Дворецкий его отца вышел, чтобы взять шляпу и перчатки Грэма. Грэм усмехнулся ему.
– Гориллы все еще отсутствуют, да, Николс?
После сорока лет службы Николс всегда и навечно оставался человеком герцога. Его обычное надменное выражение лица стало еще более кислым при этих непочтительных словах Грэма.
– Добрый вечер, лорд Грэм. Его светлость и ваши старшие братья не присылали известий о своем возвращении с охоты в Африке. Однако здесь мистер Эббот, ожидающий вас в кабинете его светлости.
Грэм заморгал.
– Меня? Это еще зачем?
– Именно так, милорд. – Николс выглядел так, словно даже не мог начать воображать, почему кто-то может захотеть поговорить с Грэмом. Когда-либо. Грэм не винил его за это, потому что слуга только имитировал отношение своего хозяина. Его собственный отец сказал Грэму в этом году не более дюжины слов.
Грэм неохотно направился к великолепно обставленному в мужском стиле кабинету отца. Это было унылое место в любое время дня, потому что на каждой стене располагался зверинец со стеклянными глазами, набитая и подвешенная смерть.
На протяжении дня это угнетало. С наступлением ночи Грэм переносился назад в детство, когда ничто, кроме угрозы тяжелой руки его отца не могло заставить его сделать шаг в темный, освещенный огнем коридор блестящих, мстительных взглядов, отражающих ненависть, которую мальчик видел в их глазах.
Даже сейчас, когда он стал взрослым мужчиной, Грэм заколебался у двери, затем сделал глубокий вздох и распахнул ее, улыбнувшись молодому, чуть истощенно выглядевшему человеку, ожидавшему внутри. В конце концов, герцога здесь нет. Нет необходимости собираться с духом.
Он не мог ошибаться сильнее.
Глава 2
История разворачивалась следующим образом…
На краю вельда [3], на черном континенте Африки, человек был слабым, хрупким созданием, неуместным в суровом, диком окружении. Разумные люди двигались осторожно и обычно выживали. Глупые люди, со своей стороны, имели тенденцию умирать. Ужасным образом.
В охотничьем лагере на территории Кении, загорелый на солнце врач отбросил в сторону откидной клапан самой большой холщовой палатки, и устало вышел в круг света, создаваемый большим центральным костром и несколькими стоячими факелами.
Три дородных англичанина ожидали его снаружи.
– Как герцог?
– Он будет жить?
– Черт побери, парень, говори!
Доктор вздохнул, выпрямляясь.
– Боюсь, что травмы, полученные его светлостью, после того, как его потоптал слон-самец, были слишком серьезными. Он уже не с нами.
После ошеломленного молчания – достаточно долгого, потому что три старших сына герцога Иденкорта были не самыми быстро соображающими людьми – один из младших посмотрел на старшего с благоговейным страхом на лице.
– Теперь ты герцог.
Старший, но, увы, наименее разумный из трех братьев, медленно выпрямился во весь свой громадный рост.
– Я – герцог, и теперь я приму имение и титул – но лишь тогда, когда отомщу за своего отца и не уничтожу этого слона-убийцу. – Он поднял кулак вверх. – Слон-самец должен умереть!
Второй по старшинству брат, только чуть-чуть менее тупоголовый и почти такой же пьяный, решительно кивнул:
– Битва насмерть!
Кенийский проводник, опытный человек саванны, вышел вперед, чтобы предотвратить катастрофу.
– Ваша светлость, милорды, этот слон очень опасен. Мы должны сбежать с его территории и отвезти тело вашего отца обратно…
– Сбежать? – Третий брат, у которого до этих слов возникали проблески подобной мысли, ощетинился от такой трусливой формулировки. – Ради Бога, парень, сыновья Иденкорта не бегут ни от чего. – Он присоединился к своим братьям, высоко подняв ружье. – Насмерть, так насмерть.
Увы, так оно и случилось.
И снова в мрачном, декорированном смертью кабинете покойного герцога Иденкорта, его самый младший сын воображал, что окружавшие его и молодого, круглолицего поверенного глаза смотрят на них с диким блеском удовлетворения.
