Ему должно быть стыдно за себя. На самом деле так оно и было. Софи заслуживала лучшего, чем его безответственное вожделение, вторгающееся в ее интимный момент.

Это не означало, что у него было какое-то намерение сдвинуться с этого места. Она не слышала, как он вошел. Она была полностью поглощена удовольствием от своей ванны. Грэм был беспомощен перед этой простой чувственностью, он заслуживал порицания, но не мог сдвинуться с места.

Она обливала себя водой. Затем гладкими движениями стирала ее с тела. Обливала. Гладила. Затем, откинувшись назад, Софи подняла одну длинную, до боли прекрасную ногу из воды и вытянула ее в воздухе. Она намылила ее обеими руками, снова и снова скользя ладонями по своей восхитительной коже, вверх и вниз по этому невероятному бедру, колену, лодыжке… вверх и вниз…

Черт побери, Грэм готов был испытать оргазм прямо там, где стоял, с подносом в руках!

Он не мог вынести этого. Все, что он хотел – это Софи, в таком виде, в каком она выглядела в настоящий момент – минус дорогие платья, без пудры и жемчуга и сложных причесок и новомодных искушенных манер. Просто Софи.

Грэм не разглядел ее, пока не стало слишком поздно, словно скрытое сокровище, которое другой мужчина нашел первым. Она была не легкомысленной красавицей, не легкодоступной целью, но требовала осмысления и мудрости – и все же теперь он понимал правду. Софи была слишком прекрасна для него.

Неужели драгоценный камень, спрятанный в пепле, менее ценен, чем тот, который вставлен в прекрасное кольцо? Вся разница в обрамлении.

Если бы только он мог иметь то, что хочет, вместо того, что нужно Иденкорту.

Он закрыл глаза, противостоя искушению. Затем он отвернулся, поставил поднос, подхватил платье, плащ и бальные туфельки Софи и выскользнул из комнаты.

Грэм не мог смотреть на нее и не хотеть ее… но он мог удержать ее от попытки сбежать до того момента, пока он не придумает, как обеспечить ей безопасность от его неумелых попыток спасения.

Не говоря уже о том, как обезопасить Софи от его растущего вожделения.

Софи не вылезала из ванны, пока вода в ней не стала почти холодной. Смыв с себя запах лошади, она лежала в воде так долго, что кожа на ее пальцах сморщились, и тогда девушка ощутила, что умирает с голоду.

Рядом с ванной лежало несколько драных, но чистых полотенец, и ничего больше. К несчастью, ей снова придется надеть свое платье. Мысль о том, что нужно будет натягивать испорченную вещь на свою чистую кожу пугала, но еще сильнее Софи испугалась, когда увидела, что платье пропало!

Она бросила его вот здесь, перед креслом, она была уверена в этом! Девушка оглядела комнату, признавая возможность того, что она могла отбросить его подальше с энтузиазмом, когда поскакала голышом к ванне. В конце концов, это была такая красивая ванна.

Но платье на самом деле пропало. И это означало, что кто-то забрал его. Следовательно, обрывки полотенец, которыми она сейчас обмотала свою грудь и бедра, были ее единственной одеждой!

Она собирается прикончить его! Яд и нож были слишком мягкими орудиями убийства для него. Сожжение на костре было единственным верным решением! Софи запрокинула голову и дала выход своей ярости.

–  Грэм!

В углу комнаты она заметила кучу пыльных покрывал с мебели. Обмотав одно из них вокруг себя так, что видны были только лицо и голые ноги, девушка задержалась, чтобы несколько раз чихнуть, а затем целеустремленно зашагала из комнаты.

Эффект целеустремленности может быть и был немного подпорчен необходимостью делать крошечные шажки из-за ограничивающей движения обмотки, но это только заставило ее быстрее передвигаться, ее гнев рос с каждым мгновением.

Софи никак не могла найти его. Она бродила по нескольким длинным коридорам, которые, казалось, никогда не закончатся, ее ноги замерзли и сделались грязными, а влажные волосы холодили шею и… стойте! Неужели это парадная дверь?

Она быстро переместилась по мраморному полу вестибюля и положила руку на замок. Дверь не двигалась.

