– Ты столько всего знаешь, – сказала мне Алина. – Никогда не возникало желание поделиться с другими своими знаниями?

– Знания – это не всегда благо, – ответил я. – Большинство моих знаний здесь бесполезны, их просто нельзя ни к чему применить, а некоторые просто опасны. Я уже думал об этом. В том, чтобы поделиться знаниями с немногими, смысла мало, а давать их всем, кто может и хочет учиться... Может быть, когда-нибудь я именно так и сделаю. Все равно рано или поздно вы до всего этого додумаетесь сами, я лишь облегчу вам путь познания. Люди всегда использовали знания для своих войн, и здесь будет то же самое. Я в этом ничего не могу изменить, единственное, что приходит на ум – это постараться сделать Орсел настолько сильным, чтобы ни у кого из соседей даже мысли не возникло на него напасть, и самим не проводить политику захватов. Игнар не вечен, и когда-нибудь тебе, Лана, придется занять его место. Так что возможность попробовать добиться того, о чем я говорил, у нас будет.

– А поучить нас? – спросила Алина. –  Пусть не всему, а хотя бы тому, что может нам пригодиться.

– Можно попробовать, – согласился я. – Вот начнется сезон дождей, тогда у нас появится время для учебы.

В конце зимы в королевском дворце традиционно проводились балы, на которые съезжалась знать со всего королевства. На время забывались обиды и старая вражда, и непримиримые враги могли встретиться и нормально общаться. Конечно, такое общение могло быть только в том случае, когда вражда носила политический характер, если же людей разделяла кровь близких, никакие традиции не могли погасить ненависти. Но и в этом случае они не занимались сведением счетов. Когда назначили первый такой бал, мои жены узнали, что я не умею танцевать ни одного танца.

– Что вы так переживаете? – успокоил я их. – Я и дома не умел танцевать. Сестра пыталась научить вальсу, и ничего не вышло. Поэтому пойдем по пути наименьшего сопротивления. Маркус наверняка за свою почти двухсотлетнюю жизнь все ваши танцы перетанцевал, вот я и попрошу его сбросить мне в голову эту премудрость, а потом с вами попробуем, что получилось.

– А что это за танец – вальс? – сразу же заинтересовалась младшая.

– Давай научу, – предложил я.

– Ты же сам сказал, что не умеешь.

– Зато я запомнил все объяснения сестры. Скорее всего, у нее со мной ничего не получилось из-за моей робости и плохой координации движений, потому что ничего сложного в этом танце нет.

Я быстро объяснил сущность движений в вальсе.

– Теперь давай с тобой станцуем, – предложил я Лане. – Музыки нет, поэтому я ее буду напевать.

Я начал напевать музыку одного из известных мне вальсов, и под этот «аккомпанемент» мы закружились по комнате в вальсе. И чего там, спрашивается, было сложного, что я никак не мог научиться? Когда я отпустил раскрасневшуюся Лану, попробовать новый танец захотелось Алине.

– Тебе сейчас только танцы танцевать, – попытался я ее отговорить. – Тяжело же с животом.

Алина прекрасно понимала, что мои слова были продиктованы любовью и заботой, а все равно обиделась, даже слезы навернулись на глаза. До беременности она такой обидчивой не была. Я поцеловал повлажневшие глаза, вывел жену на середину комнаты и, бережно обняв, закружил в танце.

– Жаль, что на балу такое не станцуешь, – сказала она, когда я, не закончив танца, усадил ее в кресло. – Наши музыканты вальс не сыграют, а ты при всем желании для всего зала петь не сможешь.

– Конечно, не буду, – согласился я. – Это же, как говорит папочка младшей, урон чести. Принц я или не принц? А вашими инструментами мы обязательно когда-нибудь займемся. Мне самому хорошей музыки очень не хватает.

– Если послушать все то, что ты рассказываешь о своем мире, – сказала Алина, – то тебе у нас много чего должно не хватать. Самолетов у нас нет...

– Если ты сейчас станешь перечислять все то, чего у вас нет, то тебе времени до вечера не хватит, – засмеялся я. – А на самолетах я сам еще не летал. Поначалу, когда я сюда только попал, действительно было очень тяжело, а потом привык, причем достаточно быстро. А когда появилась ты, я понял, что главное в жизни мужчины – чтобы рядом с ним была любимая, которая дарит радость и наполняет жизнь новым смыслом, и для которой не жалко отдать все, включая саму жизнь. Без вас мне сейчас вообще ничего не нужно, именно вы придаете мне силы жить и бороться. У меня на родине есть такие птицы – лебеди. Здесь их, к сожалению, нет. Когда они образуют пару, то живут вместе всю жизнь, а если кто-то один из них погибает, то другой поднимается высоко в небо, складывает крылья и камнем падает на землю. Вот и вы для меня одни единственные и на всю жизнь. Постарайтесь себя сберечь, если не хотите, чтобы я уподобился тому лебедю.

