося умыкнуть с прилавка что-то ценное. Дело было на Гарнете, и рядом случилась группа ареянских спецназовцев и команда муданжских наемников. Джингошам крупно досталось, но они на этом не успокоились, поскольку у двоих из них были родственники в имперской канцелярии. Через неделю по земным и ареянским войскам был нанесен неожиданный удар, и начался вооруженный конфликт, затянувшийся на два года. Это произошло через восемь лет после Первой кампании. По итогам конфликта было подписано мирное трехстороннее соглашение между землянами, муданжцами и джингошами, но все понимали, что жить ему недолго, тем более что ареяне отказались в нем участвовать, а земляне в случае чего очевидно будут поддерживать ареян, но не джингошей, а муданжцы подписали соглашение, только чтобы оградить свою планету от нового грабежа. Да и то сказать, это было решением одного конкретного муданжца, прочие же наемники весьма условно его поддержали; в те годы он еще не пользовался таким авторитетом, как сейчас. Удивительно было только то, что после всех этих событий джингоши не перерезали население Эспаги, которая тоже чуть больше века назад стала их колонией. Видимо, за перестрелкой с землянами забыли, с чего все началось.