От этой мысли она снова открыла глаза, чтобы увидеть, как он тянется к ее руке.

– Что ты делаешь?

Грэм откинулся назад, заметно рассердившись.

– Ты не можешь расслабиться на один-единственный момент?

Девушка нахмурилась.

– Нет, когда я не знаю, что ты собираешься делать.

– Упрямая Софи. Я полагаю, что мы должны начать с начала. – Молодой человек вытащил носовой платок и быстро скатал его. Софи отпрянула, когда он начал завязывать ей глаза. Грэм повторил ее движение с блеском в глазах, означавшим «я бросаю тебе вызов». Она недовольно скривила губы, но подчинилась.

– Это глупо… детская игра.

Она почти видела, как он улыбнулся.

– Точно. – Грэм взял ее руку – его кожа казалась потрясающе теплой теперь, когда она оказалась в темноте – и положил что-то в нее. Этот предмет был холодным, твердым и круглым.

– Это монета.

– Ах, но какая монета?

Она провела пальцами по рельефу, затем взвесила монету на ладони.

– Гинея.

Он забрал у нее монету и заменил ее чем-то твердым и сферическим. Пальцы Грэма нежно и быстро прикоснулись к ее запястью, к ее пальцам. Софи смогла ощутить небольшие мозоли от верховой езды…

– Софи, что у тебя в руке?

Вернувшись в настоящее, Софи откашлялась.

– О… яблоко. – Она откусила кусочек, затем усмехнулась. – Большая его часть.

Грэм забрал у нее яблоко. Девушка услышала хрустящий звук, когда его зубы вонзились в это яблоко – неужели его губы прикоснулись к тому же месту, что и ее? Когда он снова вложил что-то в ее руку, Софи позволила своим пальцам на мгновение расслабиться, почти надеясь, что он сомкнет ее пальцы вокруг этого предмета за нее. А когда он сделал это, девушка упрекнула себя за подобные мысли. В самом деле, это всего лишь глупая игра!

Затем она поняла, что не может определить то, что держит, даже тогда, когда использовала обе руки, снова и снова пробегая пальцами по предмету.

– Это… палка? – Вещь была гладкой, но твердой и раздвоенной. – Что-то вырезанное из дерева?

– Ха, – ответил Грэм, стоявший так близко, что его дыхание коснулось ее щеки. – Софи не знает обо всем на свете.

Она скорчила гримасу.

– Так же, как и Грэм. – И все же она не могла не попасться на удочку. Софи сконцентрировалась, пробегая кончиками пальцев по заостренным краям предмета – на самом деле не слишком острым. Она приложила его к своей щеке и провела им по коже. – Отполированный… – Она осознала, что предмет потеплел в ее руке, как это произошло бы с деревом. Вещь была легкой, словно сделанной из… – Это кость? – Грэм хихикнул. Девушка ощутила, как его смех раскатился по всему ее телу, этот низкий мужской звук заставил ее живот задрожать, а бедра крепче прижаться друг к другу под юбкой.

– Близко, – сказал Грэм. – Но не то.

Софи заставила себя сконцентрироваться на предмете, а не на том факте, что она может ощущать жар его тела на своей коже, как раз там, где он наклонился к ней, хотя и не совсем касался ее…

Затем она догадалась.

– Рог! – Она вслепую замахнулась им на Грэма. – Это рог!

Он громко рассмеялся, хотя девушка ощутила, как он пригнулся.

– Верно, хотя, научно выражаясь, я полагаю, что это олений рог. – Молодой человек забрал рог у нее. – Я положил его себе в карман прошлой ночью в доме и забыл о нем.

– Ага. Трофей могучих охотников? – Софи ждала, потому что Грэм никогда не упускал возможности пошутить на тему своих братьев или отца.

Другой объект, маленький и круглый, теплый от его руки или, возможно, его кармана, приземлился на ее ладонь. Девушка зажала его в руке. Кольцо? Она рассеянно надела его на палец. Кольцо подошло ей.

Софи покрутила пальцем и засмеялась.

– Как оно смотрится?

Теплые пальцы Грэма молча завладели ее рукой и сняли кольцо. У Софи возникло ощущение, что она сказала или сделала что-то неправильно.

– Это что-то значимое? – Она не хотела легко относиться к происходящему, но опять же, это была просто игра. Не так ли?