Заперто? Ее заперлив доме?

Не в силах поверить в это, девушка могла только бессмысленно раскачивать застывший замок. О чем только Грэм думал, когда оставил ее здесь подобным образом? Только ненормальный, тупоголовый человек привезет женщину в заброшенный дом, украдет ее одежду и запрет ее в нем!

Софи могла видеть полосу солнечного света, пробивающуюся под дверью и танцующую на ее голых, пыльных пальцах ног. Она не сможет выбраться наружу на этот солнечный свет. Она вообще не сможет выбраться из этого дома. Грэм, легкомысленный идиот, вероятно, уже забыл, куда он отвез ее! Завтра он будет стучать в дверь Брук-Хауса, удивляясь, куда делась Софи!

Все было разрушено. Она едва ли сможет соблазнять Общество, если сидит взаперти в доме сумасшедшего, и она вовсе не была уверена в том, что хочет и дальше быть любимицей этого самого Общества, потому что по большей части это утомительно и определенно скучно. Ничто не пошло так, как она задумывала. Ее волшебное платье пропало, ее лицо снова не напудрено, волосы, вероятно, выглядят так, как будто в них гнездится сова, и она снова целиком и полностью стала «просто Софи»!

Всю свою жизнь она приписывала свои неприятности тому факту, что она выглядит странно. Некрасивые девушки никому не нужны. Некрасивые девушки не должны надеяться на большее. Некрасивые девушки должны быть благодарны за то немногое, что у них есть.

Сейчас же оказалось, что недостаток у нее красоты, может быть, вовсе не был ошибкой – не в том случае, если она все еще может, в конце концов, оказаться с пустыми руками и униженной! Возможно, это вовсе не ее внешность была некрасива. Возможно, таким был ее внутренний мир. Возможно, ее жизнь была несчастной потому, что она в точности заслужила ее, поскольку стала лгуньей, воровкой и мошенницей.

Софи думала, что если она станет красивой, то это сделает ее жизнь идеальной, но из этого ничего не вышло, кроме того, что ее заперли в этом огромном, чертовски холодном пустом доме!

Она сильно пнула дверь. Дверь не возражала, но голая нога Софи резко запротестовала. Хромая, шаркая, дрожа и употребляя слова, которые она знала, сама того не осознавая, девушка вернулась обратно в «свою» комнату, главным образом по своим собственным отпечаткам в пыли.

Там она нашла поднос. Софи нахмурилась, глядя на него. Неужели он уже находился в комнате, когда она вышла из нее? Она не заметила его, но возможно она просто была слишком сердита.

Или, может быть, Грэм скрывался где-то, наблюдая за ней, прокрадываясь в комнату за ее спиной. Девушка подозрительно огляделась. Затем покачала головой.

– Голод сделал тебя странной, моя девочка.

Чай был холодным, но она поставила кружку радом с камином, чтобы согреть, и накинулась вместо этого на груши и ветчину. Быстро и аккуратно поев, Софи выпила чай, снова вымыла свои ноги в холодной воде ванны и перемотала на себе пыльную тогу так, чтобы могла по-настоящему ходить в ней. Взяв порцию ветчины, которую она не съела, девушка аккуратно завернула ее в салфетку, и, за неимением лучшего места, спрятала в складках своей одежды.

Затем она приступила к методичному обыску дома, комната за комнатой. Если Грэм ожидает, что она будет вести себя как вялая, беспомощная принцесса в башне, то он выбрал неправильную девушку на эту роль!

Грэм не спал. После постыдного эпизода вуайеризма [10]он совершил длинную прогулку по полям Иденкорта, пытаясь успокоить свой разум и составить какой-то новый план. Все, что он видел, убеждало его в том, что жениться на Софи было невозможно. Сейчас он уже не сможет вернуть Лайлу, но эта громадная, пресная наследница в костюме молочницы вполне подойдет. По крайней мере, она не убьет его во сне.

Вероятно.

Возможно, прямо сейчас Софи хочет сделать именно это. Кажется, что в последние несколько дней он вызывает у женщин именно такую реакцию, не так ли? Он больше не прежний обаятельный Грэм. Никакого легкого смеха и глупых, поверхностных игр.