– В таком случае я, наверное, последую ее совету и подыщу себе донорское сердце. Дейв, ты видел, как она на меня сегодня смотрела? Так, как будто мы знаем друг друга давным-давно. И нравимся друг другу.

– В Далласе полно женщин, которые знают тебя в библейском смысле этого слова, и им всем нравится твой большой…

– Ты мне просто завидуешь. Тебе обидно, что эта шикарная блондинка, ее бывшая невестка, не обращает на тебя ни малейшего внимания, – ухмыльнулся Ричардсон.

– В этом занюханном городишке, – неохотно согласился Ингрэм, – действительно водятся совершенно потрясающие женщины. Жаль только, – со вздохом добавил он, – что здесь нет ни одного приличного мотеля.

– Неужели это необходимо, чтобы обрести хотя бы подобие уединения? – раздраженно воскликнула Джулия. Машина Теда с включенной мигалкой и сиреной проносилась по главной улице города мимо огромного транспаранта с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДЖУЛИЯ». Представители прессы неслись за ними по пятам. – Как я теперь буду работать? Сегодня я не могла пробиться в собственный дом из-за толпы репортеров, а когда мне это все-таки удалось, то телефон трезвонил, не умолкая ни на секунду.

Флосси и Ада Элдридж просто на седьмом небе от счастья – наконец-то они оказались в своей родной стихии.

– Ты вернулась уже больше двенадцати часов назад и до сих пор не сделала заявления для прессы, – сказал Тед, наблюдая в зеркало заднего обзора за преследующими их машинами.

Двенадцать часов, подумала Джулия. И за все эти двенадцать часов у нее не было ни одной свободной минуты, чтобы подумать о Заке, чтобы оживить воспоминания, которые, она знала, придадут ей новые силы и помогут выдержать любые испытания, через которые еще предстоит пройти. Она очень плохо спала, а когда проснулась, фэбээровцы уже были тут как тут и снова набросились на нее со своими вопросами. Эта пытка закончилась только два часа назад. Потом позвонила Кэтрин, и теперь они с Тедом направлялись к ней домой. У Джулии было нехорошее предчувствие, что братья собираются задать ей те вопросы, которые не хотели задавать при родителях.

– Неужели вы не можете избавиться от репортеров? – сердито спросила она. – Их здесь не меньше сотни, и я уверена, что они обязательно каким-то образом нарушают порядок в городе.

– Адлесон говорил, что теперь, когда ты вернулась, они толпами осаждают мэрию и требуют заявления для прессы. Они прекрасно знают свои права в соответствии с первой поправкой к Конституции, но, насколько мне известно, никоим образом не нарушают городского порядка.

Обернувшись назад, Джулия увидела, что машины, набитые репортерами, и не собираются отставать.

– Да их всех можно оштрафовать за превышение скорости. У тебя на спидометре почти 140 километров. Тед, – устало добавила она, – я сойду с ума, если не получу возможности побыть в одиночестве, собраться с мыслями и немного отдохнуть.

– Если ты решишь остаться у Кэтрин, – сказал Тед, по-прежнему не отрывая взгляда от зеркала заднего обзора, – то у тебя будет достаточно времени для того, чтобы выспаться. Конечна, после того, как ответишь на наши с Карлом вопросы.

– Если вы собираетесь устроить мне очередной допрос, – сказала Джулия, содрогнувшись при одной мысли о том, какие именно вопросы ей собираются задать братья, – то сразу предупреждаю, что на сегодня с меня достаточно.

– И тем не менее тебе придется ответить. Ты вляпалась по уши, Джулия! – Еще никогда брат не разговаривал с ней таким резким тоном, и она зябко поежилась. – И боюсь, что это ясно не только нам с Карлом, но также Ингрэму и Ричардсону. Я решил, что нам лучше обо всем поговорить у Кэтрин, потому что это единственный дом в Китоне, который сможет защитить нас от наших друзей-журналистов. – С этими словами он сбросил скорость и, резко крутанув руль, свернул на частную подъездную дорогу.

Ворота уже открывались им навстречу. Машины с репортерами проскочили поворот, но Джулия была слишком напугана последними словами брата, чтобы испытать облегчение. «Блейзер» Карла был припаркован перед шикарным кирпичным особняком Кахиллов, но когда Джулия открыла дверцу машины, Тед остановил ее.