– Просто кое-что старое, – медленно ответил Грэм. – Дай мне руку снова.

В этот раз его прикосновение ощущалось другим. Менее игривым, более… неистовым? Затем он потянул их обе руки вверх и приложил ее ладонь к своему лицу.

Софи медленно втянула воздух. За все их часы, проведенные наедине, они никогда не дотрагивались друг к другу, кроме прикосновения руки к руке. Сейчас ее рука обхватила его скульптурный подбородок, ее пальцы неуверенно касались небритой щетины на нем. Девушку удивила жесткая структура волос. Она думала, что бороды – мягкие, как мех у животного. Затем она осознала, что его подбородок двигается под ее рукой.

Софи медленно отвела руку прочь. Случилось что-то серьезное.

– Грэм, с тобой все в порядке? – Она начала поднимать повязку на глазах. – Что произошло?

– Ничего… совсем ничего. – Грэм отвел ее пальцы от повязки, снова приложил ее ладонь к своей щеке, удерживая ее там. Пока ничего. Это еще не по-настоящему. Закрыв свои глаза, он сконцентрировался на ощущении прохладной руки Софи на своей щеке.

Софи жила в такой безопасности, была так защищена. Знала ли она о разнице между мужской и женской кожей? Ощущала ли она когда-нибудь, что по ее обнаженной, нагретой солнцем коже струится прохладный поток? Это была всего лишь невинная детская чувственность. А что насчет атласной гладкости разгоряченной кожи, приоткрытых губ, вулканического жара плоти, прикасающейся к плоти?

Его брюки стали тесны от таких мыслей – черт, прошло уже несколько недель! – и неосознанно кончики его пальцев изменили свое намерение с невинной демонстрации на опытное соблазнение. Рука Грэма скользнула вниз по ее запястью до чувствительного локтевого сгиба, прикосновение было медленным и целеустремленным.

Софи не могла дышать. Его руки были всем, что она могла ощущать. Одна рука прижимала ее ладонь к его щеке, подтягивая к себе потихоньку, но неумолимо. Девушка сдалась незамедлительно, нетерпеливо, не в состоянии сделать что-то еще. Другая его рука, как пламя, обжигала ее кожу, оставляя позади следы мерцающих угольков, пока она двигалась выше, до тех пор, пока тыльная сторона его ладони не прикоснулась сбоку к маленькой груди Софи.

Ее легкие, возможно, и перестали работать, но зато ее сердце неслось вскачь. Девушка ощутила свою собственную кожу так, как никогда не ощущала ее прежде. Она могла слышать удары собственного сердца, которое, казалось, билось прямо в горле, и пульс которого трепетал под его изучающими пальцами.

Дикое, яростное желание охватило Софи, в животе появилась дрожь, а пальцы ног подогнулись внутри туфелек. Плоть напряглась, запульсировала и увлажнилась таким новым и возбуждающим способом – и к тому же пугающим, потому что она хотела, чтобы это никогда не кончалось. Мечты, на которые она никогда не отваживалась, желания, которые она никогда не признавала, томление, которое она заглушала и прятала подальше – все это вырвалось на свободу, мстительное в своей мощности. Девушка не могла дышать, не могла думать…

Размашистым движением другой руки Софи стянула повязку. Ее глаза распахнулись, вглядываясь в его глаза. Язык в ее пересохшем рту попытался повернуться и произнести:

–  Пожалуйста…

Потрясение от напряжения в глазах Софи эхом отдалось во всем теле Грэма. Хорошо. Да.

Затем… Что ты делаешь, подлец? Зачем ты соблазняешь эту девушку – только чтобы отвлечься от своего долга?

О Господи, он просто законченный негодяй. Слишком много часов было проведено наедине с ней, слишком много вечеров свободы и небрежной интимности. Он отодвинулся, спрятав свою реакцию на ее мольбу, раздумывая, намеренно сделав вид, что не понял ее.

– Да, конечно же. Я прекращаю. Мои извинения.

Грэм медленно поднялся, желая, чтобы его почти эрекция угасла до того, как он полностью выпрямится. Ему не нужно было беспокоиться, потому что взгляд Софи был теперь прикован к ее рукам, которые она стиснула у себя на коленях.