– Все сразу? – Грэм откинулся назад в кресле – в кресле своего отца, но он не заметил этого – и вяло провел рукой по лицу. – Ну, конечно же. Они были неразлучны до конца. Господи Боже. Они сами навлекли на себя смерть своей глупостью.
Поверенный, мистер Эббот, кивнул.
– Именно так. Проводник пытался спасти их, но только он и двое его людей сумели уберечь свои жизни.
– Он ничего не смог бы сделать. – Грэм махнул рукой. – Он не смог бы остановить их. Никто никогда не мог. – Он покачал головой, все еще слишком потрясенный, чтобы ощущать что-то, похожее на горе. По крайней мере, он надеялся, что причина была именно в этом.
Грэм никогда не ощущал особой близости с отцом или братьями, потому что для него они были совершенно иной породой людей. Они поочередно то нападали на него, то игнорировали, пока он был маленьким, и со временем молодой человек понял, что самый лучший способ общаться со своей семьей – это избегать их настолько, насколько это возможно.
Когда он, повзрослев, приобрел что-то вроде репутации «убийцы леди», то его начали сдержанно уважать, потому что гориллы всегда получали удовольствие от охоты, от любой охоты. Тем не менее, перемирие с обеих сторон всегда было настороженным и недолгим.
– Ваша светлость, я должен проинформировать вас…
Мир Грэма внезапно остановился, а затем снова начал вращаться с новым, тошнотворным наклоном на своей оси.
Ваша светлость.
Он сглотнул, но его горло совсем пересохло. Пошатываясь, он поднялся на ноги и, спотыкаясь, пересек комнату к графину с виски своего отца – нет, к своему графину! – сверкавшему, как янтарное спасение.
Грэм опрокинул один стакан, чтобы промочить горло, и еще один – чтобы отбить вкус первого. Он налил третий, просто чтобы посмотреть на него. Затем молодой человек повернулся к Эбботу.
– Я – герцог Иденкорт.
Эббот кивнул.
– Да, ваша светлость, это так.
Грэм вернулся, чтобы снова усесться в кресло своего отца, затем откинулся назад и обнаружил себя один на один с менее обременительной историей.
– Я – герцог Иденкорт, – сообщил он стакану с виски. О, черт, он уже снова был пуст.
Эббот забрал у него стакан.
– Ваша светлость…
– Эй! Я пил из него!
Эббот бросил стакан через комнату, где он разбился о камин. Грэм заморгал, в первый раз осознав, что поверенный вовсе не выглядит усталым. Этот человек просто не находит слов от ярости и отвращения!
– Ваша светлость, моя семья служила вашей в качестве поверенных и управляющих делами в течение пяти поколений. Ваш дед ни разу не сумел заплатить нам вовремя или полностью, а ваш отец вообще никогда не платил нам. Совет, который я собираюсь дать вам, станет первым и последним, который вы когда-либо получите от Эббота, поэтому слушайте внимательно.
Грэм отпрянул, его взгляд наконец-то сосредоточился.
– Я слушаю.
Эббот выпрямился, его глаза сверкали на круглом лице.
– Не тратьте время на то, чтобы принять на себя свои обязанности. Ваше имение лежит в руинах, а ваши земли не распаханы. Ваши люди страдают, а ваши долги несметны. Ради Бога, послушайте, если не сделать большого вливания наличности в Иденкорт как можно быстрее, то не останется ничего, что можно будет спасти! Единственное средство, которое у вас осталось – это найти богатую жену, и найти ее быстро, до того, как станет слишком поздно. Осталось меньше месяца до конца Сезона. Предлагаю вам очаровать кого-нибудь и сделать это поскорее.
С этими словами Эббот повернулся и вышел из кабинета и из Иден-Хауса. Грэм наблюдал за ним, смутно понимая сквозь отражающийся внутри себя шок, что вместе с Эбботом уходит всякая надежда на ту помощь, которую он мог бы получить в управлении обширным и разоренным имением Иденкорт.
О котором он никогда не трудился узнать ни единого факта.