– Думаю, что некоторые вопросы нам лучше обсудить наедине. Я, как твой адвокат, имею право не сообщать никому то, что узнаю от тебя. У Карла такого права нет, а у Кэтрин – тем более.

– Адвокат? Ты что, уже сдал экзамены?

– Пока еще нет. Но давай предположим, что я их сдал, и не будем обращать внимания на такие чисто технические детали, как наличие официального диплома.

Джулию бил озноб, но вовсе не потому, что Тед выключил печку в машине.

– Мне не нужен адвокат.

– А я думаю, что он тебе непременно понадобится.

– Почему?

– Потому что вчера ночью ты не сказала всей правды. Ты никудышная лгунья, Джулия. Очевидно, сказывается недостаток опыта. И не нужно на меня так смотреть. Я ведь пытаюсь помочь тебе.

Руки совершенно онемели от холода, и Джулия спрятала их в рукава отороченной мехом куртки.

– Итак? – продолжал настаивать Тед. – Я хочу услышать то, что ты не рассказала фэбээровцам.

Джулии было очень больно видеть, впервые за все эти годы, выражение неодобрения на лице брата, но она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.

– Ты дашь мне слово никому не говорить то, что я тебе сейчас скажу?

Эта просьба заставила Теда тихо чертыхнуться.

– Значит, ты влипла еще больше, чем я предполагал.

– Я не знаю, что ты под этим подразумеваешь, Тед. Меня интересует другое – ты даешь мне слово или нет?

– Конечно же, я даю тебе слово! – вспылил Тед. – Ты прекрасно знаешь, что ради тебя я готов на все! Так же как и Карл.

Его слова настолько тронули Джулию, что она чуть было снова не расплакалась, но вовремя вспомнила о данном самой себе обещании и взяла себя в руки, – Спасибо.

– Не нужно меня благодарить! Я хочу услышать ответ на свой вопрос – чего ты не сказала фэбээровцам?

– У меня не были завязаны глаза. Я знаю, как найти тот дом в Колорадо.

– Понятно. Что еще?

– Это все.

– Все?

– Это была единственная ложь, которую я сказала вчера.

– Тогда, может быть, ты сообщишь мне, что ты не сказала?

– Ничего такого, что не касалось бы меня лично.

– Прекрати играть со мной в эти игры! Я должен точно знать, о чем именно ты умолчала, чтобы или защитить тебя, или найти опытного адвоката, если это окажется выше моих сил.

– Ты что, пытаешься выяснить, спала ли я с ним? – набросилась на него Джулия, усталость и напряжение которой внезапно переросли в гнев. – Если да, то спроси прямо! Не надо уподобляться Ричардсону.

– На твоем месте я бы не возмущался, а сказал Ричардсону большое спасибо! Если бы не он, то Ингрэм разговаривал бы с тобой совсем по-другому. Он прекрасно понимает, что ты что-то скрываешь, и может быть, даже очень многое, но… но этот Ридчардсон настолько очарован тобой, что тебе удалось обвести его вокруг пальца!

– Ричардсон – грубиян!

– А ты, судя по всему, по сей день не поняла, какое впечатление производишь на мужчин. Ричардсону по крайней мере ты совершенно вскружила голову. Бедняга.

– Спасибо, – сердито огрызнулась Джулия. – Я всегда знала, что ты обо мне хорошего мнения.

– Мы и дальше будем продолжать пикироваться, как два подростка, или ты мне все-таки сообщишь, что именно утаила от ФБР?

– А тебе не кажется, что существуют вещи, которые касаются только меня, и элементарное чувство собственного достоинства…

– Тебе нужно было вспомнить о чувстве собственного достоинства до того, как прятаться по горам с беглым преступником.

Джулия вздрогнула, как будто он ударил ее. Ни слова не говоря, она вылезла из машины и с грохотом захлопнула за собой дверцу. Тед догнал ее уже на пороге.

– Что ты собираешься делать?

– Я, кажется, уже сообщила тебе ту единственную ложь, из-за которой у меня могут возникнуть неприятности с законом, – ответил Джулия, нажимая на звонок. – А теперь, чтобы не повторяться, я собираюсь сообщить одновременно тебе и Карлу то, что вам так не терпится узнать. После этого, даже если вы меня вывернете наизнанку, мне будет просто нечего вам сказать.