Как вы думаете, они отреагировали на мои слова? Они обе разревелись. А потом потащили меня в кровать лечить нервы, которые я им расстроил.

К началу балов я все-таки научился танцевать все, что здесь обычно танцевали. Маркус действительно знал все танцы и без возражений запихнул свои знания в мою голову, но потом еще долго пришлось тренироваться с младшей, уж очень все у них было сложно. Множество фигур, построений и переходов с подскоками и приседаниями. Некоторые танцы показались мне смешными, некоторые были безусловно красивы. Единственным недостатком было то, что партнеры за все время танца практически не касались друг друга. Балы проходили в самом большом зале и прилегающих к нему помещениях восточного дворца, где в свое время жил наследник, а в распоряжение тех гостей, которым в столице негде было остановиться, предоставили многочисленные гостевые покои среднего дворца. Празднества  проходили ежедневно в течение шести дней. Это были единственные мероприятия такого масштаба, и число гостей нередко было так велико, что приходилось задействовать еще один зал поменьше и дополнительно приглашать музыкантов. Так было и на этот раз. Я с женами по просьбе Игнара ходил и в большой зал, и в меньший, перезнакомившись за это время почти со всеми высшими дворянами королевства. В зале только танцевали, вели разговоры и подкреплялись разложенными на столиках деликатесами и напитками в расположенных рядом комнатах. Первый бал открыл сам Игнар под руку с Карой, которая уже имела титул графини, а отдуваться дальше он предоставил мне.

– Ты принц, – сказал он мне, – и правая рука короля, так что бери жен и будьте здесь хозяевами, а я хоть раз от всего этого отдохну.

Он и отдыхал, не выпуская руки Кары, чтобы не давать повода другим дамам претендовать на его внимание. Они, по-моему, вообще ни одного танца не пропускали.

На второй день празднеств прибыл со своей женой и свитой герцог Кнор Ланиш. После уничтожения орденом гнезда черных и посланной герцогом погони, никаких обвинений в наш адрес с его стороны так и не поступило. Мы с ним познакомились и представили друг другу своих женщин, после чего он попросил меня о разговоре, и мы с ним отошли в сторону, предоставив женам общаться самостоятельно.

– Давно хотел с вами познакомиться, ваше высочество, – сказал Кнор.

– Хочу спросить, – перебил я его. – Вы большой сторонник этикета, герцог? Может быть, для простоты общения наедине будем называть друг друга по именам?

– Если вас это не оскорбит, то почему бы и нет? Этикет – вещь, несомненно, важная, но не в приватном общении. Я хотел с вами поговорить откровенно о недавних событиях в Гортане. Я знаю, что уничтожение черных – дело рук вашего ордена, хотя и не имею никаких доказательств. Догадываюсь так же, почему вы не раструбили об этой очередной победе над черными по всему королевству. При этом вы меня немного обидели, но я смолчал. Знаете почему?

– Откуда мне знать? – ответил я. – Могу только догадываться.

– Вы можете мне не верить, но я ничего не знал о гнезде братьев Кашны в моем городе. После того шума, который устроили ваши люди, я начал разбираться и выяснил, что графу и его подопечным оказывал негласную поддержку мой младший брат. В наказание следующие пару лет он проведет на границе. Пусть помашет мечом и немного подумает, кого стоит использовать в своих играх, а кого – нет. Я не мерило добродетели, но с этой силой связываться не стал бы. И претензий у меня к вам не было бы совсем, хоть вы и вторглись на мою территорию, если бы ваши люди не применили яд при встрече со стражей. Я понимаю их резоны, но все равно это непростительно. Я промолчал тогда, не желая раздувать скандал из-за брата, но это не единственная причина. Если честно, я с интересом и сочувствием наблюдаю за становлением вашего ордена, и мне не хотелось подписывать ему смертный приговор. У нас уже с полсотни лет не было ни одного ордена, а ваш преследует благородные цели. Вы меня сильно заинтересовали, Ген. Я не последний человек в этом королевстве, и у меня повсюду есть свои люди. Мне постоянно доносят обо всем важном, что происходит в королевстве, в том числе и о вашей деятельности. А она во многом для меня непонятна. Такое впечатление, что вы куда-то все время торопитесь, и страшно боитесь опоздать. Мы с вами относимся к разным лагерям, но вы ведь не можете отрицать того, что я своим молчанием оказал вам услугу? Может быть, поделитесь, чего вы так опасаетесь? Это явно не черные, и не преступники, с которыми вы боретесь.